Андрей Мартьянов - Конкистадоры Гермеса

На карте Гермеса появились восемь красных черточек, по четыре на материк.

— Дороги, — коротко сказал Гильгоф. — Дороги из ниоткуда в никуда. “Франц-Иосиф” не зря трое суток болтался на орбите Гермеса, съемки поверхности планеты велись в самых разных диапазонах. Результат — перед вами. Все восемь Дорог построены на двадцать четвертой параллели к северу от экватора, все до единой находятся в реликтовых лесах, длина каждой — девяносто два километра. Направление — точно с юга на север. Расположение симметричное, Дороги словно бы охватывают планету поясом, построены они через каждые сорок пять градусов, на меридианах…

— Одного не понимаю, как их раньше не обнаружили? Мы колонизировали Гермес сто с лишним лет назад!

— …И за эти годы население планеты возросло всего лишь до шестисот с небольшим тысяч, — перебил меня Гильгоф. — Большинство колоний находятся в Южном полушарии, транспорт почти не развит — тамошнюю авиацию всерьез можно не принимать, это всего лишь древние винтовые тарахтелки для связи между единичными поселениями. Впрочем, я не исключаю и другую версию: неизвестные строители не хотели, чтобы земляне обнаружили Дороги.

— Но каков смысл? — озадачился я. — Зачем нужно было возводить абсолютно бесполезные трассы на планете, знаменитой только своим диким зверьем и полной невозможностью использования высоких технологий?

— Понятия не имею. Единственное относительно здравое предположение — это культовые сооружения. Версию подтверждает некрополь на Острове… Есть еще один аспект данной проблемы, не менее любопытный. Вы с этим самым аспектом знакомы, даже коньяк вместе пили.

— Не понял?

— Крылов. Наш неунывающий Коленька, преподнесший мне и моему скучному департаменту сюрприз, почище всех гермесских Дорог вместе взятых. У парня уникальная способность влипать в неприятности, он их к себе притягивает, как магнит. Признаться, господина Крылова ради его же собственной безопасности надо было не брать с собой на Гермес, а запереть в обитой войлоком комнате и давать в руки исключительно мягкие игрушки.

— Он что, до сих пор болеет?

— Уже нет. Точнее… Даже не знаю, как сказать. Внешне — здоров как бык. Если хотите, заглядывайте в научный блок, поздороваетесь. Коленька сейчас трудится на “Кронштадте”, под моим весьма пристальным надзором. Проблема в другом. Он теперь не относится к нашему биологическому виду.

— Чего? Чего-чего? Это как?

— Да вот так. Был homo sapiens, а теперь — черт-те что и сбоку бантик.

— Не понимаю! Русланыч обзавелся хоботом и плавником на спине? Рогами и копытами?

— Если бы я сам хоть что-то понимал… Не беспокойтесь, свою обаятельную внешность Крылов сохранил целиком и полностью, все девицы в отделе от него млеют. Когда он их не пугает до полусмерти своими безобразными выходками… Скажем так: начинка другая.

— Б-р-р… — Я помотал головой. — Поточнее можно? Какая начинка?

— Генетическая. За месяц он произвольно изменил свой хромосомный набор, всю информацию в ДНК-РНК и большинство белков. Скажете, что это невозможно? Верно, невозможно. Однако хромосом у него сейчас не сорок шесть, а девятьсот двадцать.

— Сколько?

— Уши не моете, капитан? — внезапно рассердился Гильгоф. Он всегда злится, когда сталкивается с неразрешимой загадкой. — Сказал же — девятьсот двадцать! В два десятка раз больше, чем положено от природы. И это еще не финал, изменения на клеточном уровне продолжаются. Вообразите, мы поставили в тупик даже “Птолемея”: искусственный интеллект уверяет, что ничего похожего не может быть потому, что не может быть никогда. Очаровательное объяснение.

— Ну знаете, доктор… — Я лишь руками развел. — Жить становится все интереснее!

— Точно! Причем личность Коленьки изменениям не подверглась, разум у него свой собственный, психиатрическая экспертиза доказала абсолютную вменяемость. Он ужасно расстраивается из-за столь пристального внимания к своей персоне, поэтому я с одобрения Бибирева решил человека лишний раз не травмировать и просто наблюдать, что будет дальше. Кое-какие догадки, впрочем, имеются — я убежден, что Крылов подцепил на Гермесе некий вирус, запустивший механизм генетической перестройки организма. Но выделить этот вирус у нас не получилось, как ни старались.

— Разве подобные вирусы существуют?

— Откуда я знаю? Теоретически их можно создать искусственно, но при всех нынешних достижениях в биологии и генной инженерии наша цивилизация доселе на это не способна. Вот и думайте теперь о связи между Дорогами на Гермесе, тамошним некрополем и стремительно превращающимся неизвестно в кого господином Крыловым. Причем сам Коленька теперь не испытывает никаких особых неудобств — самочувствие в норме, только кушать приходится больше. Учтите, сам он почти ничего не знает — результаты исследований тканей мы скрываем, говорим, что диагноз пока не поставлен. Еще удавится с горя…

— Надеюсь, это не заразно? — невесело усмехнулся я. ~ Спешу успокоить, никакой опасности нет. Но история темная, согласитесь.

— Более чем. И какие же выводы?

— Не самые приятные. Кроме того, надо вспомнить о некоторых других настораживающих и абсолютно необъяснимых чудесах. Я вам еще не надоел?

— Отчего же, обожаю, когда мне рассказывают гадости. У вас отлично получается, Веня.

— Рад, что вы цените мои скромные таланты. Итак, возвращаемся к Гермесу. За сто двадцать лет наблюдений человек выяснил, что климат на данной планете исключительно стабилен, солнечное тепло распределяется равномерно, серьезные ураганы отмечаются редко. И вдруг, начиная с этого лета, оба материка подверглись нескольким… назовем так: атмосферным ударам. Мощнейшие грозы, резкое понижение температуры в зоне циклона, и почему-то легкие подземные толчки от половины балла по Рихтеру до двух. Тектоническая активность посреди континентальной плиты — это, извините, нонсенс. А уж тем более в увязке с атмосферными явлениями. Я сам видел одну из таких гроз — впечатления самые удручающие. “Франц” оставил на орбите Гермеса спутник, защищенный от воздействия звезды, можете оценить всю прелесть…

Картинка на проекционной нише сменилась, возникли красные и синие линии, обозначающие теплые и холодные воздушные массы, над материками поползли белые перья облаков.

— Видите? — вскричал Гильгоф. — Увеличить квадрат А5! Вот! Штормы зарождаются над океаном одновременно, у западных побережий обоих материков. За два часа, понимаете? Два! Вне зависимости от передвижений атмосферных фронтов, или как они там называются! Больше ничего необычного не заметили?

— Заметил, — мрачно сказал я. — Двадцать четвертая параллель, Северное полушарие. Грозы создаются искусственно, это ясно как день.