Роман Корнеев - Время смерти

Разом всё оперативное пространство вокруг Цагаанбат превратилось в кашу из зон обстрела и траекторий ракетных снарядов. Однако пилоты держались, успешно отрабатывая мероприятия подавления вражеского огня, а шальные пулевые и осколочные попадания в прочный корпус пока продвижению не мешали.

Зараза.

Цагаанбат поздно сообразила, что основной огонь противника сосредоточился на машине с тупоголовой шишкой. Надо было его не в центр, а вторым с севера… да теперь уже чего думать.

Ответным шквальным огнём восток сперва принудили сосредоточиться на маневрировании, так что он фактически прекратил вести активные боевые действия, а потом оттеснили ещё южнее, так что вскоре он начнёт перекрывать часть сектора обстрела тяжеловесу.

Ну вот, а вы говорили, что могут быть какие-то проблемы. Осталось окончательно вырваться из клещей…

Первым загорелся борт 3, тот самый, который замыкал построение на юге. Кумулятивный снаряд сдетонировал слишком близко к корпусу – левый ротор серьёзно посекло, сперва упали обороты, а потом показалось и пламя – силовой агрегат перегрелся, не успев своевременно сбросить мощность.

Сверкнула пика прямоточного, это пилот пытался экстренно скомпенсировать перекос в подъёмной силе, но тут же отставшую машину тряхнуло ещё от одного, на этот раз прямого попадания в корму. Винтолёт начало тяжело водить, вот он уже отчётливо закоптил и пошёл по диагонали вниз, методично отстреливая тепловые ловушки.

Цагаанбат послала свою машину в отчаянный кувырок, чтобы прикрыть оголившийся фланг, но тут открыл уже прицельный огонь спешащий на сверхзвуке, чтоб его, западный преследователь. Даже мелочь на сервере никак не удавалось пришибить, хотя все зенитные орудия дальнего фланга до сих пор были заняты только им. Стрелки́, чтоб вас.

Однако не успел винтолёт Цагаанбат выровняться, как телеметрия показала, что второй винтолёт начал терять ход. Разбираться, в чём дело, было некогда.

Замедляемся, выравниваемся, борт 2, держать машину.

Наконец загорелся и отвалил на вынужденную север, но толку. С каждой секундой всё ближе запад и юг, да и восток оклемался и вновь забасил носовым гауссовым орудием.

Мать вашу.

Манёвр воздушной стыковки и в тренировочных условиях неприятная для пилота штука – винтолёты приходилось чисто конструктивно «приставлять» бортами под тридцатиградусным креном, что в зависе даже для гибкого в управлении тилтвинга было не так просто. Однако на Цагаанбат словно снизошло вдохновение, грохнули сдвигаемые бронеплиты, и вояки живо втащили внутрь бледного советника.

А теперь – валим.

Борт 2 – заградительный огонь на 6 часов по курсу, сколько продержишься, борт 4, борт 5 – штурмовая атака на два часа, выполнять.

С этими словами Цагаанбат бросила свой конвертоплан к земле.

Наверху заухало и загрохотало, заревели роторы, дробным рокотом пробудились прямоточные, готовясь выдать пиковую мощность в нижней точке траектории. Остаётся надеяться, что вояки не подведут.

Маневрировать у самой поверхности, пусть и ровной как стол, было непросто. Бортовые системы орали благим матом, заходясь хаосом звуковых сигналов, тактика была сплошь испещрена трассами приближающихся снарядов, плюс со всех сторон к земле летела шрапнель осколков – это двумя эшелонами выше началась настоящая контактная рубка.

Звучало ритмичное дум-дум гауссовых орудий, раздавались хлопки гиперзвука и детонации кумулятивных разрывов, но Цагаанбат было не до того, что творилось наверху, она описывала отчаянные бочки, уводя самонаведение управляемых снарядов себе под брюхо – туда, где они лишь бесполезно перепахивали болотистое разнотравие.

Полторы тысячи, две.

С каждой секундой треклятая летающая крепость удалялась, ослабляя плотность огня, теряя точность наведения.

Уже начинали подходить к концу средства пассивного экранирования, тепловых ловушек хватило и вовсе ненадолго, так что теперь приходилось полагаться на кормовых стрелков, бившихся в падучей в своих гнёздах, не успевая отрабатывать цели.

Надеюсь, оставшимся в грузовом хватило ума как следует прикрыть советника, а то шальной осколок мог ненароком пробить броню и наделать внутри делов.

Когда последняя ракета самоуничтожилась в тридцати метрах правее, израсходовав запас топлива и только чуть тряхнув винтолёт, Цагаанбат наконец смогла добрать лишних двадцать метров над грунтом и оглядеться.

Основное поле воздушной схватки уже вышло за пределы тактики, на среднем радаре было видно, как измочаленный, но сохранивший маневренность бывший восток окончательно отошёл под прикрытие тоже сбавившего темп юга. Две группы машин постепенно расходились, потеряв друг к другу видимый интерес.

А где же запад?

Мать вашу.

Цагаанбат на форсаже прямоточных запоздало потащила нос к зениту. А она уж думала, что пронесло. Зенитные ракеты второго борта всё-таки упустил запад. И теперь эта дура, свежая, с почти полным навесным боекомплектом, заходила на них в штурмовое пикирование.

Цагаанбат, матерясь сквозь зубы на никак не желающие убираться в корпус лопасти, одновременно пыталась разглядеть на тактике данные с радаров. Какая-то неизвестная модель конвертоплана, среднего тоннажа, но, зар-раза, трёхроторная. Маневренность в ущерб аэродинамике.

Оверкиль при такой осевой перегрузке дался с трудом, но зато оба стрелка теперь разом увидели цель и начали жарить.

Маневренный? На, поманеврируй, не мешай мамочке думать.

Так, у нас есть штатные две секунды прикинуть шансы, прежде чем прямоточные на своих десяти процентах вертикальной тяги не свалят нас обратно к земле. Преследователь послушно заюлил, гася скорость. Метров двести, да?

И тут Цагаанбат увидела на тактике показавшееся на пять часов первое щупальце отрога. Нужно тянуть его туда, и если он не захочет жёсткой посадки прямо там, в горах, пусть начинает экономить топливо.

Две машины, поливая друг друга огнём, на полном ходу неслись строго на юг, то и дело полностью скрываясь в клочьях сползающего по распадкам тумана, чтобы в следующую секунду очередная детонация проделала в этой медлительной молочной реке полуторасотметровую брешь.

Нанополимерная броня пока держалась, а за предусмотрительно убранные лопасти роторов можно было пока не беспокоиться. Преследователь их покуда убрать не мог, не зря беспокоясь за свою живучесть после существенной потери в маневренности. Цагаанбат же, вовремя сообразив, что все управляемые снаряды противник отстрелял из кассет подвески ещё на подлёте, дала команду стрелкам «боеприпасы не экономить, трупам они не пригодятся», тем временем восполняя неуклюжесть своего манёвра прямоточными ювелирным следованием топограмме.