Юрий Кривенцев - В банке с пауками. Сборник научно-фантастических рассказов

Руководствуясь каким-то шестым чувством, я выжидал. Слишком уж все гладко складывалось. Червячок сомнений, грызущий изнутри, шептал, что надо бы подстраховаться, потянуть время. Как-никак, скрининг-резюме еще неполное.

Но тут меня опять перехватил зануда ксенобиолог. Глаза Ван-Хоорена горели, как у безумного. Он схватил меня за пуговицу и начал лепетать что-то о том, что дальнейшее промедление неразумно, что оно деструктивно влияет на научный поиск в целом и на познавательный пыл каждого ученого «Афины» в частности. Добил меня этот умник-законовед тем, что напомнил, сколько миллионов кредитов стоит каждый день простоя нашей посудины (хитрый старикашка).

Ну что ж, я сделал, что мог. Скрепя сердце, мне пришлось созвать экстренное совещание руководящей группы, на котором мы, довольно оперативно, составили список членов разведывательной команды для контактного изучения планеты. Вот он:

1. Осип Третьяков, старший помощник капитана, гранд-координатор третьего класса, начальник звена;

2. Клаус Ван-Хоорен, руководитель отдела ксенобиологии, профессор;

3. Моника Скотт, биолог;

4. Петер Малыш, биолог;

5. Катаржина Байковска, биолог;

6. Жан Пескье, геолог;

7. Луи Баришту, старший лейтенант космодесантных войск;

8. Фридрих Бах, лейтенант космодесантных войск;

9. Педро Альварес, лейтенант космодесантных войск.

Как видно из приведенного перечня, исходя из нужд предстоящего мероприятия, состав десантной группы был представлен, прежде всего, группой ученых (в основном – биологов) и силовой командой (старпом и три боевых офицера).

Публичное оглашение списка вызвало бурю разнополярных эмоций среди ожидающего обширного легиона добровольцев. Мне пришлось немного остудить разгулявшиеся страсти, объявив начало рейда на утро завтрашнего дня.

23 ноября 2438 г

Могу официально заявить, что экспедиция состоялась (о ее успешности пока судить не могу).

С раннего утра названная девятка пребывала в нетерпении, граничащем с манией. Тщательно собранные заплечные модули наполненные содержимым, перечень которого был продуман загодя, безупречно подогнанная амуниция и экипировка. Правда, мне в очередной раз пришлось огорчить вояжеров, жестко заявив, что в поход они оденут не пижонские шмотки, а легкие герметичные планетарные скафандры с усиленной функцией биозащиты. Не скажу, что у кого-то из ученых это вызвало приступ энтузиазма (лишь военные адекватно отреагировали на приказ). На выпад импульсивного и задиристого геолога Пескье, что он, мол, все равно поднимет стекло шлема, как только выйдет за стены, я холодно заметил, что в таком случае, его фамилия тут же будет вычеркнута из списка мобильной экспедиционной команды. Помявшись и поостыв, француз клятвенно заверил меня в том, что ни единая молекула атмосферы Маргариты не проникнет в его легкие.

На том и порешили.

Выйдя наружу, команда двинулась вниз, по склону холма, на котором стояло наше судно, спускаясь в пологую, поросшую короткой багряной травой долину.

Астронавты-экспедиционеры шли медленно, но дружно, делая частые остановки для того, чтобы сделать очередной замер, или взять пробу. Команда двигалась кучно: впереди и по бокам – силовая группа, в центре – исследователи.

Проделав путь по извилистому дну лощины, они скрылись за ближайшей сопкой.

Если до этого момента я наблюдал за действиями звена напрямую, хоть и не видя их лиц, но прекрасно различая движения, и даже жесты, то теперь пришлось довольствоваться экраном радиопеленгатора, на котором каждый из группы, выглядел, как зеленая светящаяся точка с подписью имени.

Контролируя их перемещение, я не раз с тревогой наблюдал, как то одно, то другое изумрудные пятнышки отдаляются от общей развед-команды на почтительное расстояние. Каждый раз, в подобный момент, мне мерещились разнообразные инопланетные опасности: зев неожиданного обрыва под ногами одиночки, струя бурлящего водного потока, стерегущего жертву, бросающийся из засады незарегистрированный хищник и др. В общем, нервов они мне попортили изрядно. Откровенно говоря, все куцее путешествие заняло не так уж и много времени: около трех часов. Но мне их вояж показался бесконечным.

Когда команда вернулась, и в полном составе вошла в шлюзовое помещение, первое, что я приказал сделать – провести полную «чистку» путешественников. После механической, радио— и биоинактивации, на поверхностях скафандров не осталось ни одной частицы внешнего мира. Только миновав это испытание, разгоряченные и возбужденные пионеры вошли внутрь.

26 ноября 2438 г

Случилось невероятное!

Откровенно говоря, я даже не знаю, что и думать. Уверен в одном: решения были приняты незамедлительно. Очень надеюсь, что не совершил фатальных ошибок.

Но, обо всем по порядку.

После памятной вылазки общие эмоции экипажа как-то устаканились. Жизнь пошла более размеренно. Каждый занимался своим делом. Благо, у наших ученых мужей появилась масса необработанного материала, нуждающегося в изучении и анализе. Только неугомонный Ван-Хоорен пару раз тщетно пытался атаковать меня просьбами об очередном турне по Маргарите.

Все бы ничего, но сегодня, в 19.06, по срочной связи мне позвонил Третьяков, заявив, что случилось чрезвычайное происшествие.

На мою просьбу подробнее разъяснить ситуацию, старпом выдавил, что мне необходимо срочнейшим образом явиться к жилой каюте биолога Катаржины Байковски.

Не теряя времени, я бросился по адресу.

У входа в помещение находились двое: гранд-координатор третьего класса нано-техник Лао Ни, который, как выяснилось впоследствии, первым обнаружил случившееся и вышеупомянутый старший помощник.

Осип был крайне возбужден, лицо пошло пятнами, голос срывался, как у влюбленного юноши. Откровенно говоря, я никогда не видел своего коллегу в таком состоянии.

На мой вопрос: «Что случилось?», он, молча, достал универсальный ключ и распахнул дверь жилища Байковски. Я осторожно сделал шаг внутрь. В комнате стоял странный запах, напоминающий перебродившие дрожжи. Девушки в каюте не было. Это уже было ЧП (старпом сообщил, задыхаясь, что ее вообще нет на корабле, уже проверили). Весь пол в углу, под кроватью и около тумбочки был залит какой-то бледно-розовой опалесцирующей слизью. Такая же субстанция пропитала незаправленную постель, стекая вниз редкими вязкими каплями.

По спине у меня побежал холодок. Весь вид перламутровой жижи говорил о чем-то чужеродном, неземном. В мозгу зажглась обреченная мысль: «Все, вляпались!».

Взяв себя в руки, я отдал приказ обоим присутствующим на месте события:

1. держать в строжайшем секрете все увиденное;

2. опечатать каюту, закрыв ее на жесткий карантин;