Вероника Батхан - Дорога в космос. Повесть и рассказы

Крапчатая галька из Северного моря легла в подставленную ладонь. Трётль шумно принюхался.

– Треской пахнет. Бородатые парни с севера любили ей закусить.

– Галькой?

– Треской, дурень. Стыдно смеяться над умирающим.

Тихий стал. Не бранится, не ставит подножки, ни паука, ни навоза в щётку не подложил. Может доктора к нему вызвать? Или ветеринара? Так ведь не дастся, старый баран.

Кряхтя и охая, трётль взгромоздился на здоровенный валун, разлёгся, подставил солнышку бурое брюхо.

– Расскажи мне, что творится там, наверху, Белая голова. Видел ли ты Медведицу, которая заглатывает луну, а потом выплевывает её? Встречал ли гордых альвов на серебристых драккарах – они уплыли в небо, и никто больше не слышал про них?

– Там холодно и темно, Кривой. Или холодно и светло. Невидимые лучи пронизывают твое тело, отравляют кровь, острые летучие камни стремятся пробить насквозь борт лодки, роботы сходят с ума и крушат станции вместо того, чтобы рыть шахты.

– Роботы это трётли, у которых не отросла душа?

– Не совсем так – самоходные механизмы делают люди. А вы плодитесь сами.

– Есть такое, – довольно подтвердил трётль. – Я четырежды почковался и все мои отпрыски до сих пор грызут камни. А вам нужны ваши хюльдры, в одиночку не справиться. Глупое устройство и сами вы дураки.

– Не ворчи!

– Буду! Зачем вам, жадными людям нужно летать дальше неба, делать города на Луне и вытаскивать камни из этого… пояса. Вы же их не едите, и дома строите из невкусной пластмассы. Вам всего мало, вы рветесь вперед как бородатые парни с севера – где они теперь, что осталось от их мечей и овец?

– Понимаешь ли, трётль, это вечное свойство людей – идти дальше, брать за шкирку новые земли. Когда мы остановимся, мы умрём. Окаменеем.

– Подумаешь, – кивнул тролль. – Станем родичами, будем рядом валяться на пустошах, пугать песцов и овец, грызть слюду – она вкусней леденцов. Кстати?

Иван достал кругляш арсенита.

– Это последний, прости.

Высунув длинный язык, трётль облизнул подарок, причмокнул, но есть не стал.

– У твоей хюльдры волосы тоже рыжие. Тоскуешь по ней?

– Майра брюнетка и мы до сих пор встречаемся. Передавала привет, говорит, никогда не забудет.

– Та которую я выжил с острова? – трётль сделал неприличный жест. – Тюлень ей брат, рукомойке – воду из ручьев кипятила, яблоки щёткой чистила, парным молоком – видано ли? – брезговала. Не-ет, ты грустишь о другой.

…У Лены действительно были огненные волосы, того всепобеждающего оттенка, который удается увидеть лишь на зреющих апельсинах или летней шубке лисы. Она родилась тонкокожей – легко краснела, легко обижалась по пустячному поводу. Заподозрить в ней великолепного навигатора, способного чудом вывести корабль из потока метеоритов или дотянуть до базы на честном слове и остатках горючего, мог только другой штурман. Иван тогда управлял автоцехом по сепарации и в обогащении руд разбирался лучше, чем в людях. Ему казалось, что любви, нежности и покоя вполне хватает для счастья, что ребенок удержит его Ленточку дома. Лёньке едва исполнился годик, когда рванул Ганимед – потепление привело к наводнению, станции затопило. Земля объявила призыв резервистов, вывозить оборудование и людей, Лена пошла добровольцем. И не вернулась.

– Да, я тоскую, мне её не хватает.

– Рад бы сказать, что пройдет, но у вас не проходит, – сочувственно вздохнул трётль. – Люди не лебеди, но хюльдра она на всю жизнь.

Хотелось ответить резко, но Иван сдержался – трётля рубинами не корми, дай поскандалить вволю.

– Ты и в самом деле дряхлеешь, Кривой. Давай я из поселка лекаря позову, пусть поглядит, чем помочь.

– Овце под хвост пусть глядит, а помирать не мешает. И ты не мешай. Лучше выполни мою последнюю волю.

– Чем порадовать страждущего трётля? Минералов у меня больше нет, кружку ты есть не станешь, а ботинки я не отдам.

– Даже лучшему другу? – с надеждой спросил трётль.

– Даже лучшему другу.

– Тогда расскажи мне сказку, Белая голова. Длинную словно хвост Ёрмунгарда.

– Хорошо, – улыбнулся Иван. – Будет тебе сказка.

Довольный Кривой перекатился на пузо и разлегся, раскинув лапы. Чешуйчатая, потрескавшаяся пятка оказалась совсем рядом, но Иван удержался от искушения провести по ней прутиком. Интересно, боятся ли трётли щекотки?

– Далеко-далеко, на самом краю галактики жил-был… корабль. Небольшой такой межпланетный корабль. Переправлял людей туда-сюда, перетаскивал грузы, доставлял металл с рудников…

– И вкусные камушки, – уточнил трётль.

– Хорошо, самоцветы тоже возил. Корабль звали… как же его могли звать?

– Свиное Рыло? Большой Пук?

– Нет, Кривой, корабль звали S-4823 AX, и ему это совершенно не нравилось. Он тосковал о настоящем имени – «Стремительный», например, «Бесстрашный», «Бесповоротный» в крайнем случае «Томпейн» или «Адмиралнахимов». Но никто – ни капитан, ни команда, ни пассажиры – не задумывался, мечтают ли корабли об именах.

– Вот балбес! Кто мешал ему самому назваться или семью попросить? Меня вот Кривым прародитель назвал, да, – зевнул трётль.

– Будешь перебивать – сам придумывай, – огрызнулся Иван.

– Умолкаю.

– Прослышал однажды S-4823 AX, что в Магеллановом облаке, за белым гигантом, за чёрной дырой прячется древний-древний межзвёздный крейсер. В трюме у крейсера камера, в камере анабиозка, в анабиозке старик с бородой до колен. Если этого старика разбудить да поговорить ласково, он любое желание может исполнить.

– Понял! Это ваш глупый бог от людей убежал подальше!

– Кривой!!!

Трётль закрыл пасть корявой лапой и, наконец, заткнулся.

– Подумал S-4823 AX, поскрипел электрическим мозгом, взял да и сел на планету. И входной люк приоткрыл заманчиво. Часа не прошло, как школяр короткоштанный внутрь забрался рычажки покрутить да на кнопки понажимать. А S-4823 AX того и надо. Дверь захлопнул, с места за атмосферу рванул – только его и видели. Полетел к Магелланову облаку. Год летит, два летит, десять. Мальчишку гидропонной вкуснятиной потчует, учиться заставляет, зарядку делать, книжки читать, чтоб не рос дураком. За шесть лет из костлявого пацаненка красавец вымахал, хоть картину пиши. У пульта управления научился стоять, астероиды ковшом, подхватывать, фильтры чистить. Кино смотрел вечерами в рубке, в мяч играл сам с собой, анализатор гонял, пока вахта не кончится… тьфу, прости.

Долетели они до Магелланова облака, обогнули белый карлик, миновали чёрную дыру, маячки поисковые подключили – и вправду в темноте да пустоте старинный крейсер висит. Наш S-4823 AX пришвартовался к нему, манипуляторами шлюз приоткрыл, мальчишка внутрь юркнул. В трюм забрался, камеру нашел, анабиозку вскрыл – а там девица-красавица, коса до колен. Мальчишка не будь дураком её в щёчку чмокнул, а она глаза ах – и открыла, зарумянилась вся. И говорит… эй, трётль.