Сен Весто - ОТРАЖЕННЫЕ СУМЕРКИ. САГИ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей

Сверху вниз скользнула фигура в сопровождении лесных терпких запахов и блеска далеких звезд.

– Чего не спим, – озабоченно осведомился Гермес. Сегодня на нем было странное, очень свободного покроя и в то же время строгое черное одеяние с закатанными до подмышек рукавами, а из-за пояса слева торчали две длинные рукояти самурайских мечей. Поводья в его руке украшали хлопья свежего снега, античная колесница под ним вся просто звенела от статического электричества.

Паучок усмехнулся.

– Это непросто сделать, когда всю ночь все подходят, трясут за плечо и спрашивают, почему не спим.

Гермес оценивающе смотрел на горизонт, словно прикидывал возможные последствия грядущих потрясений. Знаменитые сандальки с крылышками на его крепких ногах прямо светились в темноте от желания куда-нибудь лететь и что-нибудь топтать. Невооруженным глазом было видно, как они до предела наэлектризованы от трения и сейчас только ищут, на что разрядить скопившееся за день напряжение.

– Куда это все так рванули? – спросил Гермес. Он озабоченно разглядывал залитую лунным светом голубую полянку.

Паучок смотрел на стакан в руке.

– За дровами, – сказал он, подумав. – Я так понимаю, теперь их будет много.

Порция старался быть скромным. Охота обещала быть поистине большой. Заглянув на дно стакана, он допил, что осталось.

Гермес с сомнением глядел в направлении, где Лес выглядел заметно более редким. Он засобирался.

– Ладно, еще увидимся, – сказал он. Мысли его были уже далеко отсюда.

– Братья!.. – раздался внизу прямо под деревом чей-то визгливый сорванный голос, когда Паучок наконец благополучно провалился в сладкую истому глубокого тревожного сна. – Истинно говорю вам: враги не дремлют! Мы должны сделать все невозможное!.. Когда наполнится чаша терпения и мы откроем глаза!.. Я спрашиваю вас: что еще оставлено нам, кроме внутреннего закона у нас внутри и звездного неба у нас над нами!..

Чудовищным усилием оторвав голову от не успевшей даже еще толком помяться подушки, еще не вполне постигая содержание нового эпизода, но уже зная, что последует дальше, он сел, потом медленным, невыносимо долгим движением открыл глаза, глядя на свои тапочки и не видя в них ничего, кроме орудия убийства.

Потом стало удивительно тихо.

Паучок опустился головой на подушку.

Когда в его сон с неторопливым грохотом въехали танки и прямо через него отправились прокладывать в Лесу просеку, тускло блестя в свете луны голубыми бронированными бортами и с хрустом выворачивая деревья, он впервые всерьез усомнился в надежности границ своего рассудка. Танки шли как у себя дома, один за другим слаженной колонной, ломая дырчатыми гусеницами все представления о возможном, с ревом выпуская прямо вверх струи дыма. Они направлялись непосредственно к раз и навсегда намеченной цели, не отвлекаясь на второстепенные детали и поваленные деревья, аккуратные черно-белые кресты на их клепанной стали неясно отсвечивали, держась в тени накрытых маскировочных сетей и еловых лап. До пояса выставившись из верхних люков наружу, сидевшие на грубых прямоугольных башнях «Королевских Тигров» танкисты мерно покачивались корпусами в такт неровностям рельефа и капризам ревущих моторов, антенны покачивались вместе с ними. На дырчатых поверхностях пулеметов, торчавших у люков, масляно отражалась луна. Вся земля торжественно подпрыгивала, окружающая среда подпрыгивала вместе с ними, Паучок терпеливо смотрел, не отрывая от постели головы, как мерно подрагивают у него перед носом лохматые ветви пихты. Эта ночь оказалась длиннее, чем он рассчитывал.

Классическая квантовая теория информации обладала рядом неприятных следствий. Как выяснилось, наведенные перепутанные состояния имели склонность к дальним переселениям. В таком качестве теория информации его не устраивала. Ночью он предпочитал спать.

Он не помнил, сколько так лежал, пока не понял, что речка, по которой он с монотонным железным лязганьем плыл, совсем обмелела и теперь не столько несла по течению, сколько все чаще била в низ его плота, цепляя днище камушками. Камушек было много, за камушками лежали пороги, с которых, брызгая во все стороны, срывались потоки воды, дальше шло уже что-то совсем несуразное, он решил, что надо отсюда куда-нибудь выбираться, где не так мелко и не так брызгает, но тут он сорвался вниз, да так, что его накрыло с грохотом, он предпринял все возможное, чтобы оказаться наверху положения, но наверху оказалось еще хуже, ему понадобилось какое-то время, чтобы понять, что он сидит на своей постели, а прямо через его несчастную, изрытую временем, познавшую все страдания познания земляничную полянку на сумасшедшей скорости несутся банды гуннов.

Теперь гунны шли назад – очевидно, за подкреплением. Они беспорядочно возвращались, бегом все вместе, как уходили на Запад, верблюды под ними грузно бежали, высоко поднимая пятки и не нуждаясь в дополнительных уговорах. Гунны смотрели строго вперед, и вид теперь у них был значительно менее уверенный.

Паучок закрыл глаза. Ему все еще хотелось лечь на плот и выбраться туда, где не так трясет.

…

Прямо над несчастной полянкой висело изъеденное ночью пятно исполинской луны. Под ее голубым светом лежавшие длинные тени упирались в стену неподвижного Леса, и через них, не считаясь с неудобствами и пройденными расстояниями, мчались встрепанные тени.

Теперь возвращались танкисты. Они передвигались все вместе, налаженной плотной колонной, нигде не останавливаясь и не задерживаясь, горячие черные кони под ними прижимали уши и шли на пределе возможного, с топотом вылетая на земляничную полянку, выбрасывая из ноздрей облака перегретого пара и заставляя подпрыгивать почву. В Лесу было время самых крепких снов.

Паучок медленно сел на постели.

Его ощутимо клонило на одну сторону. Какое-то время он сидел так, потом медленно открыл глаза, и то, что он увидел, так мало отличалось от предыдущих кошмаров, что он решил просто принимать жизнь такой, какая есть.

Он с терпеливым выражением смотрел, как меняются его прежние представления о возможном и то, что находилось где-то совсем далеко вчера, составляло содержание жизни сегодня. Порция тихо застонал, закрывая глаза, когда, замыкая шествие, гремя и подпрыгивая на ухабах, мимо последней прошла античная колесница. Танкист в ней стоял, пригибаясь, держа хлыст в одной руке и ручной пулемет в другой. Широко расставив ноги, он наяривал этим хлыстом, не сбавляя темпа, кони летели.

Квантовая теория информации имела еще одно неприятное следствие: у нее не было совести. Когда неизвестные квантовые состояния начинают воссоздавать сами себя, важно не придавать им слишком большого значения.