Валерий Большаков - Другие правила

Жилин направил краулер в глубокий овраг и по боковому отвершку выехал на лавовое плато, сплошь усыпанное иссиня-черным щебнем и пористыми каменными глыбами — не то голубо-алыми, не то ало-голубыми. Здешнее освещение частенько морочило голову.

И только тут до Жилина долетел частый стук гусениц о лаву, напоминающий звон железа о железо. Стук приближался.

Глеб замер в тени, чувствуя, что к нему возвращается давняя настороженность, и увидел, как из глубокой промоины выехали четверо в черных мешковатых комбинезонах — из тех, что надевают под скафандры высшей защиты, — и с цилиндрическими прозрачными колпаками-шлемами на головах. Все они тряслись на обшарпанных, надсадно воющих краулерах типа «пинто» и гнали перед собой двух киберстроителей, похожих на маленьких кентаврят — головастеньких, рогатеньких, но без хвоста и на шести тонких ногах. Впрочем, у одного из роботов ног осталось только пять — левая кормовая была отстрелена. Измочаленное саморефлекторное соузлие то пыжилось вилкой, то повисало парой развязанных шнурков. Кибера заносило, он вертел головой и вовсю шевелил рожками локаторов, пытался отскочить в сторону и сбежать, но ему не давали. Загонщики, радостно вопя и улюлюкая, палили роботу под ноги из древних полуавтоматических карабинов, и киберстроитель шарахался, смешно подпрыгивая, от рвущихся пуль.

Второму киберу было явно нехорошо. Он бежал, шатаясь, задевая камни, спотыкался, один раз упал и перевернулся. Поднялся на ноги — правая передняя так и осталась в согнутом положении — и закружился на месте. Мощные трехсуставчатые манипуляторы разложились и болтались, как щупальца сушеного осьминога, волочились по грунту, попадали под ноги. Координатка конченая, определил Жилин, вскидывая дезинтегратор. Заряд перегретой плазмы коротко провыл и разнес правое переднее шасси у желтого «пинто». Танкетка на пару с контуженным кибером завертелась, заскрежетала по камням, выбрасывая ленту гусеницы, и стала колом. Водитель судорожно вцепился в руль.

— Я Глеб Жилин, — сказал главный киберинженер, выезжая на свет. — Безобразия закончены.

Слуховое устройство донесло выражения, затейливо выстроенные в три этажа. Шасси у синего «пинто» провернулось, меча каменную мелочь, и краулер бросило вперед. Водитель его картинно привстал с сиденья, наводя карабин. «Эти слегачи совсем ничего не соображают!» — вспомнил Жилин и нажал спусковую кнопку. Заряд плазмы прорыл нору в капоте синего краулера, ходовку заклинило, и машина встала на нос. Стрелка выбросило. Крутнувшись черной свастикой, он описал дугу и ударился оземь. Танкетка его перевернулась, скрипя лопавшейся пластмассой. Еще секунда, и между гусениц полыхнул длинный белый факел — рванули шаровые аккумуляторы.

Жилин перевел дуло на остальных троих. Те без лишних напоминаний отбросили карабины и подняли руки — доводы Жилина их убедили. Выброшенный, шепотом матерясь и припадая на одну ногу, «встал в строй». Щурясь, Жилин оглядел «охотничков». Молодые совсем балбесы… И что с ними делать теперь? Нотации читать? Пинков надавать?

— Снимайте сапоги, — холодно сказал Жилин.

Балбесы переглянулись, помялись, но магнитные застежки ослабили и сапоги стянули.

— Мотайте отсюда.

Балбесы в одних носках побрели к краулерам — жалкие, сгорбившиеся; тощие запястья торчат из манжет… Были бы с хвостами — поджали бы.

— Э, нет, ребята, — усмехнулся Жилин, — вы меня не поняли! Пешочком!

— Ты что?! — противным голосом заверещал кто-то из четверки. — Здесь же двадцать километров!

— Раньше надо было думать.

— Так и без ног можно остаться!

Пирамидальное дуло уставилось на крикуна, и тот заткнулся — дуло не дрожало, даже на волосок не отклоняясь от линии огня, словно и не живые руки сжимали лучемет, а бронзовые длани памятника.

— Ножками, я сказал!

Неолуддиты молча повернулись и пошли. Поступь их была неуверенной, они вздрагивали, вздергивая руки, сохраняя равновесие, шипели от боли на острых осколках или когда рассаживали палец о каменюку. Загребая рыхлый песок, взобрались на гребень кратера и перевалили его. Молча.

Жилин собрал оружие и перепрограммировал целые «пин-то». Жестом подозвал киберов. Один послушался, второй продолжал вертеться на одном месте. Глеб вздохнул, похлопал колченогого по круглой голове — она ему едва доставала до плеча, — сказал: «Помоги погрузить».

Киберстроитель с готовностью облапил собрата за шею-грудь, Жилин ухватился за кормовые ноги, и они вдвоем затянули робота на раму багажника. Жалко ж бросать!

Жилин взобрался на сиденье и включил двигатель. До техмодуля строителей оставался какой-то километр — купол белел за серыми буграми мальпаиса, как юрта в степи. Краулер ворохнулся и покатил прямо по длинной тени энергоприемника. Оба «пинто» волоклись след в след, как вьючные лошади в поводу. Сзади их догонял хромой киберстроитель. Как это бабушка Аня дразнилась на хромого? «Рупь двадцать, рупь двадцать, рупь двадцать…»

То ли делинквенты на Жилина так подействовали, то ли что, но ему живо вспомнилась Африка — и перистые ветви казуарин, и раскидистые сейбы, и вильчатые пальмы дум-дум. И как передвижные излучатели-гипноиндукторы сжимают кольцо вокруг горящего поселка, занятого пурпурами, и как вертолет-наводчик увертывается от ракет, и как тебя всего сотрясает одно-единственное, но жгучее желание — поймать пурпурную сволочь, отобрать у нее ржавый «калаш», и садить, садить по ней, по сволочи, длинной очередью, вколачивать ее в красную латеритовую слякоть, мешать со слоновьим навозом — за ту молоденькую учительницу, которую тхакуровцы сначала распяли, а потом вспороли ножом вагину и набили солью… И как невыносимо трудно было это желание в себе задавить.

Когда ж люди поймут наконец, что настали новые времена? Что уже необязательно топтать и мучить ближнего и дальнего? Тебе и так все дадут — и уютный домик, не хуже, чем у соседа, и бесплатную жратву, и шмотки от-кутюр. Броди себе с утра до вечера по цветущим садам, по изумрудным лугам, плюй с горбатого мостика в синюю речку и любуйся ласковыми и мирными пейзажами. Лепота! А приглядишься… В бескрайних садах-то, кои без гнилья и комаров, режутся в карты серые, запачканные типы, и ржут над собутыльником, заблевавшим с перепою изумрудную траву, и швыряют пустую тару в прозрачную синюю речку… «Нет, не тем, не тем я занят, — мрачно подумал Жилин. — Генерация, климатизация, колонизация… А толку? Ну, выправим мы Марс, выправим! Ладно. Благоустроим, то-се… „Нате, люди, пользуйтесь! Вот вам Земля номер два, получите и распишитесь“. И что? А ничего! Явятся все те же нечистые и подвыпившие, и заблюют, заплюют, затопчут пляжи озера Маринер, а на горе Олимп не поленятся начертать: „Здесь был Вася“…»