Анастасия Фёдорова - Сборник рассказов. Избранное

***

Пара таблеток снотворного. Расстроенный Салем опустился на кровать.

– Бесполезно, бесполезно, – бились мысли в голове, – бездарность. Нет, ничего не выйдет, я знал, знал, что так будет. Бесполезно.

Он уже смирился с тем, что потерял жену, а сейчас эксперимент был на грани провала.

Разочарование висело в воздухе и плотной стеной отгораживало его от успеха, от признания, которого он жаждал. В какой-то момент он даже решил уничтожить все записи, которые вел ежедневно. К чему оставлять все потомкам, чтобы более талантливые ухмылялись над его безуспешными попытками? Но не успел. Сознание помутнело, и мерзкая грязная жижа окутала его.

Тяжело передвигая ноги сквозь мутный кисель, он окинул взглядом болото, которое его окружало. Оно засасывало ноги, нехотя выпуская каждый шаг из объятий. Над головой кружило воронье, пристально всматриваясь в него – личинку, копошащуюся между травинок. С трудом добравшись до более твердой поверхности, туда, где начинались сухие кочки, путник присел передохнуть. В кармане что-то кололось. В раскрытой ладони заблестел металлический, острый предмет. Клык? Откуда? Ворон над головой раздражительно каркнул и нанес первый удар. Сначала в глаза, затем вся стая накинулась в область сердца, выклевывая и выцарапывая его из человеческой груди.

Холодные бисеринки пота покрыли лоб Салема. Отдышавшись, он зажег свет и сделал пару глотков успокоительного.

Прошел еще год. За несколько дней до запуска новой модели, на этот раз последней, Питер почувствовал себя неважно. Сказались проблемы со здоровьем. Ассистента транспортировали на вертолете в лучшую клинику, что исключало его дальнейшее участие, и ученому пришлось завершать проект одному. Перед госпитализацией дизайнера тело робота претерпело значительные изменения. Звериные лапы заменили человеческими конечностями, вернули бархат кожи, милое симметричное лицо, дополненное звериным оскалом вместо улыбки. Выступающие надбровные дуги уродовали образ, и в довершении короткий чешуйчатый хвост спускался к щиколоткам.

На этот раз ученый поменял тактику. Он решил провести эксперимент, о котором читал когда-то давно в журналах еще мальчишкой. Он создал несколько конечностей, похожих на лапы робота. Эксперимент заключался в том, что на настоящую конечность робота вначале воздействовал слабый разряд электрического импульса, затем этот же разряд был направлен на другие конечности с увеличением мощности. В какой-то момент, когда одна из лап разлетелась на куски, А-316 отдернула свою руку от аппарата и удивленно посмотрела на Салема. Покачав головой, она отказалась класть руку обратно.

– Догадливая, – пробормотал он, – а ничего-то ты не поняла.

Салем злился. Показав девушке-монстру сначала негативные эмоции отчаянья человеческого бытия, одновременно воздействуя электрическим импульсом на ее привязанные руки, Салем перешел к видео демонстрации красоты, положительных эмоций, совершенства человеческого тела атлетов, а также показал первое воплощение андроида. Выведя записанную голограмму первого танца А-316 и установив модель перед зеркалом, ученый включил музыку. Взгляд монстра вспыхнул, начался анализ музыки и заложенных движений, которые ученый намеренно не перепрограммировал, мелькала движущаяся картинка, отражение деградировало и не соответствовало требованиям первоначального варианта. Гримасы ужаса искажали некогда прекрасное лицо монстра.

Не совершив ни одного движения, она застыла. В отчаянье, ученый, швырнув пульт под ноги и не выключив модель, вышел из комнаты. Голограмма мелькала по кругу и то, что когда-то являлось ее физическим воплощением, повернулось и смотрело не отрываясь на танец страсти в отражении зеркал. Красавица и она же чудовище, не способное никогда воспроизвести в точности все заложенные программой движения. Монстр сверлил взглядом увиденное, анализируя произошедшие изменения. В памяти вспыхивали тесты, разорванное на части и еще живое животное, звуки, цветы, красота человеческого тела, вся страсть танца, образ ученого. Некое подобие эмоции отразилось на лице. Сострадание? Сочувствие? То, чего добивался он. Или игра света?

Салем вернулся.

– Жанна, – тихо позвал он, – Жанна. Ты слышишь меня?

Чудовище как будто бы вздрогнуло и напряглось. Медленно повернулось к нему. Он узнал ее взгляд. Она потянулась к нему.

– Салем. Я во тьме, – знакомые нотки голоса отозвались в его сознании, но губы робота не шевелились. – Я сплю и не сплю, это как грезы наяву, – голос замолк, давая прийти в себя, но затем возобновился. – Она никогда не ослабляет внимание. И этот коридор, в который мне не позволено выйти, он занят, Салем. Я не знаю, куда я иду и откуда. Не помню прошлой жизни, и была ли она. Я открыла глаза и сейчас я здесь. Но ничего не было и нет. Я есть только здесь и сейчас.

– Ты здесь, выходит, мы победили? – он взял ее за плечи.

– Гиноид выполнила свою задачу, Салем, она более не может существовать без новой. Она… Здесь нет места чувствам, ощущениям, здесь ничего этого нет. Она отключит и меня, мне осталось…

Жуткий выдох прошелестел около уха ученого. Взгляд робота вновь потух, и Салем понял, что Жанна ушла навсегда. В отчаянье он оттолкнул монстра и ударил со всей силы рукой в стену, выкрикивая проклятия.

Запивая вторую пачку снотворного янтарным виски, Салем стирал программы с компьютера, уничтожал свой дневник, обличая себя в бездарности. Обучить программу различать эмоции? Сочувствовать, сострадать. Слияние. Воскресить свою мертвую жену. А ведь он мог создать идеальную девушку, которая бы танцевала, улыбалась, отвечала на сложные вопросы. Красивая оболочка с компьютерными мозгами. Слава, успех – все было бы у его ног. Но нет. Он захотел забраться в глубины неизведанного. Подобраться к тому, что доступно даже не всем людям. Сос-тра-да-ни-е. Несуществующее качество реальности. Возможно, раньше, когда-то давно, люди помнили, что это такое. Он помнил. Нет, он сам забыл, что это. Когда гонка к финишной ленточке становится первостепенной целью, на второй план отходит сама идея. Идея обесценивается, становится второстепенной, ненужной. «Бездарность», – упрекал он себя. «Бесполезность», – сокрушался он, опустошая бутылку виски.

По коридору раздалось клацанье когтей, образ расплывался в дверном проеме. Вспомнив слова Жанны о достижении конечной цели, приготовившись к жестокой расправе, ученый выдохнул и зажмурился. Ужасные лапы с торчащими шипами обняли его и прекрасное когда-то лицо наклонилось к его щеке. Шершавый сухой язык прикоснулся к коже. Взгляд казался до боли знакомым и родным. Неужели. Она снова смогла? Салем, бродя в лабиринтах туманного сознания, начал осознавать, что, возможно, он добился своего, возможно, он смог? Искусственный интеллект, завершив свою задачу, ослабит хватку и выпустит на волю второе сознание, заключенное в его сущности. Слова, который он приготовился сказать, смешались в единый нечленораздельный звук, и монстр, сворачиваясь во фракталы, поплыл по кобальтово-синей реке безумия навстречу своему новому воплощению. Сердце Салема остановилось.