Ирина Прис - Ехидна

Полиция полностью курировала центр города, а также железнодорожный вокзал, клином врезающийся в восточный круг. На более дальние районы у них не хватало ни техники, ни людей. Они и центральный круг не могли полностью обезопасить, что и про другие говорить.

Когда апокалипсис докатился до нашего тихого портового города, началась свара и делёжка ресурсов. Юго-западный круг оказался отрезанным от основных линий жизнеобеспечения. За спинами зияло море, ощетинившееся пустынными причалами, а с боков подпирали скалы. С остальным городом соединяла единственная двухполосная дорога, вырубленная посреди гранита. Нас бросили умирать. Дорогу перекрыли грузовиками, отрезав нас от внешнего мира. Последний корабль посетил наш порт в начале апокалипсиса, а потом они исчезли в морских просторах, а до нас добрались полчища кровожадных чудищ. Я чудом успела до перекрытия дороги попасть домой. Успела и попала в самую передрягу.

Я думала, что мы не переживём те страшные времена. Даже мама по этому поводу предпочитала отмалчиваться. Но не так-то просто оказалось нас сломить. Мы выжили наперекор всему миру. Создание обороны взял в свои руки Пухляш, невысокого роста коротыш, чуть полноватый для сорокалетнего мужчины, с пухлыми щёчками и рыжиной в волосах. Несмотря на комичный вид, он довольно умело управлялся с огнестрельным оружием. Пухляш организовал патрули из уцелевших, спрятав часть людей в доках и в подземных тоннелях. Слесари из портовых ремонтных мастерских дали юго-западному кругу напалм, который стал самым эффективным орудием против чудищ. Зрелище было жутким. Слесаря в кожаных фартуках с закатанными рукавами, в огнезащитных очках, плотно прилегающих к лицу, в чёрной копоти и с огнемётами наперевес, а вокруг обугленные тушки поверженных врагов.

Димка, сын подруги моей мамы, нарисовал такую картинку. Его мать, тётя Лена, куда-то её припрятала, чтобы не бередить старые раны. Сама я картинку не видела, но мама сказала, якобы рисунок, раскрашенный цветными карандашами, производил жуткое впечатление. У меня закралось подозрение, что Димка нарисовал кого-то из наших общих знакомых не совсем удачно с художественной точки зрения, поэтому тётя Лена и припрятала шедевр во избежание критики молодого неокрепшего таланта.

За два месяца, показавшихся мне тогда годами, мы очистили юго-западный круг от чудищ и заселили наземную часть. Ещё через несколько недель Пухляш восстановил сообщение с центральным кругом, а затем и с другими частями города. На собрании мы единогласно (напившийся сторож дядя Лёня не в счёт) выбрали его Главой нашего круга.

Восстанавливать инфраструктуру было тяжело. Но Пухляш и здесь проявил смекалку и организаторские способности. Первым мы совместными усилиями выстроили ботанический сад. Овощи оказались как нельзя, кстати. Продуктами с нами добровольно город не собирался делиться. Вторым этапом в порту наладили производство моторных лодок. Работа нашлась для каждого. В итоге мы стали обеспечивать город продуктами. Через полгода наши умельцы смастерили рыбоперерабатывающий заводик. По истечении полугода мирной жизни с начала апокалипсиса в порт зашёл первый корабль. Мир приспособился к чудищам и продолжил существовать дальше.

Дядя Саша чересчур ласково поглаживал топор. Пухляш, изображая недотёпу, бочком обходил полицейского. Второй мужчина зашевелился на земле. Может быть, произошедшее сегодня в тоннеле было знаком свыше, а возможно мне не захотелось стать соучастником очередного злодеяния, или навалилось всё вместе, но я грубо вмешалась в происходящие события.

– Уважаемый, – обратилась я к полицейскому, вставая между ним и дядей Сашей, втайне надеясь, что по-соседски он не приложит меня сверху топором. – А давайте-ка, я покажу вам дорожку домой, к центру? Ась?

Пухляш прекратил маневрировать, смерив меня многозначительным взглядом. Дядя Саша метал мне молнии в спину. Полицейский обрадовался, что идиотская ситуация разрешилась, помог подняться напарнику с земли, и мы поспешили спуститься в подземный тоннель. Пухяш сообразил, что я задумала, в знак согласия кивнул головой и, взяв под локоток разгневанного дядю Сашу, потащил его к выходу.

– Чайку хотите? – спросила я у гостей, присаживающихся на диван в дежурке.

– Не помешало бы, – отозвался контуженный моей монтировкой мужчина. – Что у вас земля такая тяжёлая?

Я не стала прояснять причины его травмы. Моё дежурство грозило затянуться на неопределённый срок. Как говорила моя мама в таких случаях, добро должно быть наказано с особой жестокостью. Да, незадача. Прости мамочка, у меня сегодня не самая лучшая ночь.

Вскипятив чай, разлила кипяток по кружкам, нехотя достала последний бутерброд из сумки и разделила его пополам между мужчинами. Они вежливо поблагодарили меня.

– Зачем к нам пожаловали? – задала я вопрос, мучавший весь юго-западный круг этой ночью.

– Встреча у нас тут должна была состояться, – отозвался контуженный, прихлёбывая чай из кружки. Второй полицейский зашикал на него, но он продолжил. – Пополз слушок, будто ваши умельцы изобрели чудодейственный прибор, с помощью которого можно управлять мутантами. Мы условились со связным о передаче чертежей и инструкции по изготовлению, но он так и не появился. Мы уже уходили, когда сработала тревога.

Да, незадача. Ситуация складывалась неоднозначная. А приборчик действительно существовал. Не так давно, как на прошлой неделе, я вместе с боевой подругой Алёнушкой испытывала его чудодейственные свойства на чудищах по другую сторону скал.

Мы тайно, под покровом ночи пересекли перевал, заночевав у дяди Сени, распили с гостеприимным хозяином бутыль самогона, чуть не провалив задание на утро. Профессор Степашкин Семён Семёнович был настоящим гением. Прибор и вправду оказался чудодейственным. Миновав пролесок, мы выбрались на каменистые пустоши и испробовали его на чудищах. Эффект был неожиданным для всех. Чудища позорно бежали от нас, издыхая на ходу, мы с Алёнушкой бежали в другую сторону, не в силах совладать с обрушившимся на нас ужасом. Но мутировавшие отделались достаточно легко, просто умерев. Нас с Алёнушкой ждала чудесная ночь, полная причудливых видений. Утром я не обнаружила рядом с собой боевую подругу. Два дня искала эту дуру в лесу и по каменистой пустоши. В конце концов, надо мной сжалился Рогатый, вдоволь насмеявшись, сказал, где её отыскать. Алёнушка нашлась на берегу обмелевшего ручья, вымазанная в пыли, без ботинок. До сих пор непонятно, где она их сняла, а главное, какого чёрта. Если бы мне снились кошмары, то, наверное, я бы в них видела карие остекленевшие глаза подруги. По возвращении пришлось объясняться с её мамой, которая меня чуть не задушила скакалкой, приперев к стене.