А. Аруунас - Закрытая переписка Б. Стругацкого. Прижизненный вариант некролога. Здесь можно ознакомиться с последней перепиской, удаленной с сайта Б. Стругацкого

«У посредственных людей есть какой-то безошибочный и быстрый инстинкт, побуждающий их избегать людей даровитых». (Гельвеций)

Есть наконец хороший повод коснуться темы посредственности и ее роли в истории – здесь мы, аплодируя и делая шаг назад, хотим ей польстить – чуть-чуть, очень по-своему, с прижатой к сердцу ладонью и скромным выражением, – а тут мы видим самый простой способ в доступной для нее форме сделать это.

Они никак не могли уяснить, каким образом на протяжении такого долгого времени их с такой безошибочной легкостью вычисляли на общем фоне внешней среды. Это в самом деле было совсем не трудно. Дело в том, что они просто в силу своей физиологической особенности не могли заставить себя говорить ни на одну из тем, которые были интересны нам: как для любого штамма паразитов чистый холодный горный воздух – для них они были смертельны. Их жуткое театральное мычание зашнурованными ртами слушали лишь они сами. Вот эти самые сценические мычания и клинические затруднения с напряженными исканиями наиболее приемлемой позы в свое время настолько смутили нашу скромность, что мы решили дальше не углубляться в детали. Эти суматошные попытки умело подобранным мычанием и кином управлять не чем-нибудь там, а едва ли не поворотом эволюции были не просто пугающи; от них несло животной патологией. Нам не поверят, но мы не видели себя персонажами триллера. Тут было другое. Все они – то есть действительно все – так долго манипулировали миллионами голов рабочего скота, что манипулирование одним случайным мнением всем им казалось лишь вопросом времени. Как выяснилось, на деле все было не так просто.

Один американец сказал однажды, что, чтобы узнать настоящую цену человека, нужно дать ему власть. О том, как этот «прорицатель» цеплялся за остатки того, что виделось ему властью над чужими умами, можно собирать сюжеты для анекдотов. Автор решил попробовать себя в роли клинициста. О том, насколько хорошо это у него получилось, судить будущим критикам. (Это как в истории с дикторами аудиоперевода приоритетной нации: умные люди давно нашли здесь жирно унавоженную почву для диссертаций и исследований всякого рода условно-рефлекторной активности. В общении с ними никто не знает, откуда тут вдруг точно те же самые движения повелителя миров, хотя все лежит на поверхности. Они так долго и старательно открывали рот и диктовали приоритетные фразы в унисон под то, как открывает на экране рот Сталлоне, что теперь уже с большим трудом верят, что без их участия он вообще там смог бы справиться. Здесь можно много и с пользой улыбаться, но кто-нибудь пробовал убедить их в обратном?)

Мы и в самом деле даже предполагать не могли, что такое неофициальная русская блокада чужих книг и что такое сегодня вообще возможно, пока не столкнулись с этим сами. Травля одного имени никогда не бывает без оснований. Как сказал в ответ на наше письмо на имя президента Русской Федерации заместитель начальника Управления периодической печати, книгоиздания и полиграфии Г. Н. Кудий, «к нам это не относится». Еще бы это к вам относилось. Вам кто-нибудь задавал вопрос для кого вы рисовали свою конституцию? Распухшие от сытости информационные каналы могли месяцами суетливо вертеться вокруг любой булавки и проститутки, отдельных содранных полюбившихся сюжетов, лексических оборотов и незначительных деталей, любой пивной лавки и грудей, но не решались просто вслух произнести всего лишь одно имя. Не нами одними было замечено, что было в их поведении что-то суеверное. Когда, шумно объявив миру наступление у себя нового времени, устанавливают блокаду на простое упоминание одного имени на обложке книги, видимо, было чего бояться.

Условия и состояние режима определяются просто: некой большой кормушкой оставляется за собой единоличный доступ к информационным каналам, после чего выбирается некое положение, всенепременно удобное означенной кормушке, и затем на всех скоростях и аккордах со всех каналов навязывается как единственно возможное вкупе с вдумчивыми рассуждениями о том, как же оно счастливо отвечает желаниям каждого и единственно удобно для всех и всякого. Понятно также, что для критики режима места остается не так чтобы много. Тоже – под слоем аргументированных, разумных, строгих, непременно логически обоснованных мероприятий. Поскольку «режима не существует», то и обсуждать его нельзя.

Сюжет для бесстыдных насмешек автора и то, что москвой на протяжении всей ее истории стыдливо прячется, как прячут стыдную болезнь: что без некой навязанной ими другим идеологии невозможно никакими легальными средствами удержать под тазом Большой Кормушки все те пресловутые девять часов континентальной географии… – эпический сюжет, достойный альбома Pink Floyd, по понятным причинам оказался, пожалуй, для всех них наиболее болезненным актом чистого искусства художника. Просто говоря, то, что является достоянием и жемчужиной свободного мира, свободу, москва позволить себе не может. Ни о какой свободной публикации книг и стране «тысячи культур» там, где только появилось лицо русской национальности и его баня, не может идти речи. Проблема в том, что автор обожает называть вещи своими именами. Сядем все поудобнее и прислушаемся тоже. Имена эти не всегда явные, у автора несомненно были более важные дела, но даже в художественной обработке его импровизации – бóльшая реальность, чем засовы навязанной идеологии. По мнению москвы и Большой Кормушки – «русской цивилизации», право называть вещи, неважно, сколько других этнических видов на той географии обитает, есть только у них. Как они утверждают, они разумнее (в силу какого-то особенного происхождения). Что как минимум спорно. «Русский человек» (как они с вздрагивающий нежностью сами себя называют) в силу некоего особенного расположения к нему со стороны эволюционного развития, а также личной признательности господа бога располагает тем-то и тем-то, чего нет у тех-то и тех-то (список никогда не прилагается, но все сразу понимают, о ком идет речь). Причем чем именно и конкретно они располагают, вы нигде не найдете тоже, и это уже повод как минимум для сюжета. Причина, почему то, что они называют, с пугающим постоянством оказывается всем чем угодно, но только не тем, чем оно на деле является, показалась автору достойной если не темы специального исследования в анналах современной истории, то по крайней мере остроумного анекдота – в тех же анналах.

Политический памфлет редко приветствуется кормушкой рукоплесканиями, считается, что такой категории вообще не существует. Более того, в сети интернета достоверно утверждалось даже, открыто и чуть ли не с фактами на руках, что и такого автора нет и никогда не было тоже. Смысл понятен. Если такого-то и такого-то автора совершенно официально нет и никогда не было, то и от обсуждения его книг будет так же разумно воздержаться.