Антон Шаманаев - Солнце на краю мира

В коридоре не было никого. Тайком я пробрался в комнату уборщицы, расположенную довольно близко, и стащил оттуда пару роботов. Крупный мусор покидал в коробки и бросил в углу. Роботы у Хой Ма были весьма старые, дома у меня гораздо умнее и компактнее. Пришлось спрятать в ящики стола всевозможную мелочевку, которую они могли бы проглотить.

Я выставил роботам программу с влажной мойкой и чисткой потолка и стал наблюдать, как они скрупулезно проходят все поверхности и вылизывают их от пыли. Это успокаивало, руки потихоньку переставали дрожать.

Паника отступала. Был хороший шанс не мешать роботам и смотаться на обед. Подкрепиться и развеяться. Во что-нибудь переодеться бы, чтобы не разило так дымом. Я открыл шкаф – там одиноко висел пиджак и лежала одна запасная рубашка в фабричной упаковке. Пиджак не подходил ни к чему, что было на мне; он был клоунский, двубортный, блестящий, с каким-то безумным узором на лацканах. Но выбора не было: я спешно переоделся и выбежал из комнаты, чтобы не впитать гари.

Стараясь ни на кого не глядеть, переходя с травелатора на травелатор, я ехал в столовую на другой конец здания. Время обеда подходило к концу, что было на руку. В этот час в столовой почти никого не остается, и риск нарваться на навязчивую компанию и дурацкие вопросы – мал.

В холле мимо рассевшихся ученых бродила угрюмая уборщица и подбирала ручным пылесосом фантики, стаканы и остальные продукты их деятельности. Кто-то повизгивал на нее, что она с мусором засосала гибкий экран, но она была в наушниках, и не слышала жалоб. На меня никто не обратил внимания, несмотря на карнавальный пиджак.

Внимание тех, кто не был занят делом, оставалось во власти Сьюзан. Ее по-прежнему окружала толпа, в которой был даже Джорджик. Он стоял спиной ко мне и трясся – видно, только что пошутил и сам по обыкновению смеется больше всех. У Сьюзан на лице была вымученная полуулыбка, она устало расчесывала рукой волосы. Шел бы ты работать, Джорджик, тебе ли позориться… Впрочем, вид Джорджа, довольного собой, подействовал на меня успокоительно, будто все у нас в королевстве мирно и благополучно, а мои беды были не взаправду.

Еды в столовой осталось мало, потрудились мои голодные братья по разуму. Пришлось взять остатки крем-супа, паровую рыбу и болезненно-бледные спагетти. Ну и пусть, такое у меня наказание на сегодня. Зато козырный столик у окна был свободен. Я уселся, вытер с него пятна от чужого супа и принялся поглощать добытые яства.

Вкуса старался не чувствовать, что было легко, поскольку мысли мои блуждали вокруг недавней аварии. Я больше не паниковал, но анализировал. Пытался анализировать. Куда оно вылетело, насколько высоко и далеко, и главное – что вылетело?.. Сходить на парковку, посмотреть, повредил ли чей-то оверкар… Все это второстепенно. Важно понять, как пространство искривилось столь немыслимым образом… От этой задачи я будто бы отмахивался, ибо заранее предвидел, что она не имеет решения. Не бывает так. Нет смысла решать задачу о том, как может бывать то, что не бывает… Где Деев? Он же обычно поздно обедает…

За окном палило солнце. На светофоре каждую минуту скапливались новые кучки оверкаров и на зеленый свет разбегались, как напуганные рыбы. У лотка с кебабами выстроилась очередь из нескольких человек, среди которых я узнал и наших фундаментальщиков. От солнца люди прикрывали головы бумажками. По тротуару ехал парень в шортах на оверборде и отталкивался ногой то от земли, то от попадавшихся по пути цветочных клумб и пожарных кранов.

– Не возражаете, Артур? – произнес по-русски знакомый голос. Я вздрогнул: передо мной стояла Дженнифер с подносом.

Так и оставшись с полным ртом, я сделал пригласительный жест рукой и уставился перед собой, спешно дожевывая. Она села напротив. На подносе у нее был тот же крем-суп и рыба, но без спагетти.

Вот ведь сила красоты, подумал я, глядя на ее поднос (и стесняясь смотреть выше, на выдающуюся вперед блузку с распахнутым воротом). У такой сногсшибательной девушки даже унылая студенистая рыба выглядит как часть здоровой диеты. А у меня – как кара за собственную неорганизованность.

Поставив поднос, она сделала неожиданно резкое движение рукой, чтобы поймать стакан с соком – ей показалось, что он опрокидывается. Устроившись, она поправила рукой волосы, и, я заметил краем глаза, сделала медленный выдох. Взяла ложку и приготовилась начать с супа.

– Никак не могу перестроиться, привыкла поздно обедать, а тут после половины третьего есть нечего, – сказала она приветливо.

– Приятного аппетита, – ответил я и понял, что пожелание прозвучало с сарказмом, отчего меня вдруг охватило волнение, стало жарко и захотелось снять пиджак.

– Да уж, спасибо, – засмеялась она.

Не расположен я был к общению и сердился на нее из-за того, что поймала меня сейчас, когда я на взводе. С трудом сделал над собой усилие, чтобы не промолчать и не прослыть законченным социопатом.

– Особо ушлые из таких неудачников, как мы, вон, за кебабами пошли, – кивнул я в окно.

– Нет, для моего желудка это слишком жестоко, – сказала она, аккуратно отправляя в рот ложку супа.

Я поковырял вилкой рыбу. Есть ее не хотелось.

Мы помолчали. Дженнифер стучала ложкой о тарелку. Я украдкой бросал взгляды на ее струящиеся шоколадные волосы, на безупречно подчеркнутые ресницы, на то, как напрягается первая застегнутая пуговица ее блузки, когда она расправляет плечи.

Я старался отвлечься и осилить спагетти – они были более-менее съедобными. Неловкость ситуации давила и мешала пищеварению. Переборов себя повторно, я выдавил следующую непринужденную фразу.

– Давно вы переехали в Стратос?

– Пять лет назад, – сразу ответила она. – Почти шесть.

– А в России где жили?

Она улыбнулась укоризненно.

– Ни одной свободной минуты не было, чтобы почитать ваш профиль, – оправдывался я. – Серьезно.

– Что вы, я охотно расскажу, – отозвалась она миролюбиво. – Приехала из Казани. Там работала и училась. До этого мы жили в Ростове; там мое детство прошло, с тех пор как перебрались из Филадельфии…

– Вы родом из Филадельфии? – удивился я.

– Мы оттуда быстро уехали, я почти ничего не помню, – сказала она, глядя в суп.

– Ясно, – произнес я неопределенно. – А я вот не был ни в Казани, ни в Ростове… Сам я из Твери. Родился, учился близ Твери. Потом – Подмосковная школа ПАК…

– Да, я читала, – сухо сказала Дженнифер.

– Н-да… – заключил я и вернулся к спагетти.

Повисла новая пауза. Зачем пустился по волнам своей памяти? Обычно из меня такого силком не вытащишь, а тут сам полез…

– Наверное, трудно было привыкнуть к бетонной коробке? – вернулся я к теме переезда.