Мария Фомальгаут - Неевклидовы люди

– Не слышит он вас.

– А как ему, написать надо?

– Никак ему не надо, не поймет он…

– Тогда как же…

– А вот. Смотрите, что пишет… может, напишет чего…

Голем старательно выводит на стене звезду о семи лучах.

– А мне биографию его посмотреть можно?

– Да нету там ничего, смотрели уже.

– А всё-таки… посмотреть хочу…

– Друг мой, а ничего, что сейчас три часа ночи? У вас по поведению что в школе было?

– Двойка.

– Ну вот, целая двойка была. А старого человека среди ночи будите. Так что вы хотели-то?

– Он всё на стенах пишет А-Л-И…

– И?

– Так я тут биографию его посмотрел… была у него такая, Ализабет.

– Жена его?

– А черт их знает, я только фотку ихнюю нашел…

– И при чем она тут?

– А вот… он всё на стенах пишет, Али, Али…

– Шеф фыркает.

– Скучает.

– Ну…

– Так может, это… найти её, дамочку-то?

– Так в сырой земле уже лежит тел двадцать как… Хотя… постой. Найдем мы девчонку его… найдем…

– Ну что, парень, ты у нас задания сложные выполнять умеешь, я вижу…

Настораживаюсь. Не люблю я, когда так говорят, не люблю.

– Дамочку-то мы его нашли…

– …в земле?

– Не-ет… тут другое. Дамочка-то эта тоже космос исследовала…

– Она там? На той же планете?

– Да в том-то и дело, что не на той же. Вот теперь её ищи-свищи…

– Буду искать… свистать.

– Ну, молодец… удачи…

Слышу иронию в его голосе, мол, ну-ну, чёрта с два ты чего найдешь…

– Ну что… идите ко мне…

Это шеф. По интонации понимаю, что ничего хорошего меня не ждет. Иду, еще надеюсь, что обойдется, интересно, как оно обойдется…

– Как вы дамочку-то его упустили?

Делаю вид, что очень удивлен.

– Какую дамочку?

– Да его дамочку, какую, какую…

Опускаю голову.

– Виноват.

– Чего виноваты, вы только вид не делайте, что её не узнали.

– Честно. Не узнал.

Не умею я врать, не умею, видит он, что я вру, насквозь видит…

– Так зачем вы её упустили-то?

– Да… растерялся как-то…

– Врите больше, растерялся он, никогда не терялся, а тут нате вам… Так всё-таки, что случилось-то?

– Я…

Понимаю, что не смогу ответить.

– Ладно, неважно, всё равно поймали её уже…

Меня передергивает.

– К-как поймали?

– Да другие-то в отличие от вас ушами не хлопают, или чем вы там хлопали, почему упустили…

– Вы… постойте, вы их вместе не…

– …свели, свели, устроили им свидание…

– Разгоните их… немедленно разгоните, слышите?

– Да что такое, они же…

– Разгоните! Разведите их по комнатам, немедленно! Где они? Где…

– Да вон, в комнате…

Распахиваю дверь, смотрю на груду камней.

– Опоздали, чер-р-р-т…

– На что… опоздали?

– На что, на что, вы хоть понимаете, что это она разработками занималась, а он так… на подхвате?

– Ну да?

– Да ну. Он её убил потом… из зависти…

– Это вы с чего взяли?

– С того… записи их разбирал, документы старые… он потом все её разработки себе присвоил, типа он такой крутой…

– Слушайте, вы меня разыгрываете…

– Если бы… так что напрасно вы их вместе свели, теперь мы вообще никогда ничего не узнаем…

Мой начальник вздрагивает.

– Узнаем. Всё узнаем. Еще соберем её, еще склеим… может быть…

– Легко сказать, как склеим, он теперь и не подпустит к ней…

Шеф смотрит на меня. Насмешливо:

– Да вы что, Голема одолеть не сможете?

Здесь нужно сказать нет. И не говорится нет.

Тум-тум, тум-тум.

Приближается Голем.

Выхожу на битву…

– Принесли?

– А?

Смотрю на него, не понимаю, ко мне он обращается или к кому.

Он начинает сердиться.

– Принесли, спрашиваю?

Только сейчас понимаю, что что-то лежит у меня в руках, да не что-то, чемодан, значит, похоже, принес.

Весь вопрос, что принес.

Куда.

И зачем.

И вообще, что я здесь делаю. Здесь. В городе, который когда-то был живым, а теперь стоит заброшенный, черт его пойми, почему. Здесь. На крыше дома, который должен упасть с минуты на минуту. Здесь. В двух шагах от человека с лицом голодного хищника, вот так посмотришь на него и думаешь – лицо голодного хищника.

Итак.

Что.

Я.

Здесь.

Делаю.

– Так принесли или нет?

– Ага… принес… принес…

Протягиваю чемодан, в последнюю секунду спохватываюсь, отдавать или нет, а то мало ли там что…

Поздно.

Уже отдал.

Он раскрывает чемодан, смотрит в пустоту.

– Здесь… ничего нет.

Уже и сам вижу, что ничего нет. Чувствую себя полным идиотом, всё-таки спрашиваю:

– А… что там должно было быть?

Он вспыхивает:

– Это я у вас должен спрашивать, что там должно быть!

Парирую:

– Если не знаете, то за чем же вы пришли?

– Зачем, за… – он осекается, замолкает, – стойте… дайте подумать… а чего мы тут с вами на холоде стоим, пойдемте, что ли… найдем, где ветер не дует…

Устраиваемся в маленьком баре, вернее, в том, что раньше было маленьким баром. Голодный хищник постукивает пальцами по столу, щурится.

– Итак… вы должны были передать мне что-то… что?

– Не знаю.

– И я не знаю. Мы должны были встретиться…

Молчу.

– Ну что молчите, должны мы были встретиться?

– Н-наверное.

– Что значит, наверное, мы с вами о встрече договаривались?

– Н-нет.

– Тогда как вы здесь оказались?

– М-м-м…

– Как вас зовут?

Понимаю, что не помню, как меня зовут. Вернее, не так. Не знаю.

– А вас?

– Тоже не знаю. А что вы вообще помните?

Отчаянно стараюсь что-то вспомнить, ничего не вспоминается, совсем, совсем, совсем, хотя…

А.

Вот.

– Сердечный приступ.

Хищник хмурится.

– Приступ?

– Ну. И насмерть.

– Это… это с вами приступ был, что ли?

– Нет, я же жи… – хочу сказать, что я живой, начинаю сомневаться, а так ли это.

– Стойте, я тоже приступ помню, – говорит человек с лицом голодного хищника.

– Вы тоже… умерли?

– Нет… я еще не родился. И вы тоже.

– То есть?

– Стойте, стойте, дайте подумать… – растирает виски пальцами, жмурится.

– Вот что… это задумка такая была, – говорит он.

– Какая задумка?

– Не знаю. Для романа. Для сценария. Не знаю, для чего. Человеку одному в голову пришла.

– К-какому человеку?

– Автору нашему. Вернее, несостоявшемуся автору. Задумка ему в голову пришла, стоят два человека на крыше заброшенного дома, один другому передает что-то, что-то важное…

– Что?

– А тут он не додумал… тут его сердечный приступ и хватил.

Не понимаю:

– А что… истории, что ли, с конца придумывают?

– Именно что с конца, а вы не знали?

– Да… как-то литературой не занимался…

– А теперь придется заняться.

– В смысле?

– В смысле… если мы свою историю не допишем, её никто не допишет… не допридумывает. Итак… вы мне должны были принести что-то… что-то важное…