Алексей Митрохин - Некоторые вопросы загробной жизни. Часть третья

На массивной двери кабинета висела табличка с позолоченной надписью заглавными буквами: НАЧАЛЬНИК РУКУ РОГОЖИН СТАНИСЛАВ АНТОНОВИЧ.

Андрей Борисович постучал в дверь.

– Войдите, – услышал я уверенный голос начальника Управления.

Мы вошли в кабинет. Это было довольно просторное помещение, в котором размещались т-образный стол для заседаний на четырнадцать персон, книжный шкаф со стеклянными дверцами, гардероб и деревянная тумба с выдвижными ящиками. На стене, за спиной Рогожина, висела полутораметровая картина, на которой был изображён монах, отпускающий грехи иноземному франту времён французского короля Людовика.

– Проходите, присаживайтесь, – пригласил нас Станислав Антонович мягким баритоном.

Мы уселись напротив по разные стороны стола.

– Ну что же, давайте знакомиться, – произнёс Рогожин, обращаясь ко мне. – Вы, полагаю, Смирнов Виктор Николаевич?

– Он самый, – кивнул я, зачем-то приподнимаясь со своего места.

– Сидите, сидите, – махнул рукой Станислав Антонович, улыбнувшись. – В ногах, как говорится, правды мало.

Я снова плюхнулся на стул и уставился в неподвижные серые глаза начальника Управления.

Станиславу Антоновичу Рогожину было не более пятидесяти пяти лет. Широкоплечий, в меру упитанный мужчина, без единого волоска на голове. Идеально выбритое лицо, блестящая лысина и серый костюм с отливом создавали вокруг него некое подобие ауры, превращая начальника Управления чуть ли не в святого. Мне почему-то сразу вспомнилась теория Лощинского про нимбы и инопланетян в скафандрах. Я невольно улыбнулся.

– Рад, что у вас хорошее настроение, – тут же отреагировал Рогожин, переходя на официальный тон. – Однако нам, к сожалению, не до смеха. На вас поступила жалоба от усопшего Спиридонова. Знаете такого?

Я саркастически усмехнулся.

Станислав Антонович открыл лежащую перед ним кожаную папку и достал несколько исписанных листов бумаги.

– Хотелось бы получить некоторые пояснения по указанным в жалобе фактам. Я зачитаю этот любопытный документ, не возражаете?

– Нет, – коротко бросил я, безразлично пожав плечами.

Рогожин сдвинул брови, покрутил бумаги и медленно, с расстановкой стал читать:

Начальнику РУКУ: Станиславу Антоновичу Рогожину. Жалоба.

Будучи истинным патриотом загробного мира, усопшим с высокой степенью гражданской ответственности, защитником демократических принципов равноправия и гласности, считаю своим долгом информировать вас о вопиющих фактах беззакония, имеющих место на территории, находящейся под юрисдикцией Вашего Управления. Речь идёт о противоправной деятельности новоиспечённого усопшего – Смирнова Виктора Николаевича. С момента поступления в потусторонний мир этот покойник ведёт подрывную работу, цель которой – дискредитация активистов и борцов с загробным беспределом, устроенным недобросовестными сотрудниками различных организаций и ведомств в основном из числа рядовых служащих, а также руководящего состава. Опасность кроется в умении Смирнова втереться в доверие к добропорядочным усопшим. Обладая глубоко подвешенным языком и харизматичной внешностью, Смирнов манипулирует сознанием выбранного индивида, заставляя его совершать поступки исключительно в своих, корыстных целях. Так, например, представившись оперативным работником несуществующей комиссии по отлову загробных душ, Смирнов обманным путём склонил к сотрудничеству покойника Илюшина, сделав его тайным осведомителем и фиктивным руководителем оппозиционной группы «Рабы не мы». Эта глубоко законспирированная организация, насчитывающая не менее двадцати активных членов, имеет в своём распоряжении собственный транспорт (розовый кадиллак модели «Эльдорадо»), использует в общении пароли и располагает мощной агентурной сетью по всей территории потустороннего мира. Основные задачи группы – саботирование перемещения усопших в конечный пункт назначения, дестабилизация установленного порядка, пропаганда ложной демократии, оказание психологического давления, запугивание, шантаж и т. п. Кроме того, Смирнов является руководителем боевой ячейки «Оголтелые зомби», созданной им для устрашения законопослушных покойников или тех усопших, которые не соглашаются с его навязчивыми идеями. И это далеко не всё! Смирнов также организовал частное сыскное агентство, название которого мне выяснить не удалось, и вовлекает в ходе расследования в незаконную деятельность ничего не подозревающих усопших, различными ухищрениями переманивая их на свою сторону. Вступив в преступный сговор с начальником вокзала Загоруйко и выполняя его указания, Смирнов избавляется от неугодных усопших, пытаясь с помощью ещё одного члена своей шайки, проводника Гринько, обманным путём переместить их в конечный пункт назначения для телепортации в мир живых. Своим недостойным поведением Смирнов разлагает сложившиеся устои потустороннего мира, дискредитирует принципы загробной демократии и подрывает моральный авторитет нашего сплочённого коллектива. Прошу Вас принять самые жёсткие меры в отношении этого усопшего. Таким покойникам здесь не место!

Рогожин закончил читать, отложил бумаги и, внимательно посмотрев на меня, отчётливо произнёс:

– Вам всё понятно?

– В общих чертах, – медленно протянул я, ухмыляясь. – Кроме «глубоко подвешенного языка». Это что ещё такое?

– Полагаю, это аллегория. В контексте данной жалобы подвешенный язык означает умение убеждать, ну а «глубокий», соответственно, усиливает это умение. Иными словами, с точки зрения Спиридонова, вы очень хороший манипулятор. То есть усопший, способный изменять восприятие других усопших при помощи скрытой, обманной и насильственной тактики. Не знакомы с понятием «психологическая манипуляция»? – Станислав Антонович едва заметно улыбнулся.

– Я знаком со Спиридоновым. Это тот ещё фрукт. Всё с головы на ноги перевернёт, демагог проклятый. Да вы Лощинского спросите, он его хорошо знает.

Андрей Борисович поправил очки и посмотрел на Рогожина.

– Действительно, Станислав Антонович, – невнятно выговорил он, – Спиридонов явно преувеличивает.

– Да сами подумайте, – с горячностью воскликнул я. – Ну как язык может быть глубоко подвешен. И к чему, скажите на милость, к гортани? Это же чушь несусветная.

Лощинский неожиданно рассмеялся.

– Прекратите валять дурака! – недовольно произнёс Рогожин. – Ваш язык здесь совершенно ни при чём! Что это за история с боевой ячейкой «Оголтелые зомби»?

Я перестал кривляться и рассказал начальнику Управления о наших взаимоотношениях с депутатом Спиридоновым, а заодно и про всё остальное. Рогожин внимательно слушал мой рассказ, иногда покачивая головой и сжимая губы в лёгкой улыбке. Наконец, когда я дошёл до квантового резонатора загробных душ, Станислав Антонович не выдержал и залился громких безудержным смехом.