Вадим Бородин - Школа романиста «WATIM». Октябрь

– Профессор, как это понимать? Почему я не могу попасть в лабораторию? – ворвался в гостиную Руа, когда тот делал записи в дневнике и расспрашивал Тури о самочувствии Кайго.

Профессор отложил ручку и выпрямился в кресле.

– Мы должны сделать все, чтобы уберечь Кисэки. А он и так уже задает слишком много вопросов о лаборатории.

– Звезды с ним, пусть задает! – вскричал Руа, сердясь. – Но вы не даете мне работать!

Профессор побледнел и поджал губы.

– Ты свою работу закончил, Ренн. Позволь мне напомнить: твоя работа – выполнять мои указания. Я тебе уже говорил: не к чему спешить.

– Спешить? Что? Вы опять за свое??

Руа схватился было за голову, но только с досадой махнул рукой и убежал в свою комнату наверх. Тури проводила его озабоченным взглядом, а профессор, как ни в чем не бывало, вернулся к своему дневнику.

«Что между ними происходит? Они опять что-то скрывают от меня», – вспыхнула она и с беспокойством посмотрела на профессора.

– Не обращай внимания, Тури, это обычные ученые споры, – успокоил он. – У нас с Ренном разные приоритеты. Такое и раньше случалось… Но в последнее время, честно говоря, он стал просто невыносим.

Последнюю фразу он произнес почти не размыкая губ.

На следующий день Тури и Кайго отправились на прогулку по Белой Долине.

Профессор все еще не решался отпускать их в город, несмотря на оптимистичные доклады своей помощницы. Лишь после того, как Кайго в шутку погрозился сбежать из дома, пошел на уступки. Сначала он сам охотно выходил с молодежью на прогулки: шел непременно первым и нес большую корзинку с готовой едой, полный энтузиазма устроить пикник на ледяном склоне Белого холма. Вскоре от долгих прогулок и пикников ему пришлось отказаться: и годы, и здоровье были уже не те. Он вверил Кайго заботам Тури и стал посвящать эти часы работе в кабинете.

Кайго ничуть не расстроился: ему начинала надоедать чрезмерная опека со стороны профессора и хотелось больше времени проводить наедине с Тури. Задолго до того, как их предоставили самим себе, он часто приглашал ее совершить очередную внеплановую вылазку из дома. Мимо кабинета профессора они проходили на цыпочках, а, едва оказавшись за порогом, неслись во весь опор вниз с холма.

Тури давно так не веселилась, как в те дни.

Руа в этих прогулках не участвовал, он вообще так редко покидал свою комнату, что все просто забывали о его существовании. Иногда, возвращаясь с прогулки, Тури замечала золотые стеклышки его очков в окне, но стоило ей помахать рукой или окликнуть его по имени, как он тут же прятался за штору. Именно поэтому она удивилась, встретив его на садовой дорожке на следующий день после ссоры с профессором.

Холодное солнце растворялось в мутных облаках, как одинокий глаз, размываемый слезой. Как только Тури увидела Руа, она поняла: что-то случилось.

Руа, небрежно одетый, с голой шеей, стоял посреди сада и держал двумя пальцами огрызок сигареты. Заметив Тури и Кайго, он сделал последнюю короткую затяжку, отбросил окурок в сторону, встряхнулся и постарался им улыбнуться. Но вместо улыбки получилась какая-то кислая ухмылка.

– Тури, можно с тобой поговорить? – спросил он.

– Ну конечно! – воскликнула Тури, приветливо улыбаясь. – Мы как раз собирались пройтись по Белой Долине. Не составишь нам компанию?

Кайго за ее спиной нахмурился. Губы Руа вновь поддернула невеселая улыбка.

– Нет, Тури, ты не поняла. Я хочу поговорить с тобой… наедине.

– Ну хорошо, – согласилась она и повернулась к Кайго. – Кисэки, может, поищешь нам место для пикника?

– Я без тебя никуда не пойду, – заупрямился тот, насупившись.

– Ну тогда, может быть, принесешь мне перчатки? – попробовала еще раз Тури. – Кажется, я оставила их в своей комнате.

Кайго тут же помрачнел и поник. Он прекрасно понял, для чего на самом деле Тури отсылает его прочь.

– Пожалуйста! – с нежной улыбкой добавила она.

Ее ласковому голосу трудно было противостоять. Еще немного потоптавшись на месте, он вздохнул и повернул к дому. Руа добился своего, они остались одни.

Но он все никак не решался начать.

– Ну, о чем ты хотел поговорить? – пришла к нему на помощь Тури.

– Я ухожу.

– Куда? – улыбнулась она.

– Нет, ты опять не поняла, – с досадой поморщился Руа. – Я ухожу от профессора. Насовсем.

Улыбка медленно сползла с ее губ.

– Что случилось? – тихо спросила она.

– Мы с ним повздорили, – ответил Руа.

– Вы и раньше ссорились, – заметила Тури. – Подожди, не руби с плеча…

– Нет, Тури, я не могу больше ждать, я не могу это терпеть!

– А как же аппарат, который вы изобрели? Разве вы не будете продолжать работу над ним?

Он вздохнул и с болью посмотрел куда-то выше головы Тури.

– Кажется, профессору сейчас не до того. Ты же слышала, что он тогда сказал? Он и слышать ничего не хочет о том, чтобы объявлять о проекте.

– Почему? Чего он боится?

– Не знаю… Мы тут уже несколько недель торчим без дела, Тури. Эксперимент удался, Кисэки вернулся, ты и сама это видишь… – тут он замолчал, и она увидела, как задвигались желваки на его щеках. – Порой мне кажется, что ради него только все это и затевалось. Всякий раз, как я заводил разговор о нашем изобретении, профессор… В общем, он дал мне понять, что пока не намерен заниматься всей этой «суетой» и хотел бы все свободное время посвятить сыну.

– Почему бы ему просто не передать дела тебе? – предложила Тури, пожимая плечами. – Ведь он ничего не потеряет.

– Вот и я ему так же сказал. Но старик явно сошел с ума, сидя в своей крепости! – он с досадой махнул рукой на дом и повернулся к нему спиной. – Он думает, что я хочу нажиться на его драгоценном Кисэки и потому тороплю его. Видите ли, я не могу оценить важность этого момента! Этот момент был и прошел, все счастливы, но мы не можем и не должны стоять на месте, разве не так, Тури? Наш проект может спасти еще сотни людей.

Сердце Тури подступило к горлу при мысли об отце.

– Я могла бы поговорить с ним.

– Не надо, он непременно решит, что это я тебя подослал. И потом, не обижайся, но ведь ты ему нужна только как сиделка для Кисэки. Ну знаешь, вдруг у него опять поедет крыша.

Тури не понравился едкий тон, на который вдруг перешел Руа. Казалось, он намеренно желал оскорбить Кисэки, ту память о нем, которой она так дорожила, унизить его в ее глазах. Иной раз в разговоре с ней он с пренебрежением говорил о Кисэки как о ее пациенте, нарочно путая его с П-9. Тури догадывалась, чем можно было бы объяснить его неприязнь ко всему, что связано с младшим Камура, но упрямо не хотела видеть себя причиной их раздора.

– Не говори так, Ренн! Ты прекрасно знаешь, что Кисэки никогда не был…

– Да-да, но ведь от этого никто не застрахован? – с подчеркнутой непринужденностью перебил ее Руа. – Может быть, он уже потихоньку сходит с ума, пока ищет твои перчатки.