Василий Севрюк - Тараканы

– Кто вы? Что вам нужно? Вы не видите, я работаю?

– Вижу, но я насчёт вакансии. Я вчера с вами договаривался.

– Вакансия закрыта, – говорит он, усаживаясь в кресле.

Дрожащими руками он начинает разгребать на столе какие-то бумаги и бумажки. Лицо его начинает сереть.

Я у него спрашиваю:

– А что происходит-то?

– Да вот опять потерял.

– Что потеряли?

– Миллион потерял, вот только что тут на столе миллион лежал, а теперь нет. То есть бумажки все те же на столе, но где среди этих бумаг я этот миллион видел, найти не могу.

– Ну, миллион не иголка…

– Вам легко говорить, у вас-то миллиона нет, а у меня вот вроде бы был, даже скорее не у меня, а у фирмы. У меня-то и свой собственный имеется.

Тут он обхватил голову руками и уставился в стол.

– То есть имелся, – продолжил он тихо, – до кризиса…

– Какого кризиса?

– А вы что? Газет не читаете?

– Не часто, разве что анекдоты.

– А может, застрелиться? – внезапно сменил он тему разговора.

– Нет, – говорю, – стреляться уж точно не стоит.

Он вдруг на секунду успокоился, говорит:

– Вы правы.

И тут он выбежал из кабинета. Ну, то есть, постарался выбежать, но по дороге раз пять споткнулся о бумаги и чуть не уронил какую-то статуэтку. Я вышел следом и успел увидеть, как он пронёсся мимо секретаря и, разбив стекло, выбросился из окна. Я рот раскрыл и подбежал к подоконнику. А секретарь вздохнул, на секунду замер и говорит:

– Вот видите.

И стал в скорую звонить, а потом в полицию.

Я у него спрашиваю, всё же, а что произошло-то, а он мне говорит, что долго объяснять, что я бы лучше шёл домой, а по дороге купил бы соли и спичек, и золото. Ну, думаю, либо он, либо я с ума сошёл. Но пока я от него добиться чего-нибудь пытался, все остальные уже из офиса ушли.

Я тогда тоже на улицу вышел. Гляжу – «скорая» уже подъехала, мужика того покрывальцем накрыли и, видно, полицию ждут.

Дальше я огляделся, а народ уже по улице прямо в панике мечется. Я девушку одну посимпатичнее остановил, спрашиваю:

– В чём дело?

А она говорит:

– Кризис, – и дальше бежать.

Тогда я решил добраться до дома, а там толком во всем разобраться.

Метро уже опустело, когда я обратно ехал, а когда вышел из него, то и вообще никого на улице не было, и машин тоже, и другого транспорта. Как будто уже поздняя ночь. Дошёл я до дома пешком и полез в интернет, а там везде кризис обсуждают, и во всех новостях кризис. На банковских сайтах обсуждают экономический кризис, на сайте Газпрома ещё и энергетический, на сайтах политических партий и общественных движений политический кризис с кризисом гражданского общества… Все социальные сети я тоже облазил, видел даже обсуждения кризиса в литературе и поэзии. В конечном итоге у меня глаза на лоб полезли.

В общем, всё как всегда. Везде разную воду льют, а ничего конкретного найти не получается.

Так ничего и не поняв, решил я за пивом сходить. И когда из подъезда выходил, встретил снова соседа. А он в дым пьян и вообще выглядит так, как будто уже месяц на помойке живёт. Я ему говорю:

– С тобой-то что случилось?

– Кризис.

– И ты туда же, – сетую я.

– Куда туда же? У меня кризис среднего возраста.

Я спросил у него, в чём же он выражается.

А он отвечает:

– В смятении мыслей, щемит у меня в груди, кошки там скребут, и ничем заглушить это чувство я не могу, – тут он покачнулся и опёрся о стену дома. – Раньше у меня был покой, – он развёл руками и оглядел землю вокруг своих ног, – а где он теперь? Нет его, – и икнул.

Ну, думаю, приехали. Распрощался с ним быстренько и пошёл дальше. Дошёл до ларька, а он закрыт. Вдруг слышу – барабаны, оглянулся – а по проспекту люди идут, шествие целое.

Я пригляделся – думаю, что за ерунда, там и хоругви с Христом, и радужные флаги с розовыми фаллосами, и портреты Сталина, и портреты Солженицына, и штандарт императорской семьи, и даже, мне показалось, я видел изображения Будды и флаг конфедератов. А люди в шествии все улыбаются, радуются. А когда мимо меня проходили, начали скандировать:

– Скоро всем кранты!

И главное, весело так, будто манна небесная на них снизошла. Тут я уже чуть было сам в панику не впал. Старался у них дознаться, в чём дело, но они знай себе бодрым шагом чешут по проспекту, и только некоторые из передних рядов с такой гагаринской улыбкой поворачивают голову назад, руками машут и кричат:

– Давай с нами!

Я прошёлся с ними вдоль проспекта немного, гляжу, из дворов к ним ещё люди подтягиваются. Но уже темнеть начало. Так что – утро вечера мудренее, решил я и пошёл домой спать.

С утра проснулся, на улице тишина, в интернете тоже никаких новостей. Телевизор я включил, а там только один канал работает. На нём новости идут.

Диктор спокойным голосом вещает:

– Человечество заканчивает своё существование, и мы – с вами для того, чтобы проследить за последними теперь уже минутами человеческого бытия. Итак, наш специальный репортёр – из самой гущи событий.

Далее картинка перешла на репортёра. Он стоит посреди двора, а там люди лопатами машут. Он говорит:

– Как вы видите, здесь жители планеты Земля заканчивают закапывать себя заживо. Но вы можете заметить, что некоторые закапывают себя строго с востока на запад, потому что считают, что таков план спасения от кризиса. Заканчивая свой репортаж, хочу всем пожелать удачного апокалипсиса и спасения через закапывание себя.

После чего он взял лопату и тоже принялся копать яму. А картинка снова в студию вернулась. Дикторша отработанным движением поправила в руках бумаги и, подняв от них взгляд, продолжила.

– В связи с возможностью ядерных ударов по различным городам планеты, рекомендуем обратить ваше внимание на присутствие рядом с вами важных стратегических объектов. Я же из-за внезапно обрушившегося на меня осознания гнетущей ненависти и бездонной тупости в направленных на экран взглядах зрителей прекращаю своё вещание и передаю слово прогнозу погоды.

Картинка сменилась на карту мира, а на ее фоне стоял человек в рясе:

– Рабы божьи, волею судеб, остался я один в этой студии, ибо с утра был приглашён на интервью, но сейчас тут на студии, – он огляделся по сторонам, – никого не осталось. Поэтому знайте, что ожидаются серные дожди и потопы, покайтесь грешники! – закричал он.

Тут картинка пропала совсем, и я остался один. А пока я чай готовил, и электричество вырубилось. Вот тут я уже на полном серьёзе ощутил отсутствие человечества. Честно признаться, что если бы электричество осталось, и выйти в интернет можно было, ну и ещё вода холодная хотя бы, то я, наверное, ещё месяц мог бы особо жизнь свою не менять. А так пришлось, конечно, что-то делать.

Но оказалось, что я не один такой. Довольно быстро у нас тут образовалась община, ну и стали мы потихоньку жизнь налаживать. Вот, собственно, и конец рассказа о днях апокалипсиса, дальше это уже другая история.