Юрий Тамразов - Сету атум

Без единой мысли в голове, спустя час дошагал до центра города. Людей, в особенности молодых ребят и девушек, на улицах становится заметно больше. ВУЗы облюбовали самую динамичную часть города. Некоторые прохожие, издалека завидев мою закованную в черное фигуру, вскидывают в приветствии руку. Кто-то перекрикивает гонимую ветром какофонию звуков, льющихся из всевозможных магазинов, пытается рассказать важные университетские новости. Просто иду.

Суббота, можно расслабиться и отбросить обычные хлопоты рабочего дня 3 3 Мои примечания. Примечание второе. .

Голова отдает болью при каждом шаге, созерцательный настрой медленно улетучивается. Обрушившаяся реальность заставляет оглядеться. С удивлением обнаруживаю место моего нахождения. Золоченые купола древней церкви возвышаются надо мной. С учетом погоды и событий прошлой ночи картина, открывающаяся глазам, более чем символична. Золото куполов на фоне налитого тяжестью серого неба. Троекратно перекрестившись, шагаю за массивные двери в приятный глазу полумрак 4 4 Мои примечания. Примечание третье. .

В храме тихо. Вновь, перекрестившись, подхожу к служительнице, беру одну свечку. Можно, конечно, обойтись и без этого ритуала, но в чужой монастырь… Медленно обхожу пространство храма, под ботинками скрипят доски настила. Нашел, выбор сделан. Позолоченный подсвечник возле образа пустует, даже остатков оплавленных свечей нет на нем. Видимо святой не очень известен у прихожан. Иконописец поразительно четко отразил напряженное, яростное изучение Творца и его творений, застывшее в глазах святого. Я не знаю его имени, его лик не светится вселенской любовью, но эта ярость в глубине изумрудных очей вызывает почтение. Чувствуется сила. Возношу короткую молитву к Творцу. Пылает свеча. И пусть изображенный на иконе донесет мой зов: «Святый Боже, вразуми меня. Дай силы не противиться воле твоей. Дай мудрости в сердце». Все, на выход.

Стоило только выйти на улицу, как тишина разлетелась в клочья.

В кармане куртки дергается телефон. Будь я по-прежнему опустошен, звонящий не добился бы своего. Однако за короткое время пребывания в стенах храма самочувствие мое порядком улучшилось, звенящая головная боль отступила, тело налилось силой. Может, услышал?

Возбужденный женский стрекот бьет по слуху. Из сумбурной речи понимаю, что отдохнуть сегодня не удастся, зато в кармане, возможно, на три-четыре хрустящих купюры станет больше. Очередной клиент с полтергейстом в голове 5 5 Мои примечания. Примечание четвертое. .

Страдающая от чертей женщина живет не так далеко, через квартал от храма. Хмыкаю, прекрасная возможность сэкономить деньги на такси и собраться с мыслями. Мешу ботинками толчею из снега и грязи, в мыслях возвращаюсь в зеркало.

Попытки возродить в воображении осколок зеркала ни к чему не приводят, память девственно чиста. Из всего увиденного остались лишь непонятная тоска да мазохистское желание продолжить поиски несмотря ни на что.

У меня, как у всех охотников, есть дурная привычка – задумавшись, обращать взгляд в глаза собеседнику, или прохожему, или стоящему рядом. Смотреть до тех пор, пока последний не отведет глаза. И сейчас, шагая по улице, автоматически всматриваюсь в серые, карие, голубые, зеленые глаза. Естественно, вызываю скрытую агрессию. Идущий навстречу молодой человек в черной куртке, черных джинсах, черных же ботинках, мрачно всматривающийся в ваши глаза – не самое приятное впечатление. Ну, а уж с учетом своеобразной походки, больше пригодной для плаца, чем для городских улиц… Бытие определяет сознание. Жизнь на окраине рабочего квартала среди суровых и молчаливых людей. Единственный сын в семье советских милиционеров. Внук запорожского казака и сурового ассирийца – кавалериста Красной армии. Охотник.

Цифра, намалеванная блеклой красной краской на углу пятиэтажного дома, выдергивает меня в реальный мир. Пришел.

В подъезде царит полумрак и въевшийся в стены застарелый запах мочи. Зажав нос, поднимаюсь по исшарканным бетонным ступеням. Блеклые стены украшают многочисленные надписи. Среди стандартного набора подростковой фантазии, упиравшегося в сексуальные предпочтения неизвестного Васи, или половой разнузданности Ани, встречаются и более интересные образцы. К примеру – рунная вязь. Оккультизм набирает популярность и среди молодежи. Во всяком случае, вместо слова из трех букв на стенах все чаще и чаще изображают пентаграммы. Хорошо это или плохо – покажет будущее, пока что есть повод задуматься служителям церкви.

Вдавливаю красную кнопку звонка, за дверью раздается режущая ухо трель. Слегка улыбаюсь стоящей в дверном проеме женщине. Страдалица оказалась именно такой, какой рисовало ее мое воображение: уставшие глаза на одутловатом лице, чуть полная фигура, крашеные волосы, собранные в пучок на затылке. Жестом дряблой руки хозяйка приглашает меня войти. После обмена приветствиями и пары дежурных фраз Валентина Николаевна посвятила меня в суть проблемы. Первые пять минут беседы за кухонным столом разрушают мои надежды на легкие деньги. Чертей в квартире нет. Равно как и взбесившейся домашней утвари, сексуально озабоченных демонов, зеленых человечков, предлагающих сгонять на Алголь за пивом, – всего того, что обнаруживает в человеке неуемную фантазию и бесконечное одиночество, но не имеет никакого отношения к потустороннему миру. Хозяйке страшно, просто страшно, и страх этот наполнял ее сознание ровно в три часа ночи. А это уже немного серьезнее воображаемых хвостатых проказников. Три часа ночи – пик активности существ, населяющих зазеркалье, самых скверных их представителей. Время, когда они, поднатужившись, могут воздействовать на предметы нашего мира, на чувства и эмоции людей. В квартире поселилась какая-то тварь, питающаяся страхом. В слух я этого, конечно, не произношу, незачем пугать и так не находившую себе места женщину, но от чашки чая отказываюсь – нужно действовать.

В «большой» комнате прохладно. По краям желтого ворсистого ковра стоит нехитрая мебель. Взгляд падает на старенький телевизор «Sony» напротив неаккуратно занавешенного окна. Каждый сантиметр квартиры дышит запустеньем. Встав посредине комнаты, раскидываю руки на манер креста, закрываю глаза. Здесь меня больше нет. Теперь смотрю другими глазами на другой мир.

Поначалу сканирование пространства ни к чему не приводит, лишь холодок, гулявший по ладоням, говорит о присутствии предполагаемой твари. Наконец, на восьмой минуте он, или оно, соизволил показаться. Напротив меня возвышается широкоплечий мужчина в серых ниспадающих на ковер одеждах. На гладко выбритом лице сияет добродушная улыбка. Впрочем, в радушности существа заставляет усомниться холодный блеск черных глаз.