Сен Весто - ОТРАЖЕННЫЕ СУМЕРКИ. САГИ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей

К счастью, слухи так и оставались слухами, они за ним не успевали, иначе бы его давно уже сделали объектом исследований, но дело было не в этом.

Была еще другая проблема, немножко узкая и немножко специальная, но она меняла практически все, о чем специалисты говорили и о чем не говорили, но о чем думали – по крайней мере, в минуты уединения перед сном. Дело в том, что, согласно принятым фундаментальным понятиям квантовой механики, не существовало в природе такого понятия, как «пространство», как и не могло существовать отдельно понятия «время», а имело место и смысл лишь явление «пространство-время». И тогда очень скоро возникал вопрос, что он вообще тут делает.

Так думал Быстрый Хорек, сидя в полумраке большого пыльного курятника с неопределенным количеством кур, гусей и кого-то еще в холодных голубых лучах низкой луны с плавающими в них пылинками. Здесь было много места для размышлений и совсем никаких надежд уйти до рассвета.

Сел тогда осторожно Быстрый Хорек посреди курятника, из старого опыта стараясь не привлекать внимания, и так сказал в сердце своем:

«Уши мои полны вкусных шорохов и сомнений, но если путь мой лежит дальше, чем эти углы и тени, то что делает тут мой разум?»

Так думал Быстрый Хорек, и сидел, терпеливо ожидая поворота событий. По новым запахам и неясным следам надеялся он нарисовать себе другой день и примерное количество неизбежных потерь, что лежали на пути к нему. Так получилось у него в жизни, что до этого дня ни одно движение вперед, ни один минимально заметный шаг за пределы чужих стен и насестов, укрытых пометом, не обходился без некоего, статистически определенного числа покойников, которых ему предлагалось пережить, если он не хотел, чтобы они пережили его. И чем дальше он всматривался в отдаленные горизонты своего непонятного странного Пути, тем больше сомнения погребали его и тем меньше он видел шансов сохранить свежесть мыслей, что от рождения играли с ним и были частью его. Он так привык к этой игре, что давно перестал искать ее смысл и конец.

Пошептавшись и посовещавшись в темноте между собой, несколько кур снова стали пялиться на него, свешиваясь с насестов и просовывая головы в полосы мутного голубого света ночи, и одна из них свесилась ниже других, чтобы было удобнее говорить и слушать. Так говорила она, обращаясь с вопросом и выражая общее мнение:

«Скажи нам, незнакомец, чей взор неясен и повадки непонятны и слишком быстры, чтобы быть нам приятными: движения твои и способ помогать процессу мышления телом непохожи на то, что делает насест теплым, и сам ты непохож на курицу. Кто ты и почему выбрал это место и этот день – молчать, беспокоя наш сон и обещая неприятности? Зачем сидишь ты, как продолжение ночи и продолжая ее здесь, как будто она и без того не бывает неясной?»

В замутненные пыльные стекла низкого прямоугольника окошка настороженно заглядывало пятно синей луны. Эта ночь обещала быть долгой.

Так сидел Быстрый Хорек, с печальным взглядом глядя на ночь за закрытым окном и слушая ее шорохи.

«Здесь есть голоса, – говорил он себе, – и этой ночи будет много. Но если не ошибаться в ответах, всегда можно увидеть подъем нового солнца. И то, что за ним. Подожду, что будет дальше».

Близкие слова говорил он себе, и длинная неподвижная тень лежала перед ним под стеклом, отделяя его и тот мир, что молчал за стеной.

3

Динамик на портативном передатчике, стоявшем на столе с торчавшей антенной, издал серию неясных шорохов, в нем нерешительно зашуршало, кто-то откашлялся, и сдавленный расстоянием с трудом узнаваемый голос Волка произнес:

«На Объекте посторонний. Ведет себя странно. В прямой контакт пока не вступаю. Продолжаю оценивать обстановку. Прием…»

Петух взял передатчик в руку, прижал край его к подбородку и сухо сказал:

– Это не посторонний. Это Осел. Держите меня в курсе. Прием…

«Вас понял, – сказал голос Волка. – На объекте посторонних нет. Держу позицию. Прием…»

– Как оцениваете обстановку в целом? Говорите, как есть, откровенно и начистоту. Прием…

«Вас понял, – отозвался голос Волка. – Докладываю. Прямой и непосредственной угрозы Объекту не наблюдаю. – Поколебавшись, Волк добавил: – Не нравится мне эта тишина. Прием…»

Петух помедлил.

– Да, мне тоже это кажется странным. При первых подозрительных деталях докладывайте сразу непосредственно мне, не экспериментируйте. Я на связи. Прием…

«Вас понял. Докладывать непосредственно. Конец связи…»

Петух с болезненным выражением, поселившимся в нем и с недавнего времени почти его не покидавшим, сидел на своем рабочем месте и пялился в стол. На столе перед ним лежал ПРОЕКТ, поданный накануне непосредственно на его имя Волком в приступе какого-то инновационного заболевания, где он научно, с графиками, кривыми и непонятной руганью пытался обосновать ценность сезонной миграции домашних кур, и думал, почему все так сложно. Почему если он берет кого-то на Объект, то ему из всех попадается именно тот, кто лучше всего умеет создавать проблемы на голом месте.

– Как у нас с погодой? – произнес он, поднеся передатчик к щеке.

«Дождь обещали», – сказал голос Осла.

В динамике зашуршало, потом стало тихо.

Петух спросил:

– Как оцениваете вероятность?

«Я не метеостанция, – сказал голос Осла недовольно. – Пойдет – примем меры. – Он помолчал. – Это не лето, а сплошная задница, из лета сделали осень».

– Что, не любите осень? – спросил Петух.

«Да не… – неуверенно произнес Осел. – Я не то чтобы не одобряю. Но, по-моему, лето должно быть похоже на лето. Климат меняется, – добавил он неопределенно. – И никто не знает, куда. Говорят, скоро вообще останемся без погоды. Куда мы катимся…»

4

Kогда солнце заглянуло в затянутое паутиной мутное оконце курятника и ночь спряталась в углах, Быстрый Хорек открыл глаза и так говорил себе:

«Этот день обещает не больше тепла и света, чем ушедший день до него. Но почему сердце мое улыбается, словно я сделал что-то, как делал в детстве, а мир улыбался мне в ответ?»

Он любил сидеть так, закрыв глаза и тихо пугая мысли, как пугают пух с листьев травы, чтобы потом провожать их долгим взглядом и представлять, чем все закончится и куда они сядут потом.

– Куда катится эволюция, – сказала сверху одна из кур, неприязненно глядя вниз с высоты своего насеста. – Если это все, чем она может порадовать наш взор, то здесь есть повод для разочарований.

– Да, это серьезный вызов нашему оптимизму, – с сочувствием поддержала другая. – И кто только тебя родил, болезный.

– Мне тоже иногда кажется, что мы зачастую чересчур поспешны в своих взглядах на мир, будущее и вообще, – сказала третья. – Я даже не знаю, где здесь область приложения сил. Мы говорим, говорим, говорим… И это хорошо, это правильно, об этом нужно говорить, об этом нельзя молчать. Можно только догадываться о тех безднах отчаяния, которые эволюции пришлось пережить, чтобы произвести на свет вот это.