Владимир Левендорский - SWRRF. 20?? Воспоминания из будущего. Книга вторая

Рубик опять немного помолчал, погрузившись в свои воспоминания:

– Этот самый Лаврентич позвал меня тренировать свою младшую дочку. Ей было тогда только семь лет. И была она от его новой молодой жены. У него было ещё три сына от двух предыдущих жён. Но с ними ему не повезло. Если честно – сам, наверное, был виноват. Пока сколачивал свой бизнес – не до них было… Но это другая история… В общем, в этой дочке он души не чаял и растил её как принцессу. Чему её только не учили… и языкам, и верховой езде, и музыке, и картины рисовать… ну и теннисом тоже решил… А охрану у него возглавлял Тигран. Мы с ним вместе учились. Только он специализировался на борьбе. Когда Лаврентич стал искать тренера по теннису, Тигран вспомнил об мне. Меня пригласили. Я провёл пару пробных тренировок… вообще-то, до того я никогда не работал с такими маленькими детьми… Но всё как-то сразу «пошло». Не знаю, чья в том была заслуга больше… его дочка оказалась очень милой смышлёной девчонкой, и мы как-то сразу с ней поладили. Лаврентич взял меня к себе тренером, но с одним условием – работать только на него. У него вообще был такой подход: или работаешь только на меня или пошёл на хер. Он у меня спросил, сколько я зарабатываю. Я ему назвал сумму в два раза больше, чем та, что я реально имел. Он, не моргнув глазом, назначил в три раз большую – для него это были не деньги. А для меня тогда это было целое состояние и при этом у меня оказалось полно свободного времени: я проводил одну часовую тренировку утром, другую вечером, а всё остальное время был предоставлен самому себе. И при этом у меня оказалось уйма денег… Наверное, всё это могло плохо кончиться: я имею в виду сочетание больших денег и массы свободного времени, – но тут начались серьёзные проблемы у моих родителей…

Рубик судорожно «проглотил» невидимый комок в горле:

– Та банда мародёров, которая называлась администрацией сельского района, поначалу не очень притесняла наше село: добавляли немного к официальным налогам, отдавали в администрацию – и всё. Вели себя они так не из каких-нибудь «соображений гуманности». Был свой интерес. У них тогда было три главных источника доходов. Несколько плантаций и ферм, расположенных на лучших землях, где как рабов гнобили собранных по всему району алкашей, ещё на что-то способных. Социальные пособия, которые они реально выплачивали не полностью и не всем, и в списках на получение которых было полно «мёртвых душ». И субсидии по так называемой программе «развития села». Эти субсидии почти полностью, как только их получали, тут же перекочёвывали на счета зарубежных банков. Тратили лишь самую малость на поддержание в более или мене приличном виде дорог, по которым приезжало начальство. Приезжало оно регулярно, чтобы проверить «эффективность использования» этих самых субсидий. И тогда их привозили в наше село и ещё в пять-шесть таких же, расположенных в других местах района. Всех во время этих экскурсий для начальства заставляли хвалить мудрость власти и рассказывать, как им помогает «программа развития села», хотя по этой «программе» они и гроша ломанного не получали… Но доходы эти постепенно стали «усыхать». Годных земель становилось всё меньше. Урожаи падали. Не мудрено при их работничках и «дедовских» технологиях. Да и качество продукции становилось всё хуже… В общем, все эти семейные плантации стали приносить всё меньше дохода, а в неурожайные годы, которые стали всё чаще случаться, вообще оказывались убыточными… Поначалу пытались компенсировать убытки за счёт социальных пособий. Их – и то, понятное дело, не полностью, – стали выплачивать только в районном центре. Остальные – выживайте, как хотите. Тогда у нас в селе частью из жалости, частью, чтобы обезопасить себя от ненужных проблем, – в старом коровнике подальше от села сделали что-то вроде богадельни. Подремонтировали этот коровник, привезли кое-что из старой мебели, одежды… туда скоро сами сбрелись старики, алкаши из ближайших разорённых сёл… не много, десятка три-четыре… Их стали подкармливать с двумя условиями: и близко не подходить к селу, и чтобы не бузили. Они, конечно, понемногу подворовывали с полей на самогон… Но в целом вполне мирно сосуществовали… Но тут начались проблемы с деньгами «на развитие села». Не знаю, что там реально происходило, то ли их действительно перестали давать, то ли их стали придерживать на более высоких уровнях – самим стало не хватать. Но как тогда все говорили, эти деньги сначала стали поступать с большими задержками и не в полном объёме, а затем их и вовсе перестали переводить. И тогда наши районные мародёры решили обложить усиленным оброком оставшиеся живые сёла вроде нашего. Обставлено, понятное дело, всё было чинно-благородно: нагрянули со всевозможными проверками, обложили штрафами… Народ возмутился и отказался платить. А они ещё больше стали звереть. Прислали целую банду судебных исполнителей, полицейских, прокуроров…

Лицо Рубика перекосила злая усмешка:

– Я как-то приехал домой и застал отца у его любимого детища – селекционной теплицы. Её всю разворотили. Типа, «поступил сигнал», что он в ней выращивает наркотики. Ничего, конечно, не нашли, но даже не извинились, а только оставили целую кипу штрафов, исполнительных листов, налогов… Вернулся я не в себе. Внутри меня трясло. Тренировку провёл кое-как. Лаврентич – он любил наблюдать за нашими тренировками: любовался дочерью, – после тренировки пригласил в дом. Я думал, он мне скажет что-то вроде: ещё одна такая тренировка – и будешь искать себе другую работу. Но он мне налил хорошего коньяку и когда я выпил, спросил, что у меня случилось. Я ему рассказал о своей последней поездке к родителям. «Вот волчары поганые, – сказал Лаврентич и хлопнул меня по колену. – Ничего, я что-нибудь придумаю. Ты, главное, не бери в голову и нормально работай». И он действительно придумал. Глава администрации нашего городка – он был младшим братом Лаврентича, – откопал какой-то, хрен знает, когда принимавшийся, генплан развития Города. И по нему выходило, что село моих родителей должно входить в административный район Города, которым стал наш городок. Не дожидаясь, чем закончатся административные тяжбы, начальник полиции нашего городка – он был братом второй жены Лаврентича, которую он продолжал вполне прилично содержать, только дом ей построил на самом краю городка, – тут же создал в нашем селе своё отделение с усиленным нарядом. Сделано это было не столько из «чувства справедливости», а больше потому, что и в городке появились проблемы. Качественные продукты для ресторанчиков стало добывать всё труднее. Цены росли… А тут они получали как бы своё «подсобное хозяйство». И в селе все были довольны. С ценами не обижали. Ну немного стали платить «за крышу». Но зато стабильный рынок сбыта… Дела пошли в гору. Все как-то в нашем селе повеселели и приободрились. Я стал там уважаемым человеком… Но это счастье продолжалось не долго. Отец мне всегда говорил: «Если у тебя дела идут хорошо – это только половина дела. Смотри, чтобы хорошо шли дела у твоего соседа. Потому что, если у него начнётся пожар, можешь сгореть и ты». Но жадность и беспечность часто оказываются сильнее мудрости. И в своём благополучии люди не хотят видеть неблагополучия других…