Валерий Заворотный - Кухтик, или История одной аномалии

Большой Начальник По Кадрам держит в руках бумажную папку. В папке несколько листков. На одном из них приклеена Кухтикина фотография.

- Так, так... - задумчиво произносит Большой Начальник, и ладони у Кухтика становятся мокрыми. - Значит, не привлекался, говоришь... Так, так.

Начальник поднимает голову и смотрит на Кухтика маленькими глазками из-под тяжелых век.

- Не привлекался, значит...

Кухтик, сглотнув слюну, молча кивает.

- А чего это фамилия у тебя такая странная? - спрашивает человек за столом. - Ты это... не того, случайно? А?..

Кухтик на всякий случай отрицательно мотает головой.

- Ну, ну... - произносит Начальник и надолго замолкает.

- Я вот... Я - в мастерские... Учеником я... - бормочет Кухтик.

- Ну, ну...

Кухтику очень хочется как можно скорее выйти из этой комнаты. Бог с ними, с мастерскими! Бог с ней, с работой! Он хочет одного - тихонько, на цыпочках прокрасться к дверям и выбраться на свободу. Он хочет убежать на свою помойку и сидеть там, глядя на тощих котов.

- И на оккупированных, значит, тоже никто не был? - спрашивает его Начальник.

- Что? - не понимает Кухтик.

- Говорю, на временно оккупированных территориях никто из близких не проживал?

- Как?..

- Что как?

- В смысле...

- Что в смысле? - Маленькие щелки между тяжелыми веками ещё больше сужаются.

Нет, ему никогда уже не выйти отсюда. Он виноват в чем-то страшном, и сейчас его сурово покарают за это.

Тяжелый стол дрожит и медленно растворяется в воздухе...

Большой Начальник поднимается во весь рост. Суконный зеленый китель облегает грузную фигуру его. Синие погоны бесшумно падают откуда-то сверху и припечатываются к его плечам.

Не было на нем этого кителя. Не было!..

- Шаг влево, шаг вправо... Без предупреждения!.. - рявкает Начальник громовым голосом. - Руки за спину!

Глаза Кухтика закатываются, он приваливается к холодной стене и, обмякнув, сползает вниз...

- Эй! Ты чего на корточки-то сел? - слышит он над собой. - Живот, что ль, схватило?

Кухтик открывает глаза.

- Давай поднимайся... Здесь вот распишись. Да иди, а то обделаешься еще... Гальюн вон - по коридору, налево... Ну, давай, давай!..

Кухтик медленно встает, подходит к столу и дрожащей рукой выводит на белом листе свою подпись...

* * *

Первый год в Институте Пространственных Аномалий Кухтик вел жизнь, очень похожую на ту, которой жил в далекой столице Новый Предводитель и Главный Начальник партии. Так же как Предводитель на своем месте, так и Кухтик на своем почти ничего не делал. Впрочем, о жизни Нового Предводителя он не имел, разумеется, ни малейшего представления, лишь каждое утро видел его портрет в просторном вестибюле.

Предводитель тоже ничего не знал о Кухтике. К тому времени он уже забыл и о некогда созданном Лукичевском институте, и о Бермудском треугольнике, явившемся причиной его создания. Вообще с памятью у Нового Предводителя начало твориться что-то неладное. Он, правда, ещё помнил лица своих сподвижников, хотя иногда и путал их имена. Но вот что касается всего остального, то здесь память подводила его все чаще. С трудом вспоминал он, зачем понадобились ему его ракеты, которые продолжали исправно выпускать и расставлять повсюду, дабы напугать возможных врагов. Не очень хорошо помнил он и о том, кто из соседей желает покуситься на его территорию, а кто нет. Чтобы он совсем не запутался в этом вопросе, ему время от времени устраивали официальные выезды в разные страны. Зная о проблемах с памятью у своего начальника, сподвижники предварительно объясняли, куда именно он едет - к верным друзьям или к потенциальным врагам, и как он должен себя вести. Те из сподвижников, кто отвечал за отношения с соседями, старались его не расстраивать. Они говорили, что пока нападать на него никто не собирается, учитывая количество наделанных им ракет. (Что соответствовало действительности.) Те же, кто был назначен следить за производством ракет, наоборот - старались внушить, что число врагов все время растет, а потому и ракет надо бы делать побольше. Их тоже можно было понять. Они очень боялись остаться без работы.

Впрочем, на жизни возглавляемой Предводителем страны состояние его памяти никак не сказывалось. Жители продолжали добросовестно добывать из недр ценную нефть, ракетные заводы продолжали работать, потому что ничего другого делать они все равно не могли. Каждый в стране получал столько еды и столько полезных вещей, сколько было ему определено. Редкие недовольные, вздумавшие задавать глупые вопросы, тихо отправлялись в специально отведенные места. Там они могли без вреда для общества обсуждать эти вопросы друг с другом. Словом, жизнь текла спокойно и ровно.

Ровно и спокойно текла жизнь и в далеком Лукичевском Институте Пространственных Аномалий, где уже почти год проработал Кухтик. Весь этот год он исправно выходил по утрам из подъезда своего дома и шел по узкой разбитой дорожке, что вела в обход помойки к дверям института. Он вынимал из кармана пропуск, здоровался с сонным охранником и поднимался по широкой лестнице в свою мастерскую. Там его уже ждали Колька и ещё двое работников, приходившие обычно пораньше. Они сидели за деревянным столом в центре небольшой комнатушки, заваленной мотками проволоки, кусками жести и прочим хламом. Кухтик подсаживался к ним. Колька доставал из кармана коробку с черными пластмассовыми костяшками, раздавал каждому по семь штук, и они начинали нехитрую игру, стуча костяшками по столу.

Иногда в мастерскую заходил длинный растрепанный лаборант Беня. Он приволакивал под мышкой очередной сломанный прибор и, заискивающе глядя на Кольку, произносил: "Извините... Прошу прощения... Видите ли, у нас тут опять что-то сломалось. Не могли бы вы опять... Ну, в общем, вот тут, мне кажется, что-то отвалилось. Вас бы не затруднило?.. Очень надо. Эксперимент срывается... Я понимаю, что очень некстати. Но..."

Колька вставал, окидывал Беню суровым взглядом и, тяжело вздохнув, отвечал: "М-м-мда... Починить, говоришь? Починить, оно, конечно, можно. Только ж хрен его знает, сколько тут копаться придется... Эксперимент, говоришь?.. Срочно, значит?.." Он чесал затылок и внимательно смотрел в покрасневшее лицо лаборанта. Беня, неловко суетясь, доставал из кармана булькающую колбу и ставил её на стол, рядом с прибором.

"Ладно, сделаем", - великодушно обещал Колька, и лаборант, пятясь, исчезал за дверью.

Приборы, как правило, Колька чинил сам. Кухтик сидел рядом, слушая его объяснения. "Учись, пока я жив", - важно произносил друг, тыча паяльником в железный ящик. И Кухтик понемногу учился. Хотя мысли его в это время были далеко... За порогом института, в конце длинной улицы, за обшарпанной дверью магазина через несколько часов предстояла ему встреча с мимолетным счастьем его...