Роман Корнеев - Время смерти

Теперь бы перебраться через хребет и там разом выйти на полтора маха, хрен он нас догонит.

Обе машины набрали уже порядка двух с половиной сотен, так что вся огневая мощь уходила в «молоко». Мы разойдёмся сегодня мирно, да, парень? Или кто там ты.

Последний опасный огневой контакт случился перед самым перевалом, где распадок исчезал, переходя почти в отвесную стену. Машина Цагаанбат тут была как на ладони, ничего не поделаешь, оставалось только втопить штурвал в ограничители и сбросить последнюю заготовку – контейнер кувыркнулся в никак не желающий здесь растаять даже в июне снег, и тут же в том месте в небо рванула белая пелена. Три сотни килограмм в эквиваленте, если повезёт, их серьёзно посечёт.

Увы, не повезло, в последний момент Цагаанбат разглядела на тактике, что преследователь всё-таки убирает лопасти. Ну, что ж, в таком режиме у него запас минут на пять хода. Решительный пацан, ничего не скажешь. Не за жалование работает, тут что-то личное. Чем ему так насолила «Янгуан»?

С тоской проследив шквал прямых попаданий по броне, Цагаанбат тоже рванула ограничитель мощности, второй рукой запирая в замки всех, кто находился на борту. Вроде ходовая «зелёная». Ну и прекрасно.

Хлопок пробитого барьера был почти неразличим на фоне заполнившего кабину рёва двигателей, однако тряхануло изрядно. Штурмовые винтолёты всё-таки не слишком приспособлены для движения на сверхзвуке, не та у них геометрия подветренных рёбер, спасибо что вообще хватает прочности сочленений для преодоления барьера. Под брюхом тут же нарисовался на снегу конус проекции расходящейся ударной волны.

А где наш злой шериф? На месте, но уже потихоньку отстаёт, уже почти щелчок расстояния по тактике. Это хорошо.

Цагаанбат бросила машину на снижение, едва пройдя перевал. Теперь точно – рвать когти и побыстрее.

Курсограмма к ближайшему стационару продолжилась без задержек. Интересно, что это за объект – полноценная станция дозаправки и полевого ремонта или просто кусок скалы, пара причальных замков, а сбоку дверь в нору – пересидеть снежную бурю?

Вот сейчас и узнаем.

Мать вашу.

Цагаанбат устало выдохнула.

На восемь часов по курсу радар показал в пяти щелчках приближение минимум тройной цели. Они шли сюда на двух махах, особо и не скрываясь.

И не нужно было обладать математической степенью, чтобы понять, что от них уже никуда не уйдёшь.

Всем приготовиться покинуть машину, сброс навесных бронеплит на двадцати метрах, метра три допуск по скорости, боковой ветер десять метров. Это бункер, я и бортстрелки уводим советника внутрь, остальные прикрывают. Каждому отработать по два ЗРС на два часа по северу, потом бросаем всё и отходим, но держаться кучно, вдруг им советник нужен живым. Сверху нас будет прикрывать автопилот. Всем понятно? Хреновое сегодня лето, цао ни ма я.

Насупленное молчание было ей ответом. Воякам всегда всё понятно.

Одновременно отправлять мэйдэй, замыкать ку-ядра ЦБВС, выходить из сверхзвука с последующим полным торможением, разворачивать и раскручивать лопасти роторов, настраивать автопилот на заградительный огонь, сбрасывать боковые бронеплиты и выдираться из некстати заевшего замка было делом трудным, но выполнимым. В грузовом отсеке уже ждали два задраенных стрелка и ошарашенный советник в своём нелепом лёгком бронекостюме без воротника. Сверху на него кто-то из догадливых вояк нахлобучил запасной шлем, а за плечи – чьи-то вериги. Получился такой головастик на тонких ножках, шатающийся под тяжестью брони. Остальные уже были снаружи.

Цагаанбат дала сигнал, и все трое, уцепившись в амуницию советника, сиганули вниз, только тросы засвистели в скобах. Не обращая внимания на суетящихся вояк, они развернулись треугольником, прикрывая уже окончательно обделавшегося советника, и принялись отступать к гостеприимно распахнутой внешней бронеплите гермовхода.

Пророкотали вышибными зарядами пуски ЗРС, потом так же дробно зарычали основные ускорители, однако, стоило Цагаанбат протиснуться в узкую щель прохода, как скала под ногами дрогнула, и на лицевую бронепластину снаружи плеснуло чем-то чёрным с вкраплениями бурого.

Недолго они соображали, что мышка сейчас ускользнёт. Вояк жалко, если бы ЗРС отвлекли птичек хоть на пару секунд, успели бы отступить. Но они не отвлекли.

Стрелки, запереть бронеплиту, сидеть тут .

Интересно, сколько она продержится? На вид – довольно толстая. Хотя, смотря из чего сработана.

Цагаанбат подтолкнула пошатывающегося советника в спину, шагай, мол. Через тридцать метров была внутренняя гермодверь. За ней – генератор, баллон с кислородом, тридцатилитровая алюминиевая канистра с водой, брикеты с сухпаем. Дверь мягко вошла в паз, и стало тихо. Только скала чуть подрагивала.

Цагаанбат помогла советнику избавиться от бронешлема и вериг, усадила его в угол, не стала отговаривать, когда он откинул лицевой щиток. Сама она осталась с закрытым забралом, как учили.

И медленно достала из-за голенища нож.

Однажды ей выдастся шанс, так ей сказали. Пообещали.

Так, у неё есть пятнадцать минут.

– А теперь – говори.

Спустя четырнадцать минут двадцать секунд она открыла гермодверь, бросив короткий взгляд на раскуроченную внешнюю скорлупу в том конце прохода и на два трупа стрелков у себя под ногами.

Подняла небольшой осколок с пола, аккуратно поместила его в паз, один хороший рывок и дверь успешно заклинило, ни туда, ни сюда.

Так. Теперь будет понятно, как они добрались до советника, хотя вояки и держались до последнего. Впрочем, времени у них было мало, ничего узнать бы они всё равно уже не успели. Тогда они убили приковавшего себя карабином к крепёжной скобе советника. О, он тоже был героем, всё сделал, чтобы помешать врагу заполучить важную для «Янгуан Цзитуань» информацию. Наградить семью, похороны с почестями.

Цагаанбат отошла к телам стрелков, убедилась, что оба мертвы, положила между телами одну импульсную и две пирокинетических гранаты, потом отошла на пять шагов вглубь, сняла свой «люсинчуй» с крепления, села на пол, привалившись к стене и пристроив разрядник на сгибе локтя.

Зашипело, отдавшись острой болью в затылке.

Бронекостюм стал словно каменным.

Теперь в ход пошла заветная капсула каппа-трамадола. Металлический вкус и холод на языке. Цагаанбат из последних сил приподняла ствол и выстрелила в стену. Плазменный сгусток послушно срикошетил, напрочь разворотив ей левую ступню. Теряя сознание, она почувствовала, как снова подрагивает скала. Ровно пятнадцать минут, надо же.

Разрывов пиро-гранат она уже не почувствовала.

Парсонс ненавидел свою работу.