Василий Лягоскин - Свет далекой звезды. Книга вторая

Ничего не случилось, и скоро охотник на последние монеты покупал в магазине две пачки соли и несколько пачек спичек. Еще и на большой пакет сухарей хватило. В сибирскую столицу охотник так и не попал. Прямо из аэродрома он скользнул, никем не замеченный, в тайгу, и очень скоро убедился, что делать огромную дугу, чтобы обогнуть миллионный город, не придется. Потому что он встал спиной к длинной посадочной полосе, которую еще можно было разглядеть за густым подростом, и почувствовал, как далеко впереди земля действительно стонет и корчится, пытаясь вырваться их щупалец невидимого спрута. И на пути к этой арене великой и долгой драмы никаких городов не было. Были деревушки, а потом стойбища каких-то аборигенов, но их Свет старался обходить. Понимал, что и так оставил слишком много следов. В какой-то момент он почувствовал, что к нему протянулась и приклеилась так, что даже мечом не разрубишь, невидимая нить. Начало ее было далеко, очень далеко, но охотник понял, что теперь от нее вряд ли получится оторваться. На след охотника встал другой охотник. И за спиной этого, второго, не было меча. Зато была вся мощь государства.

– Ладно, – махнул рукой Свет, – лови. Дай только дело сделать, за которое Илья Иванович спросит. А там и встретимся.

В голосе охотника совсем не было угрозы, и он почувствовал, как эта нить стала теплой и мягкой. Во всяком случае, она совсем не помешала сытому охотнику крепко уснуть рядом с едва тлеющим костром…

Даже малейшее шевеление зверя в пределах прыжка самого крупного из тех, что водились в этой тайге, мгновенно разбудили бы охотника. Но этот древний абориген стоял за потухшим костром долго. Стоял неподвижно, и даже прикрыл глаза, чтобы – как понял Свет – не разбудить взглядом спящего человека. А еще он был на удивление прям и крепок для своего почтенного возраста. Старик не открыл сразу глаза, хотя явно догадался, что Свет проснулся. Может он дал возможность получше рассмотреть гостя, а точнее хозяина этих мест? Свет не разбирался в этнографических проблемах этих обширных пространств, где вполне могла затеряться вся Европа. Главным для него было то, что невысокий кряжистый абориген весьма неплохо говорил на русском языке.

Охотник поднялся медленно, несуетливо и машинально махнул ладонью в сторону костра, где еще было чему гореть. Черные головни вспыхнули разом, наполняя холодный воздух приятным теплом. А эвенк (это Свет узнал совсем скоро), судя по довольному кивку, даже не удивился.

– Здравствуй, посланец, – старик ловко отцепил от ног широкие лыжи, на которых стоял все это время, и присел на лапник.

– Здравствуй, отец, – склонил голову охотник, – меня зовут Свет, и меня никто сюда не посылал.

Он немного смешался; вспомнил древнего богатыря, который действительно послал его – сюда ли? Руки его тем временем ловко накрывали импровизированный стол. Старик тоже полез в свою котомку.

– Однако ты пришел. Чегарен меня зовут, – тут же представился он, – Чегарен Шанягирь, как и моего отца.

Он глянул на охотника, словно ожидал какой-то реакции, но тот только пожал плечами. Кусок оленины над огнем приятно зашкворчал и, поворачивая деревянный вертел, Свет еще раз проверил свою память – нет, это имя ему ничего не говорило.

– Отец мой когда-то был известен в этих краях, – с ноткой гордости сообщил старик, – он был одним из двух, кто своими глазами видел, как падали деревья в тайге, и огонь пожирал все вокруг. Был еще третий, но его ученые люди ни о чем не спрашивали, потому что он был лишком мал.

– И этот ребенок был…

– Да, – склонил голову старик, принимая из рук охотника шампур, – это был я, и мне тогда было шесть лет.

Он замолчал, впившись на удивление белыми зубами в кусок мяса. Даже глаза закатил в показном восхищении, показывая, насколько оценил кулинарные таланты охотника. Свет тоже не торопясь жевал сочное мясо, гадая пока – так принято у местных жителей, или только этот старик такой учтивый. О том, что Чегарену есть что сообщить охотнику, последний не сомневался. Однако до тех пор, пока в кружках не кончился крепкий, словно настоянный на коре остролиста, чай – им уже угощал эвенк – неторопливая беседа велась о делах, конечно важных, но к тому объекту, куда стремился Свет, никакого отношения не имевших. Об охоте, о погоде, о многочисленной родне старика, и о… О своей родне Свет говорит не стал. Он как раз плеснул в свою кружку из котелка, чтобы сполоснуть ее кипятком, когда эвенк очень шустро, несмотря на свои восемьдесят лет, метнулся за густую ель, где, оказывается, стояли длинные нарты с упакованным грузом. Он кивнул на длинный тюк охотнику, словно не желал сам прикасаться к нему. Свет отвязал узел кожаного ремня, предусмотрительно завязанный на бантик. Предмет, завернутый в выделанную кожу неизвестного Свету животного, больше всего напоминал высушенную ногу кузнечика. Если бы он – этот кузнечик – был ростом со взрослого человека. Свет в детстве насмотрелся на прыгающих насекомых достаточно, чтобы заметить, что эта нога сильно отличалась от природной… Была словно трансформированной – приспособленной больше к ходьбе, а не к прыжкам. Да и острого ряда щеточек, которыми, собственно, насекомые стрекочут, на ней не было. Почти незаметный ряд бугорков вряд ли могли когда-то издавать звуки. И еще – главное! – он был уверен, что сухая конечность принадлежала разумному существу. И связь ее с бывшим хозяином, несмотря на десятилетия и километры, что их разделяли, еще не разорвана. Тоненькая, невидимая ни глазу, ни самому чуткому человеческому прибору ниточка тянулась именно туда, куда уже два месяца пробирался Свет.

– Да, – кивнул старый эвенк, – я нашел ее там, на берегу болота, которое огонь не смог высушить. И больше ничего. Я там был много раз – однако, каждый год хожу. Может, меня эта нога к своему хозяину тащит? Но я ее с собой ни разу не брал. Как спрятал ее в тайге, так только сейчас и достал.

– Может именно благодаря этим визитам ты, дед, выглядишь так молодо, – подумал Свет, – вслух же он спросил, – почему же ты не отдал ее раньше – тем же ученым?

– Отец не велел, – ответил Чегарен, – а три ночи назад он приснился мне, и велел встретить тебя. Ты пришел раньше… Однако быстро ходишь. С этим пойдешь быстрее, – он кивнул на нарты, к которым был приторочен еще один тюк; две широкие и длинные – на полметра длиннее, чем у него самого, лыжи.

– Восемьдесят лет ждал, – усмехнулся Свет, – теперь можно и не спешить.

– Нет! – возразил эвенк, с шумом втянув в свой приплюснутый нос воздух, – беду чую. Никогда сюда огонь не доходил. Нынче дойдет.

Свет повернулся в ту сторону, куда махнул рукой старик и замер. Действительно – где-то очень далеко уже зародился лесной пожар, который там некому было затушить. Гектары тайги, которые могут сгореть безвозвратно, кажется, никого не волновали. Здесь, где ни дорог, ни железнодорожной магистрали не было, лес умирал естественной смертью от разных причин – возраста, болезней, или огня, а потом вырастал сам. И так было испокон веков. Но тот пожар, который должен был пригнать сюда ураганный ветер, в этих местах еще не видели.