Аркадий Марьин - Эффект озарения

Проходя мимо здания, в котором находился дежурный администратор, Иван остановился. Решил постоять несколько секунд. Или минут. Может, Андрей всё же явится.

И тут же двери корпуса крутанулись, и, как по волшебству появившийся, Андрей побежал вниз по ступенькам навстречу Ивану.

– Слышь, дружище, извини, – издалека, громко заговорил он. – Кое-что нужно было утрясти. Даже здесь есть дела.

– А я уже начал слегка волноваться, – честно признался Иван.

– Да брось ты! Андрей Белов ещё никого не подводил, – уже пожимая руку Ивана, широко улыбаясь, говорил Андрей.

– Это хорошо…

– Конечно, хорошо. Прогуляемся, поговорим?

Андрей как-то по-воровски окунул всё вокруг взглядом. Почему-то теперь Ивану это не показалось подозрительным. Скорее даже наоборот. Ведь он должен был ему сказать что-то очень важное.

– Я в административный корпус шёл, – сказал Иван.

– Пройдёмся лучше по парку, – предложил Андрей, беря Ивана под локоть, – а туда после.

В ответ прозвучало короткое согласие:

– Ага.

Свернули к парку. Андрей шёл молча. Иван ничего не спрашивал. Было понятно, что так надо. Когда оказались за высокими, неподстриженными кустами с какими-то мелкими белыми цветочками, первым заговорил Андрей.

– Цветы красивые, а вонь отвратительная.

– Да? – удивился Иван. – А я не чувствую.

Андрей достал из кармана знакомую коробочку с кнопкой и световым индикатором.

– Осень приближается, скоро холодать начнёт, – как ни в чём, ни бывало, продолжал говорить Андрей. И Иван понял, что его собеседник просто треплет языком.

– Да, это точно, – решил подыграть Иван. – Каждый год одно и то же…

Наконец, Андрей нажал на кнопку коробочки. Индикатор замигал, оповещая хозяина, что устройство начало работать по своему предназначению.

– Несколько минут у нас есть, – глядя в глаза Ивану, серьёзно произнёс Белов.

– Удобная вещица, – с ухмылкой, указывая на коробочку, сказал Иван.

– Удобная, – согласился Андрей. – Итак. Ты принял решение?

– Да, принял. Уже в администрацию шёл заполнять форму. И информатор уже допытывался, чем я хочу заниматься. Ему-то какая разница?

– Значит, администрация уже в курсе…, – задумчиво произнёс Андрей.

– Не нужно было говорить? – смутился Иван.

– Ну, почему же? Всё нормально. Всего ты им всё равно сказать не мог.

Андрей опять огляделся вокруг и, убедившись, что по-прежнему находится вне досягаемости посторонних взглядов и камер видеонаблюдения, продолжил.

– Запомнишь, что я тебе скажу?

– На память не жаловался. Натренирована, как у любого сотрудника ППБ, – ни без доли хвастовства ответил Иван.

– Я так и думал. Тогда запоминай.

Иван изобразил серьёзное выражение лица и приготовился внимательно слушать.

– Отправишься в Кёнигсберг. Знаешь где?

– Европейская Зона, – кивнул Иван.

– Верно. В Кёнигсберге в прошлом году построили Костёл Храма Господня. Слышал?

– Новости смотрю иногда, – подтвердил Иван. – Церковь Конфессионального Единства.

– Молодец. Знаешь. Вот в этот Костёл тебе и нужно.

– Вообще-то, я в бога не верю, – твёрдо произнёс Иван, – может быть, меня не так поняли? Что там Алмаз про меня навыдумывал?

– Да, погоди ты, выслушай! – так же твёрдо ответил Андрей. – Никто тебя не собирается записывать в священники. В этом Костёле установили музыкальный инструмент. На нём ты и будешь учиться играть.

– Вот оно что. А как он называется?

– Восстановили его по старым фотографиям, сохранившимся элементам после Европейского Погрома.

– Лет десять назад это было. Помню, много жертв было среди коренного населения, мало кто выжил.

– Вот, один из выживших, старик, и будет тебя учить. Немец, 92 года. Неизвестно, сколько ещё протянет. А в своё время был лучшим исполнителем на органе во всей Европе.

– Звучит, как анонс к фантастическому фильму, – усмехнулся Иван. – Смешно…

– Ничего смешного, – перебил Андрей, – практически, он единственный органист, который может передать свой опыт и умение кому либо.

– И этот кто-либо – я?

– Ты же хочешь исполнять музыку?

– Я хочу заняться чем-то, что со всей уверенность смог бы назвать своим, – уточнил Иван.

– Хорошо! Это будет твоим! Только твоим!

Оба замолчали. Андрей посмотрел на ручной браслет с часовой пластиной.

– Так ты согласен? – наконец, спросил он. – Время!

– Да, – без сомнения ответил Иван.

– Хорошо. Это правильное решение, я уверен.

– А большой он?

– Кто? – не понял Андрей.

– Ну, этот орган? – сдвинув брови, поинтересовался Иван.

Андрей усмехнулся.

– Да, большой. Очень.

– Больше фортепиано?

– До потолка.

– Как до потолка? – удивился Иван. – Шутка?

– Сам увидишь. Он из труб таких, как… духовые инструменты.

– Какие?

Андрей сдался.

– Не знаю я. Мне самому Алмаз объяснял. Поедешь и сам всё увидишь. И музыкант этот, немец, тебе всё доходчиво объяснит. Его зовут Ганс Лаукерт, если я не путаю. Спросишь музыканта-исполнителя Костёла, тебя с ним познакомят. А мы предупредим, что ты уже едешь.

Иван почувствовал, как волнение заполнило его изнутри. Щёки запылали, как от стыда.

– Он давно ждал человека, которого смог бы научить играть на органе. И нам показалось, что ты самая подходящая кандидатура.

– А как на нём хоть играть, на этом органе? – решился уточнить Иван. – Как на рояле или по-другому?

– Алмаз мне объяснял, что на органе играют и руками, и ногами.

– И ногами? – переспросил Иван.

– Ну, да, и ногами, – кивнул Андрей. – А что, это проблема?

– Нет, – Иван даже улыбнулся, – наоборот. Похоже, это как раз то, что мне нужно.

– Ну, вот и отлично. Всё запомнил? Время заканчивается.

– Да, запомнил.

– Тогда вперёд, в административный корпус, заполнять форму убытия и приобретения индивидуальной деятельности.

Коробочка в руке Андрея запищала и световой индикатор погас.

Собеседники пожали друг другу руки и зашагали по тропинке парка в сторону корпуса администрации.

Вечером того же дня между Андреем Беловым и Алмазом Бумагиным состоялся разговор. Оба общались через перекодированные гарнитуры, работающие на неофициальных, более высоких частотах. Частота сигнала преобразовывалась при помощи всё тех же «волшебных» коробочек.

– Приветствую, Алмаз! – остановив мобиль на дорожке посреди леса, заговорил Андрей.

– Привет! Что-то срочное? У меня концерт через пять минут, – без какой либо нервозности в голосе ответил Алмаз.

– Только что проводил нашего общего нового знакомого. Посадил до Екатеринбурга, а там пересадка до Кёнигсберга.

– Значит, он согласился?

– Да.

– Это классно! Будем работать.

– Когда ты его хочешь поставить в известность?

– Ну, ты спросил, – раздался смешок Алмаза. – Пусть сначала научится, втянется в процесс, освоит технику. Он же чистый, как лист.