Людмила Миловацкая - Принявшие Дар

«Кейт сегодня – просто красавица! Лицо нежное, кроткое… Глаз не оторвать! Что значит быть рядом с любимым человеком, как бишь его? Роберт! Ну да, конечно! Как я могла забыть его имя?» – А вот кавалера Дези Маргарет точно никогда раньше не видела. Но теперь вряд ли забудет: «Неординарная личность, сразу видно! Уверенные манеры, выразительный взгляд… И чем-то они с Дези похожи. Дай-то Бог! Надо будет хорошенько порасспросить о нем подругу».

Маргарет стояла лицом к залу, старательно рассматривая танцующих. Оглянуться боялась – знала, что сразу же наткнется глазами на «того» человека. Весь вечер она избегала его, старалась не обращать на него внимания, вообще не замечать! Но сделать это ох как трудно! Ее так и тянет снова увидеть бледное, с сияющими голубыми глазами, лицо.

«Куда же запропастилась Дези! Сказала, что выйдет на минутку, и вот уже сколько времени ее нет!» – от возмущения Маргарет забылась и оглянулась – ее незнакомца не было. Облегченно вздохнув, она снова повернулась лицом к залу.

Здесь уже все было по-другому. Верхний свет погас, комната мягко освещается настольными светильниками да светом от горящего камина. Она не сразу увидела, что осталась наедине с незнакомцем. Осознав это, ужасно испугалась и хотела уйти. Осторожно взглянула на него и осталась на месте, словно ноги приросли к полу.

Еще некоторое время тот молча разглядывал Мэг. Неспешным движением взял из высокого бокала, стоящего на каминной полке, цветок шиповника, протянул ей. Маргарет взяла розу за стебель – острые шипы тотчас же больно вонзились в ладонь, она выпустила ее из рук. Рыцарь, сняв перчатку, снова подал розу – на его пальцах выступили капельки крови. Мэген, словно завороженная, взялась за цветок и почувствовала ту же острую боль. Но вместе с ней пришло ощущение невыразимого восторга, физическая же боль только подчеркивала глубину охватившего блаженства.

Глаза незнакомца перестали испускать ослепительное сияние, теперь он смотрел ласково и немного печально. Казалось, он получил от нее ответ на не заданный вслух вопрос, и еще: он знает что-то очень важное, чего пока не стоит знать ей. Несмотря на юное лицо рыцаря, Маргарет почувствовала, что он на много-много старше. Он слишком много видел и слишком много знает, потому в его глазах навсегда поселилась печаль и усталость.

А еще поняла, что теперь связана с ним на всю жизнь, и какой она будет – радостной или не очень, счастливой или нет – не имело никакого значения; вне этого человека ее существование уже невозможно.

Маргарет проснулась, морщась от боли, – ладонь горела, будто ее пронизали десятки иголок. «Наверное, неловко повернула руку во сне», – успела она подумать и тотчас же снова уснула.

Даниель с Михаилом шли дворами, как в детстве, поддевая ногами целые вороха желто-красно-оранжевых листьев. День был пасмурным, солнце лишь ненадолго показывалось из-за низких туч, и тогда опавшая листва наливалась ярким, теплым огнем, освещая золотым мягким светом все вокруг. Нечасто за последнее время им удавалось побродить по любимым улицам вот так, не спеша. Хочешь – говори, хочешь – молчи; только со старым другом можно так отдохнуть душой.

Михаил, вдохнув полной грудью холодноватый, насыщенный запахом прелых листьев воздух, нарушил молчание:

– Хорошо осенью в Москве.

Даня согласно кивнул головой. Он всегда с удивлением выслушивал мнение о Москве, как о городе, не имеющем своего характера. Что-что, а ввести в заблуждение приезжего обывателя Москва умела: напускала на себя вид то чопорной, бездушной бизнес-леди, то открытой всем и вся бестолковой простушки. И даже не всем москвичам удавалось разглядеть за напускными, разухабистыми, карикатурно претенциозными манерами ее истинный образ. Ему всегда казалось, что Москва, как целомудренная невеста, до времени скрывает свое лицо. Но наступит час, она сбросит свои пестрые маскировочные тряпки и явится миру во всем блеске величавой красоты, чистоты и доброй силы.

Существовал еще только один город, в котором ему хотелось бы жить, – Петербург. Там, на Малой Морской, в доме Никиты Андреевича, он проводил почти все свои каникулы. Вместе с местными ребятами облазил город вдоль и поперек и теперь знал его не хуже, чем Москву. Во всяком случае, чувствовал и любил его не меньше.

– Ты как, не передумал покупать квартиру в Питере? – будто подслушал его мысли Михаил. Дэн взглянул на него. Рыжие вихры в разные стороны, кошачьи, светло-карие глаза – Мишка их называет тигриными, – нос картошкой, простодушное выражение лица. Такая физиономия может обмануть хоть кого! Балаболит, хохмит и вдруг выдаст что-нибудь такое, что становится не по себе, – такая в человеке открывается глубина. Его интуиция, способность предвидеть события не раз ставили в тупик окружающих.

– Квартиру – нет, а вот дом на Финском заливе присматриваю. Потихоньку готовлю родителей к этой перспективе. Пока за нее только дед.

– Его жена, кажется, была родом из Выборга?

– Ну да, там они и познакомились. Он уже спит и видит, чтобы остаток дней провести в тех краях. Мама тоже почти согласна. Ей не нравится там только климат. По мне – он немногим отличается от московского, одно слово – средняя полоса.

– «Но наше северное лето – карикатура южных зим», – процитировал Пушкина Михаил.

– А ты что это стихами заговорил, за тобой вроде это никогда не водилось? А это правда, что я слышал: Звягинцев по уши влюбился и собирается жениться? Колись давай! – Дэн ткнул в плечо друга.

– И ты, Брут! Я и сам еще ничего не знаю. Лучше скажи, Мастер, почему я до сих пор не вижу твою Маргариту? – перевел он разговор на более безопасную тему.

– Не повстречалась еще Маргарита. Маргариток много. Все как на подбор: хорошенькие, ровненькие, соответствующие уровню мировых стандартов; различаешь только по цвету: беленькие, рыженькие, черненькие… Глаз радуют, а сердце не задевают.

Михаил понимающе покивал головой.

– Ну а вообще, как лето провел?

– Ничего особенного. Дней десять проторчал на даче, а все остальное время на гастролях с танцевальной группой. В июле – Питер, в августе – Сочи, Дагомыс.

– Здорово! Везун ты, Сокол! Небось, порезвился там с маргаритками-то – сколько их там у вас! И среди них есть премиленькие, я видел последний состав, – Мишкины глаза загорелись желтым светом.

– Ох, Мишка, стоит заговорить о девчонках, ты становишься похожим на своего кота, и масть-то у вас одна. Специально подбирал?

– Масть – что надо – тигровая, золотая! Но ты не отвлекайся, рассказывай!

– Да нечего рассказывать. У нас негласный закон – со своими девчонками никаких сюжетов.

– Что, все это время постился? Молоток!