Владимир Гриневицкий - Откровение Бога. Том II. Царство небесное

Я слышу какое-то раздражающее громыхание в коридоре. Вращающиеся маленькие колёсики слегка подскакивают на стыках напольной плитки, заставляя звенеть железную посуду. Я слышу, как кто-то останавливает тележку с баландами у каждой палаты, затем с грохотом и лязгами толкает её дальше. Так что же теперь делать? Где тренер? Почему он не рядом? Или он ещё не знает? Который сейчас час? Может, он ждёт меня на стадионе? Поймёт ли он, что что-то случилось, когда не дождётся меня?

Тележка останавливается около моей палаты, как вагон метро на остановке. Через приоткрытую дверь я вижу, как толстая женщина в синем халате возится с баландой. В палату медленно попадает запах пресной пищи. Женщина медленно проходит в дверной проём, аккуратно неся баланду перед собой, чтобы не разлить содержимое.

– Нет, – говорю я, отказываясь от пищи.

– Завтрак, – отвечает женщина с доброй улыбкой.

– Нет… Я… Я не хочу…

– Вы потеряли много сил, это вам поможет, – её голос звучит заботливо, и так по-доброму.

– Мне не до еды…

– Нужно покушать. Вы не ели уже больше суток.

– Нет! Я сказал нет! Сука! Нет!

День второй

За два дня я ни разу не перевернулся на бок. У меня вообще нет сил и желания шевелиться. Я не хочу есть. Не хочу пить. Не хочу с кем-либо разговаривать и на кого-либо смотреть. Весь день, с самого утра, я смотрю в пустую стену рядом с кроватью. Вокруг меня суетились какие-то врачи, кто-то из них приносил мне утку, но я не обращал внимания, и просто пялился в стену. Мне стало безразлично абсолютно всё. Даже я сам. Хочу ли я существовать теперь? Этим вопросом я впервые задался сегодня утром. Этим вопросом я задался вообще впервые в жизни. У меня была подвижная жизнь, теперь я овощ. У меня была мечта. Она улетела вместе с моими ногами. К середине дня у меня затекает шея, и я всё-таки решаюсь повернуть голову. Сквозь полупрозрачные стёкла дверей я смутно вижу, как над ванной висит занавеска. И в этот момент эта мысль впервые посетила меня. Я не ужаснулся ей. Я впустил её к себе в голову, приняв её за единственное решение моей проблемы. Мне стоит подумать об этом. Времени у меня теперь много.

День третий

Я решаюсь немного поесть. Пресная слизистая овсяная каша вязко тянется, как сопли. Меня хватает, чтобы засунуть в себя всего пару ложек. Бросаю ложку обратно в тарелку и прошу убрать баланду. Мысль о ванной комнате взбодрила меня. Неужели я действительно решусь на это? Что произошло? Да, я потерял половину своего тела, но я оказался слишком слаб духом, чтобы принять себя самого таким, каким я теперь стал. Я не смогу продолжать дальше. Дорога в спорт теперь закрыта. Про создание семьи теперь можно забыть тоже. Теперь можно забыть абсолютно про всё, кроме инвалидного кресла, пособий и сериалов по кабельному целыми днями, чтобы скоротать остаток жизни. Да, тысячи людей живут без ног и рук. Но тысячи – не я. Пусть живут, как хотят, пусть принимают себя, каким хотят. А я не могу. Я всегда думал, что я сильный духом парень, что я уверен в себе и не менее уверенно иду к своей цели, думал, что силы воли во мне – хоть отбавляй. Я ошибся. Я был готов проигрывать в разных моментах, готов проигрывать в спорте, без этого никак, да, но… Это совсем другое. Я дам себе ещё время до завтрашнего утра, чтобы подумать об идее с ванной. До утра.

День четвёртый

Я решаюсь на это. Определённо. Без всяких сомнений. Примерно час назад ко мне заходил доктор, молодой мужчина, старше меня. Он говорил, что сочувствует мне и что завтра меня выпишут. Уже завтра они хотят выпустить меня в новый для меня мир, где я буду обузой для окружающих, для родителей, где я буду медленно ползти по тротуару на инвалидной телеге и тормозить прохожих сзади, буду просить людей затолкать меня в автобус, буду просить придержать мне дверь или нажать кнопку домофона, до которой я не достаю. Нет, так не пойдёт. Я был чемпионом, я не позволю жизни сделать из меня каракатицу, не позволю скатить меня в самый низ. Я был лучшим, достойным лучшего, я и уйду, как лучший. Я судорожно, не веря своим собственным словам, попросил доктора прикатить мне инвалидную коляску, чтобы позже медсестра помогла залезть в неё. Я сказал, что хочу начать привыкать к ней и что позже попробую выкатится в коридор, оттуда кто-нибудь поможет выехать на улицу, глотнуть свежего воздуха. Он поверил. И вот я снова один в палате. Эта чёрная телега стоит перед моей койкой. Врач только что ушёл, времени у меня не так много, я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел меня в ванной и остановил. Я приподнялся на левый локоть и смотрю то на ванную, то на коляску. Сердце бешено колотится. Я решаюсь или нет?

– Выбирай Мак, – шепчу я сам себе дрожащим голосом, – Да? Или нет?

Секунды тянутся. Это последние секунды, когда я стою на пороге переломного момента. Стоит сказать самому себе «да», и это дерьмо закончится для меня. Я шепчу:

– Да…

Лёжа на спине, левой рукой я подкатываю инвалидное кресло ближе, слегка разворачиваю к себе. Затем извиваюсь на койке, чтобы принять нужное положение, ложусь головой к креслу. Опять извиваюсь, медленно ползу к креслу, начинаю понемногу сползать в него. Когда я спиной уже лежу в кресле, помогаю себе единственной рукой и, раскорячившись, пытаюсь сесть. Это даётся мне с огромными усилиями, я потею, злюсь, стискиваю зубы от злости, но в итоге добиваюсь своего. Перевожу дыхание. Теперь следующий этап – путь до ванной комнаты на инвалидном болиде с одной рукой, который для меня будет длинней, чем марафон де Сабль. Пробую катиться вперёд, кручу левое колесо рукой – кресло чуть двинулось вперёд, но при этом повернуло вправо. Тянусь рукой к правому колесу, пытаюсь крутить его, но левой рукой крутить правое колесо невозможно, кресло сдвинулось разве что на пару сантиметров. Времени мало, такими темпами я никогда не сделаю задуманное. Цепляюсь рукой за соседнюю, пустую койку, подтягиваюсь к ней. Хватаюсь ещё раз, подтягиваюсь, сдвигаюсь ещё на полметра в сторону ванной. И вот я уже сдвинулся на пару метров. Срываю с койки белую простыню, она ещё понадобится. Крутя правое колесо, разворачиваюсь лицом к соседней койке, спиной к дверям в ванную. Отталкиваюсь. Кресло проезжает полтора метра, и вот я уже у дверей. Пот стекает по лицу, рука онемела. Какие усилия мне пришлось приложить, чтобы проделать этот путь. А они хотят выписать меня уже завтра? Нет, я не выйду из этой больницы инвалидом. Открываю дверь. Держась за дверную ручку, подтягиваюсь, и нелепо, потихоньку, рывками вкатываюсь в ванную комнату. Голубая плитка от потолка и до пола. На полу – белый кафель. В дальнем углу – унитаз, посередине – белая металлическая ванна, над которой висела занавеска на тонкой, прочной верёвке. Вот оно. Я разворачиваюсь к дверям, снова отталкиваюсь, качусь задом. Кресло громко ударяется спинкой об край ванны. Держа рукой и впившись зубами, я делаю узел на простыне, на самом краю, чтобы он была тяжелее, и перебрасываю через верёвку, на которой держится занавеска. Узел, описав дугу, прилетает ко мне обратно, и я одной рукой хватаю его и другой конец простыни. Дёргаю изо всех сил, но верёвка не рвётся. Со злостью дёргаю ещё раз, один конец верёвки поддаётся, и целлофановая занавеска падает вниз, накрывая меня целиком вместе с коляской. Я рычу от злости на самого себя за то, что стал настолько беспомощным. Я злюсь на эту занавеску. На жизнь за то, что сделала из моего тела обрубок, неспособный теперь ни на что. Я размахиваю одной рукой, пытаясь освободиться, словно пилот, потерпевший падение и пытающийся выпутаться из парашюта. Я срываю занавеску с верёвки, и она остаётся висеть, одним концом прибитая к стене. Дёргаю её несколько раз и срываю её. Она очень прочная. И это для меня хорошо. Работаю зубами и рукой, крепко связываю оба конца, складываю получившееся кольцо пополам, в один конец, как в ушко иголки, пропускаю другой, получается петля. Другой конец вешаю на кран. Вот и всё. Этого достаточно. Прочности верёвки хватит, чтобы выдержать мой вес. Высоты от крана до дна ванны достаточно, чтобы смог вздёрнуться. Нагибаюсь над ванной и трясущейся рукой надеваю петлю на голову. Ну вот и всё. Нужно только наклониться и нырнуть в пустую ванну. Я уйду победителем. Судьба поимела меня, но я собираюсь сам выбрать свой конец.