Юрий Брайдер - Хозяева Острога

— И ты полагаешь, что это реально? — Темняк, до сих пор сдерживавший свои эмоции, схватился за голову. — Пойми, мусор не является продуктом злой или доброй воли Хозяев. Он возникает в результате какой-то созидательной деятельности. Всем в городе известны ваши свечи. Но после их изготовления остается зола, грязь, обрезки фитиля, всякий другой ненужный хлам. Вверху происходит примерно то же самое. Хозяева производят что-то необходимое для себя, а отходы сбрасывают сюда, в глубокие щели, превращенные людьми в улицы. Острог был изначально задуман как город-мастерская с замкнутым жизненным циклом. Нужды людей, которых тогда и в помине не было, конечно же, не учитывались… Для того чтобы изменить состав мусора, Хозяевам придётся преобразовать весь процесс своего производства — поставить какие-то дополнительные устройства, подыскать иное исходное сырьё, перекроить и переиначить многое другое. Не думаю, что это так просто сделать. Тут одной вашей прихоти маловато.

— Руководствуясь только своим собственным здравым смыслом, ты приводишь доводы, оправдывающие Хозяев. Но у них самих, скорее всего, совсем другая логика, совсем другие побуждения, совсем другое понимание жизни. А вдруг для того, чтобы помочь нам, Хозяевам достаточно одной лишь доброй воли? Ведь им до сих пор ничего не известно о наших нуждах. Как в таком положении можно рассчитывать на успех? Дабы получить что-то, надо сначала хотя бы попросить.

— И роль этого просителя отводится, конечно же, мне! — Тёмняк хлопнул себя по ляжкам.

— Ты только начнёшь. Подашь пример. А следом пойдут другие.

— Интересно, как я начну? И где? Хозяева никогда не появляются на улицах, а люди не имеют свободного доступа в их обиталища. Легче дотянуться до неба, чем добраться до Хозяев. Ты ставишь передо мной невыполнимую задачу.

— Будь она выполнимой, никто бы тебя и не беспокоил. Но согласись, что летательные устройства, которые так пугают простых острожан, ты строишь с совершенно определенной целью.

— Соглашаюсь. И цель эта очевидна для всех, исключая разве что Годзю, — навсегда покинуть ваш распрекрасный город.

— Но пока суть да дело, ты можешь заняться и нашими проблемами. Заодно, так сказать.

— За двумя зайцами… тьфу, за двумя клопами погонишься — ни одного не поймаешь, зато ногу обязательно подвернешь.

— Уж я тебя знаю! — Обычно сдержанный и холодный Свист вдруг подмигнул Темняку. — Если захочешь — и трех клопов одним махом поймаешь.

— Ладно. Давай представим, что моя встреча с Хозяевами всё же состоялась. Как прикажешь с ними общаться? Ведь у них, говорят, ни то что глаз и рта, но даже и головы нет. Да они меня просто не заметят!

— Чтобы тебя заметили, надо уметь заявить о себе. Пока клоп не укусит, о нём и не вспомнишь. Верно? Для начала тебе придётся сотворить что-то необычное.

— На Бойле мы много чего сотворили. И всё сошло нам с рук. Скорее всего Хозяева не обращают внимания на подобные мелочи.

— Бойло никак не задевает их кровные интересы. Подумаешь, какая-то возня в отхожем месте. Все станет совсем иначе, когда беда или радость нагрянет в их собственный дом.

— Так беда или радость? Это не одно и то же.

— Я, конечно, предпочёл бы радость. Но беду устроить проще… Кстати, помнишь наш первый откроенный разговор на Бойле?

— Как-то не очень… Напомни.

— Накануне второй схватки мы с тобой собирали оружие. Я тогда почему-то разоткровенничался и сказал тебе, что среди острожан есть и такие, кто добровольно рискует жизнью, дабы втереться в доверие к Хозяевам.

— Теперь вспомнил. Ты ещё предрек тогда, что эта тайна уйдет вместе с нами в могилу.

— Вот-вот. Вполне возможно, что кто-то из этих смельчаков уже добился своего. Но пока он не может дать о себе знать. При случае ты всегда можешь рассчитывать на помощь этих людей.

— Как я их узнаю?

— Об этом тебе сообщат в самый последний момент, когда приготовления к визиту туда, — Свист возвёл глаза к потолку, — будут уже закончены.

— Это следует понимать так, что среди моих ближайших помощников есть ваши соглядатаи?

— Понимай как хочешь. Но в Остроге не найти и дюжины абсолютно преданных людей. Особенно трудно рассчитывать на это чужаку.

— Собственно говоря, я никаких секретов от вас не имею. Учитесь летать, если желание есть. Но только учти, я весь свой кисель в одном горшке не держу. Дабы потом не горевать, если этот горшок разобьётся. Пока одни мои люди строят летательные аппараты, другие роют длинную-длинную нору, которая должна выйти за пределы Острога. И ещё неизвестно, какой путь я предпочту — верхний или нижний.

— Не думай, что ты удивил меня этим заявлением. Зная твою предусмотрительность и предприимчивость, я смею предположить, что и подземный ход не является окончательным вариантом. Планы переполняют тебя, но ты предпочтешь самый простой и действенный, как это уже было однажды на Бойле. А этот план во многом совпадает с нашими устремлениями… Рад был увидеться с тобой, — Свист встал.

— А уж как я рад, даже описать невозможно! Удачи тебе. Провожать не буду, не обессудь. Другим посетителям это может не понравиться.

Оставшись один, Темняк извлек из потайного места горшок с киселем, в который для забористости была добавлена щепотка “хозяйского дерьма”, и одним махом опорожнил его.

Утирая слёзы, выступившие на глазах, он пробормотал: “Карболка! Истинная карболка”, — а потом рявкнул:

— Бадюг! Где тебя носит?

Слуга (он же секретарь, повар, наушник и собутыльник) как всегда появился с запозданием — спешить было не в его натуре. Отставив в сторону метлу, сделанную из свежего “хозяйского пуха” (старая, надо полагать, после визита к Годзе пришла в полную негодность), он выложил перед Темняком свои находки — пару добротных башмаков, недавно пропавших в их норе, очень дорогой и редкий кристалл “небесного огня” и горсть зеленоватых иголок, какого-либо особого названия ещё не заслуживших, но, подобно стрелке компаса, занимавших всегда одно и то же положение в пространстве, что весьма помогало при подземных работах.

— Это всё? — спросил Темняк, мельком глянув на улики, доказывающие всеядность Годзи, но отнюдь не его склонность к людоедству.

— Всё. Ни кастета, ни крючьев, которыми Воры за стены цепляются, ни человеческих зубов.

— Может, ещё наружу не вышли? Брюхо-то у Годзи, как бочка.

— Я ему для верности слабительное дал… Напраслину Шняга на нас наводит. Сам, наверное, этих бедолаг и прикончил, а вину решил на Годзю свалить.

— И я так думаю… Но ты ихние гробы чем-нибудь всё же наполни, чтобы потом претензий не было.

— Уже наполнил. Погуще выбрал.

— Вот и славно… Послушай, как ты относишься к Свисту? Он человек хороший?