Антон Дождиков - Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера»

Тюрьма на Трехгорье считалась единственным учреждением подобного рода. Местное население не отличалось склонностью к серьезным правонарушениям, а мелкие не требовали изоляции. Большая часть узников происходила с других планет.

Духовная особа и ее сопровождающие по пути остановились у большой залы с наклонными пандусами, по которым прогуливалась охрана. Это столовая и одновременно место для собора большинства местных обитателей.

Накачанный синекожий гуманоид, весь в татуировках, с интересом посмотрел на священника. Встал. Попытался подойти ближе.

Последовал выговор от охранника.

Уголовник смачно сплюнул, грубо выругался, за что и получил немедленное повторное взыскание. Охранный робот выпустил электрический разряд.

Преступник вздрогнул, но не повалился. Наоборот, он развернулся и профессионально схватил робота поперек туловища. Бросил его на прутья решетки.

Сверху спланировал дрон с раструбом парализатора. Синекожий наконец-то упал без чувств.

Заключенные разбежались в стороны. Охранники с осторожностью подошли к телу и переложили его на носилки. Видимо, парализованный инопланетянин пользовался здесь дурной славой.

– Вы уж простите, бывает! – посетовал адвокат, одновременно призвав пройти дальше. – Почти год он здесь. Бохан других осужденных под себя подминает… За что мне такое назначение!

– Господь всех любит! – отрешенно ответил отец Борис. Заключенный ему показался знакомым. Уж больно колоритный тип. Необходимо навести справки на обратном пути.

Как обычно бывало в портах и на перекрестках торговых путей, большинство здешних обитателей – искатели легкой наживы. Они находились не в ладах с законом и на других цивилизованных планетах. Суд и следствие просты: виновных депортировали и передавали в руки национальным властям. Лишь в редких случаях осужденным приходилось отбывать наказание на месте.

Камера пирата достаточно просторна и располагала необходимыми удобствами. Такая честь оказывалась далеко не каждому плодовитыми, а потому прижимистыми до свободного пространства жителями Трехгорья.

Узник встретил посетителей в тюремном костюме, классическом, в полосочку, с легким металлическим ошейником. На лице старомодные очки. Ни лоска, ни гонора в узнике не наличествовало. Он еще меньше походил на представителя столь грозной профессии, чем когда находился на мостике корабля.

Пират встал с панцирной кровати навстречу.

Два тюремных робота с парализаторами на изготовку остались у дверей.

– Святой отец принес во тьму слово Божье и будет нам сулить чудеса вечной жизни! – саркастично поприветствовал он визитеров.

– По законам Конфедерации и Трехгорья, помимо адвоката вам положен священник или психотерапевт перед началом процесса. – Человек с кейсом официально продолжил:

– Ваш покорный слуга, Квизац Кадаракт, назначенный окружной судебной администрацией Трехгорья в качестве защитника.

Он расположился на стуле и принялся настраивать терминал:

– Ваши выходки стали для нас накладными, еще раз повторится такое – и я вынужден буду заявить отвод! Ищите дураков!

– По законам Конфедерации, мне грозит психокоррекция и гендерная перверсия, плюс поражение в правах! – парировал О’Хара. – И все лишь потому, что ко мне не пускают моего адвоката и назначают всяких там…

– По законам Империи или Республики, вам положена смертная казнь! – сказал как отрезал официальный защитник. – Имейте уважение! Я вовсе не в восторге от нашего общения. Да и господин священник, думаю, не задержится у вас.

– Радуйтесь! Вас будут судить по законам местной планеты. Смертная казнь здесь исключена!

Последняя фраза заставила пирата призадуматься. Он молчал несколько секунд, нхмурив лоб, затем достал тряпочку, снял очки и протер стекла:

– Жаль! Я предпочел бы казематы одной из крепостей Империи или подвал с революционными роботами. Так надежнее!

– Вы так беспокоитесь за свою жизнь? – вступил в разговор священник.

– Теперь за нее и гроша ломаного не дадут. Был корабль – я находился в безопасности. Догнали! Чертов Циммерлинг! Вернее, те, кто за ним стоит! – выговорился О’Хара с чувством и завернул пару кудрявых ругательств на немецком.

Здесь сущность флибустьера на мгновение взяла верх.

– По законам Конфедерации, у вас тяжелое обвинение – контрабанда нарковизоров и оргазмайзеров! – адвокат зачитывал текст на экране терминала.

– Как же! Эти игрушки можно купить на каждом шагу, в любой подворотне! – возразил пират, обращаясь скорее к священнику и Василию. – Я всего лишь нарушил монополию одного дельца!

– Обвинение в препятствии осуществлению правосудия. Вы помогаете укрываться беглым преступникам, которых разыскивает Гендерная полиция Конфедерации!

– Я всего лишь позволял оставаться отцам отцами, а матерям матерями – без всяких там родителей «номер один» и «номер два»! – парировал пират:

– Идеалы трансгуманизма и гендерной толерантности не являются обязательными для других сообществ Галактики!

– И совершали преступления с отягчающими обстоятельствами. На почве идейной ненависти! – адвокат с удовольствием бы переквалифицировался в обвинителя, его достал этот строптивый не-пират .

– Уже интереснее! – отец Борис подключился к разговору, уточнив у адвоката:

– Можем ли мы остаться с узником наедине? И еще я должен спросить, какого он придерживается вероисповедания?

– Процессуальный кодекс позволяет, но я еще раз должен вас предупредить о необходимой осторожности!

Первоначально узник не понравился отцу Борису. Слишком скользкий тип, за неприметной и тихой внешностью таких обычно скрывались поистине нечеловеческие злодеяния.

Однако церковные правила и уставы требовали принимать любых прихожан. Впрочем, если узник являлся членом другой конфессии или атеистом, работа священника считалась оконченной. Правда, имелось одно исключение.

Пират присел на стул и начал свой рассказ:

– Зовут меня Валерий Никитич. Фамилия – дань далекому предку с Земли. Насчет родителей точно не уверен, но родились они в пределах Империи и, вероятно, крещены. После Революции эмигрировали в Конфедерацию. Я не сподобился приобщиться ко Господу. Религия, знаете ли, не приветствуется в наши дни в центре Галактики!

Последнее тронуло сердце священника, семье которого не удалось вырваться из металлических лап красных карателей. Отец Борис, помнивший о недавней тяжкой для него встрече с офицерами Республики, решил сменить гнев на милость.

Временно.

В конце концов, именно из-за непонимания и нежелания слушать и слышать друг друга началась Смута. В обществе утратили доверие к власти, церкви и к членам семьи. Немудрено, что и роботы взбунтовались!