Марфа Московская - Зверюшки. Фантастический роман

Наступила зима. Все нормальные кошачьи деревни одна за другой впадали в спячку, перейдя на «напечное» существование, а в Беломохах кишела жизнь. Оперативная группа готовилась к вылазке в город…

К началу декабря в специально отремонтированной для этого свинюшне уже рыли копытом шесть верховых хрюшек, готовых к длительным переходам и активным броскам. Пятачки их, натертые касторовым маслом, воинственно поблескивали. Они не боялись выстрелов из ружей, были малочувствительны к колющим предметам и холоду, неприхотливы в еде и обладали отличным чутьем. Все знают, что хорошая свинья может идти по следу гораздо лучше кошки, чуя как верховые волны, так и подземные.

«…Наверняка они искали Полууха, чтобы выйти через него на всю сеть зверинской контрразведки! Но облажались, и теперь мы сами их накроем, использовав Вилки Шкирмана. Интересно, в чью личину он рядится в городе? Банковского клерка? Директора почты? Портового грузчика?..» – размышляла Арыся, отваривая утром пару яиц в кастрюльке. Столбик термометра, прибитого к ставням, опустился до отметки в минус десять градусов – неслыханная температура для здешних краев! И нос-то не высунешь лишний раз… Слава Небу, курица Маха, переведенная на жительство в теплую избу, неслась как заведенная. Сейчас она разлеглась в ворохе тряпья около печки и нежно мурлыкала, по мере возможностей куриной глотки. Ручные куры были не редкость в кошачьих семьях, съесть свою несушку считалось большим грехом.

Группа тщательно готовилась к рейду – заранее посадили на усиленный паек свиней, тщательно вычистили и смазали ружья, наточили ножи, проверили амуницию. Кыря Шувалка, местный художник-муринист, набросал по словесному портрету вполне правдивую рожу бандюка Вельветового, и теперь каждый житель деревни легко узнал бы его в городе.

Вечером десятого декабря, аккурат в Барсянин День, группа собралась около свинюшни. Шли последние приготовления: бойцы подвязывали хвосты, приторачивали мешки к седлам, попутно давая хорошего пинка строптивым хрюшкам, которые все норовили почесаться то о стены, то друг об друга… Из ноздрей у них шел пар, что говорило о хорошем морозце; группа собираясь покинуть Беломохи до полуночи, чтобы проникнуть в город незамеченной. Кто будет блыкаться по улицам в такую погоду? Так что похолодание оказалось очень даже кстати. Свиней и оружие бойцы собирались оставить в доме старой абиссинки с двумя дежурными, а остальные должны были рассыпаться по городу под видом торговцев яйцами, которые бережно упаковали в большие корзины.

Провожали зубастиков всей деревней. Жены обнимали мужей, незамужние девицы стреляли разноцветными глазами в боевых котов, старики хлопали свиней по бокам, словно проверяя их на прочность, а дети с завистью глядели на все приготовления и мечтали подержать в лапках настоящее ружье… Котятам все в радость! Учительница уходит, занятия отменили, зимние каникулы начались аж на месяц раньше. Ну, что делать, на войне – как на войне! Пестра тоже осталась дома, но вышла проводить близкую подругу. В последний момент она незаметно сунула ей за пазуху только что испеченный кулеш с рыбой, на всякий случай. Арыся была растрогана до глубины души и пообещала вернуться живой и невредимой… Она была единственной женщиной в отряде и к тому же важной птицей, так что Криволап наказал котам беречь училку, как глаз! – правда, она об этом не знала. Но, наблюдая излишнюю суету вокруг нее, догадывалась.

На хрюшках сидели по двое. Пушняк с Пухлявой устроились на Апроське, бодрой смекалистой свинье, разукрашенной серыми яблоками. Сосновые седла с двойной подпругой казались жестковаты, но зато оборудовались спинками и стременами, так что сидеть было вполне удобно. Свиньи легкой рысцой двигались друг за другом по заснеженной дороге. Зубастики молча растянулись в морозной мгле, и лишь сопение свиней и белый пар из их пятачков и кошачьих носов выдавали присутствие живого. Кошки тихо покачивались в седлах, думая о своем… Пушняк сидел впереди и время от времени поддавал мягкими унтами в бок Апроське. Та отзывалась недовольным хрюканьем, но шага не меняла.

– Оставь ее в покое! – раздраженно сказала Арыся. – Хорошая свинья сама знает, с какой скоростью ей бежать. Верно, Апрось?

– Пхрр-р! – отвечала Апрося, мотнув ушами. Уши, видимо, мерзли.

– Говорят, жители гор ездят на козах. У них удобные рога, да и под седлом они ходят лучше. Ты что-нибудь слышал об этом? – спросила Пухлява, которой было скучно просто так трястись на марше.

– У козы спина узкая, да и запахи она плохо чует. А натасканная хрюшка даже тайник с оружием найти может. Но в целом коза тоже хороша, можно попробовать обменять несколько штук на корову. В мае торговцы погонят животных по деревням, тогда и обсудим.

– Мне кажется, шерстистая коза лучше приспособлена к морозу.

– Ничего, наши хрюшки тоже не лыком шиты. Жиру в двадцать сантиметров! Картечью не пробьешь, и шашкой не прорубишь… Никакая коза тут и рядом не лежала. К тому же свиней можно использовать в бою как таран. Вес-то какой!

– Свинья в болоте провалится, а коза может пройти. Кроме того, козы отлично лазают по горам!

– Ну, мы пока в город едем. А там посмотрим…

– Котя, а что делать будем, если все яйца распродадим, а ничего толком не выясним? Назад поедем?

Пушняк нахмурился:

– Не знаю. Свиней будем продавать!

Апрося протестующе захрюкала. Хрюшки неплохо понимают кошачий язык, только сами говорить не могут. Женщина дружески почесала теплый бок свиньи:

– Не слушай его! – прошептала она, с трудом сдерживая смех. – Командир у нас молод и глуп.

– Но-но! – обиделся ушастый стрелок. – Попрошу соблюдать субординацию, женщина…

Через два часа хрюшки остановились на передых. Мороз окрепчал, став непривычно жестким для Южного берега. Седоки одели своим свиньям толстые шерстяные гетры и вязаные шапочки. Ближе к утру, не доезжая до города нескольких верст, на полянке устроили костер, где сварили общую на всех похлебку из картошки и сушеных грибов. Свинюшкам отлили в ведро и проследили, чтобы каждая пожрала. Пока животные грели зады, повернувшись ими к костру, их седоки шумно прихлебывали из алюминиевых кружек горячий мятный свар. Полчаса священного отдыха! Но дело зовет… Ведро и прочий громоздкий скарб решили оставить в лесу, чтобы забрать на обратном пути. И вновь в рассветной мгле потянулась вереница мстителей…

В город отряд входил тихо-тихо. Даже свиньи перестали пофыркивать и настороженно осматривали местность маленькими глазками сквозь заиндевевшие ресницы. В крайних домах все спали, лишь одно круглое окно светилось желтоватым светом, словно кошачье око. Кавалькада старалась идти по самым глухим местам, выбирая дороги, покрытые снегом, чтобы не было слышно стука копыт. Свиньи тащили свои задницы вверх без особого удовольствия, но, к счастью, идти пришлось совсем не долго. Вскоре во тьме прорезались очертания знакомого дома. Он казался совсем нежилым – окна темны, труба над крышей занесена толстой белой шапкой.