Павел Шакин - Пси

© Павел Шакин, 2015

© Софья Дмитриевна Шакина, дизайн обложки, 2015

Редактор Паша Стрингер

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Отари нервничал. Иной бы и не заметил. Но я давно знал эту старую обезьяну. К тому же, специфика моей деятельности предполагала повышенную интуицию и наблюдательность. Как обычно Отари Чекадзе мял толстыми губами сигару и свойски улыбался. Мол, мы с тобой, сынок, давно в этом деле, и понимаем друг друга как унитаз задницу. Смотрел он прямо в глаза, но чувствовалось в этом некоторое усилие. Очевидно, в этот раз роль давалась с трудом. Любое доверие в нашем мире условно, но без него каши не сваришь. Ну да ладно. Мало ли что там в его седой голове вертится. Отари все-таки мой патрон, а я его лучший «полевой» менеджер.

– Хорошо отдохнул? – прохрипел он, пуская мне в лицо облако дыма. Формальный обмен любезностями входил в наш деловой алгоритм. – Погода в Монголии сейчас суровая. Даже будучи молодым, я всегда предпочитал солнце, пляж и пару красоток. А ты вот любитель нос поморозить.

– Мне нужно быть в, шеф. Да. Охота удалась. Я привез больше двадцати грив.

– И как ты их? Цифробумерангом?

– Нет. Вы же знаете, я предпочитаю аналоговое оружие. Для стрельбы верхом лучше всего подходит арбалет. В этом сезоне уровень тестостерона в крови мустангов особенно высок, что пропорционально уровню моего адреналина.

Отари Чекадзе сощурил глаза и довольно рассмеялся, став похожим на старую, сморщенную куклу. Шмыгнув носом, затушил сигару и перешел к делу.

– Кларк, судя по гонорару, на меня вышли большие люди. Твоя доля составит более трех миллионов кредитов.

– Ничего себе.

– Да. На это можно жить как король всю жизнь. Ты сможешь остепениться и перестать подвергать свою шкуру опасности. Пуля – дура, ты знаешь. Но есть один нюанс.

Я спокойно выдержал паузу. За три миллиона можно было нанять целую армию профессиональных головорезов. Конечно, моя сила в надежности и аккуратности. Но даже это не стоило таких бешеных денег. Отари похрипел как медведь и достал из стола бутыль чачи и пару стаканов.

– Я не знаю, в чем суть заказа. Клиент хочет переговорить лично с тобой.

Что-то новенькое. Отари всегда сам вел переговоры. Это, собственно, и был его хлеб. Задание я получал непосредственно от него, что было безопасно и удобно.

– С чего ломать схему, начальник?

Отари опрокинул в себя стакан и громко чмокнул губами. Его тело всегда издавало массу физиологических звуков. Это даже придавало ему харизмы, этакий трухлявый пень, мудро разряжающий обстановку своим скрипом.

– Мы с тобой из одной корзины яйца. И этой мой знак доверия тебе. Да и барыши неплохие.

– Вы знаете заказчика?

– Нет. Но у них достойные рекомендации. Этого мне достаточно. Они заплатят даже за отказ. Вернее, за твое молчание. Почему бы не выслушать их? С тебя не убудет.

Чекадзе всегда хорошо зачищал концы. Прикрывая меня, он прикрывал свой зад. И, несмотря на легкое беспокойство, я согласился встретиться с заказчиком. Отари, вообще, испытывал аномальную страсть к конспирации, которая со временем переросла в настоящий фетиш. Его статус вполне позволял такие чудачества, поэтому я лишь ухмыльнулся, когда, сев в таксимодуль, он завязал мне глаза и попросил вставить в уши силиконовые затычки. Добравшись до места, Отари взял меня под руку и куда-то повел. Ступеньки. Лифт. Снова ступеньки. Внезапно что-то вонзилось в шею. Я содрал повязку и, обернувшись, увидел девушку в детской маске зайца, скрывавшей половину лица.

– Баю-бай, – прочел я по ее губам, и зайка показала мне шприц.

Когда-то давно выполнял я задание. Мне было поручено выкрасть девицу из секты хопперов. Точнее, вернуть родителям, которые щедро выложили пару тысяч кредитов за весьма непыльное дельце. Тогда я еще не знал Отари и работал в одиночку. Община Хопперов представляла собой сборище наркоманов, практикующих прием пентагидротизина, который они называли «пружиной». Жили хопперы в лесу у подножья Арарата, трескали эту дурь и как лягушки скакали по параллельным мирам. Как водится, был у них лидер, некий Гекос – сумасшедший грек с косыми безжизненными глазами. Каждое утро он сочинял задания для своих подопечных. Приставленная к нему стенографистка (которая по совместительству вытирала этому овощу сопли) записывала все на отдельные бумажки, скручивала и бросала в порванный барабан. Ближе к вечеру, перед «прыжком» хоппер вытягивал бумажку, не разворачивая, глотал ее и отправлялся в тартарары выполнять поручение своего гуру. Говорят, все у них паз в паз складывалось, как у Агаты Кристи. Но проверить сие возможности не было. Думаю, никто и не пытался. Хопперы обожали свою мифологию и соблазну ереси не поддавались.

Девушку звали Ханна. Она находилась в прыжке, когда я подобрал ее под сосной, положил на плечо и, словно ковер, спокойно понес к машине. Прыжок длился около десяти часов. Это я выяснил лично, когда Ханна воткнула в меня ампулу с пружиной. Я тогда не спал больше суток и по оплошности задремал в пыльном гостиничном номере, который снял, чтобы Ханна пришла в себя. Она, видимо, очухалась, достала откуда-то катапульту (так хопперы называют шприц) и, не стесняясь, отправила меня в кошмарный мир-лесопилку, где я прожил целую жизнь среди разумных пиломатериалов и угнетавших их механизмов. Очнувшись, я не нашел ни наличных ни оружия. Я еще только начинал свою карьеру, а потому порой допускал досадные ошибки. Добравшись до первого банкомата, я авторизовался с помощью сетчатки глаза и снял немного денег. Ханна без труда отыскалась в том же месте – дурочка послушно вернулась к хопперам жевать записки безумного корнеплода. Я крепко ее связал и успешно доставил в Самару, к родителям.

Не думал, что снова испытаю действие пружины. Но именно ее мне и ввела девушка в маске зайца. Я барахтался в киселе своего прошлого, врезаясь в комочки смутных воспоминаний. Шлеп! Мне восемь лет, и я скармливаю бродячим собакам хлеб, за которым меня отправила мать. Разглядываю себя со стороны. Маленький, напуганный, глаза на мокром месте. Собаки лижут мои покрытые цыпками руки. Скулят. Тоскливое зрелище. Шлеп! Комочек киселя превращается в лицо Лоры. Волна разорвавшегося внутри блаженства пускает рябь по ее нежной коже. Она замечает мое присутствие и болезненно скукоживается, испуская импульсы жалости и недоверия. Нет. Лора не любит меня. Шлеп! Я хочу отвести ствол, но, куда бы ни пряталась красная метка лазерного прицела, везде материализуется его расплывшаяся физиономия. Савва Зиль. Этот садист был достоин смерти, но не моими руками. Лысый, щекастый будто бульдог, он торжествует, злорадствуя над моим падением. А за ним я вижу очередь. Длинную очередь тех, кого превратил в тени. Каждый с терпением, на которое способны лишь мертвецы, ждет возможности рассверлить меня своими черными глазами.