Андрей Севбо - Планета по имени «Рай!». Книжка снов

Я отпил глоток и поставил рюмку на место. По столику-планетарию тихо ползла красная лазерная букашка – очевидно, это и был наш «Гончий Пес Флаерс-306».

Стюарт принес заказанную тарелку дымящихся самонаматывающихся мок`коронов и шлепнул сверху саморазогревающуюся котлету. Через минуту котлета зашипела, набухла и из пор её коричневой корочки золотистыми струйками потекло в макароны растопленное масло. Вакхическая картина! С учетом того, что рюмка была автопополняемой, я решил, что путешествие в целом удалось.

Второй посетитель заведения казался таким же, как я командировочным. Он жевал морских клоунов, запивая их слегка опресненной морской водой. В тоске неземной и в космическом одиночестве.

– Летите? – кивнул он мне. О чем еще может спросить одна дикая утка поравнявшись с другой в косяке, направляющемся из Сибири в Африку.

– Лечу, – мой ответ был полон искренности, как и моя рюмка-самоналивайка полна коньяка, – на P-SE-11. Вы не бывали в тех краях, случаем? – я накрыл рюмкой красную букашку, которая тут же из-под нее выскочила.

– Скоро буду.

– Коньяку не желаете?

– Давай! – Он пересел за мой столик – планетарий и подставил стакан, из которого предварительно выплеснул морскую воду в вазочку к одинокой бледной орхидее. Возможно – пластиковой.

Я отлил из своей самонаполняемой рюмки половину. Выждали, пока уровень жидкости в ней восстановится

– Саша, – представился он.

– Фемистокл, – мы чокнулись.

Челнок вздрогнул.

– Скоро все мы там будем.

– Пардон?

– Все мы будем на P-SE, – промолвил Саша. И вдруг заржал каким-то ненастоящим, театральным смехом, который можно включить одной кнопкой сразу на всю мощь.

Я отметил, что он слегка напоминает мне одного актера, знакомого по русским фильмам 2-й половины XX века, а именно Олега Басилашвили. Именно его бледное чело теперь маячило в черном иллюминаторе среди тихо плывущих созвездий.

– Ты зачем туда летишь?

Вместо ответа я выловил из кармана куртки мятую бумажку – телеграмму Райского.

Едва взглянув, Саша, ухмыльнувшись, достал из кармана точно такую же, и там криво значилось:

= ГОСПОДИНУ АБАЛАКОВУ А.А.

=ПРИГЛАШАЕТЕСЬ ПОСТАНОВКУ ПЛАНЕТУ PARADISE-11

= ВЫЛЕТ 24.03.2299 =РЕЙС 306 – 1603 SK =

= ДИРЕКТОР РАЙСКИЙ=

– Актер? – спросил я Сашу. (Какой фильм я прежде видел с участием Басилашвили?)

– Сценарист. Драматург. Специалист по спецэффектам.

– Я – режиссер. Кино, телевидение, театр.

– А-а, – протянул драматург, он же поспецэффектам, – представитель реликтовых профессий!

– Вроде того.

– Что, есть работа? – поинтересовался А.А.Абалаков, лавко плеснув коньяк из моей самоналивайки в свой стакан.

– Да, как сказать …, – я машинально уставился на свою рюмку, в которой медленно стал подниматься уровень жидкости.

– Так и сказать: ни хрена. Иначе, с какого, брат, ПОНТАЛЫКУ ты бы ТУДА полетел.

– Ни хрена, – сознался я, покоренный могучей лексикой Саши Абалакова.

– Скажи мне, друг Фемистокл, вот скажи искренне, ты любишь театр?

– Нет, – ответил я как можно искреннее, – в данную минуту – нет.

– И я – нет.

– А это надо?

– Что надо?

– Чтобы делать своё дело, нужно его любить?

– Думаю, что нужно, а то стошнит. Во всяком случае, поначалу, когда выбираешь, чем бы заняться. Потом, наверное, не очень-то и важно. Главное, чтоб потом, всю жизнь, не сильно тошнило.

– Хорошо сказано! – Саша со своим стаканом важно откинулся на спинку диванчика. – Это как с женщиной. Если выбирать себе женщину – никогда не выберешь. У одной характер, у другой – нос, у третьей – прикус не нравится или вся фигура …. А вот полюбишь, и …. Будем! —протянул он свой стакан.

– Давай.

Выпивая, он отставлял мизинец в сторону крючком, что выдавало его желание нравиться.

Стюарт попросил нас занять свои капсулы.

Я прихватил с собой самоналивайку. Знаю, что обман, но не стал себя удерживать.

Тормозил челнок жестко. Похоже, даже пару раз промазал мимо P-SE. Но потом как ни в чем не бывало, нахально завывая плазменной турбиной, поставленной на реверс, прокатился по обожженной посадочной полосе и встал против бронированного терминала.

Нас с Сашей снял с борта транспортер и затащил, вместе с чемоданами, на крытую пассажирскую платформу. Кто сейчас возит с собой чемодан с носками и рубашками? – Чудак был этот драматург. Через решетчатый пол сквозил холод, вокзальная бесприютность.

Встречал нас директор самолично и сразу отвез в театр. Судя по всему, это было здание местного клуба и драмтеатра по-совместительству.

Райский даже не пытался нас очаровать.

Ни по-протоколу, ни – без.

Райский был похож на старого пупса, которым он стал уже в 2 года, и пребудет таким без всяких изменений еще лет двести. Его кабинет представлялся свалкой разнокалиберной оргтехники. Её объединяло то, что она безнадежно устарела еще 100 лет назад, но поражала тем, что аппараты все еще работали. Например, антикварный факс аппарат, включился и выжег на термобумаге жирной кириллицей «СЛАВА ГЕРОЯМ – ПОКОРИТЕЛЯМ КОСМОСА!». В конце – подпись с расшифровкой: «Н. С. Хрущев».

На всем лежал ровный слой белесой пыли.

Райский достал граненые стаканы толстого стекла и чайник.

– Пейте чай. Ешьте бисквит

Осторожно попробовал. Это действительно был чай. Чуть тепловатый. Припудренный вековой пылью ноздреватый ломоть на фаянсовом блюдце символизировал хлебосольство Райского с неизменным качеством уже не один десяток лет.

Саша Абалаков молча пожевал губами. На многих такая уловка производит сильное впечатление.

Только не на директора театра на планете P-SE.

По дороге в гостиницу, Райский произвел краткий обзор дел на планете. Заострил внимание на том, что население, оторванное от метрополии испытывает сильнейший культурный голод, и наша задача (то есть Саши и моя) утолить этот голод рядом выдающихся мероприятий, как-то: театральными постановками, организацией и проведением празднеств и международных фестивалей, а так же образованием местного населения в плане достижений мировой культуры, и он надеется, что мы сможем из отсталой в культурном смысле провинции превратить планету P-SE-11 в столицу межпланетной культурной инициативы. Такой дикой абракадабры я не слышал давно.

У дверей невзрачного одноэтажного строения – на вид – сарая, Райский неожиданно попрощался.

– Ваш отель. Располагайтесь, – он вынул Сашины чемоданы из багажника и, сев за руль, быстро умчался по дороге, ведущей в центр. Надо думать, по неотложным делам.

Дверь в «отель» оказалась незапертой. А сам он – заброшенной школой с комнатами – классами.

Кое-где остались даже грифельные доски. Не было только парт. У стены горкой сложены комплекты белья и полотенец. Обстановку довершала пара лежанок.