Филип Дик - Стигматы Палнера Элдрича

- Кот съел мясо, - сказал Барни.

- В самом деле? Хозяйка зовет гостей; они начинают обсуждать случившееся. Мяса нет, целых пяти фунтов; а в кухне сидит сытый и довольный кот. "Взвесьте кота", - говорит кто-то. Они уже немного выпили, и эта идея им нравится. Итак, они взвешивают кота на весах. Кот весит ровно пять фунтов. Все это видят, и один из гостей говорит: "Теперь все ясно. Мясо там". Они уже уверены, они знают, что произошло; у них есть эмпирическое доказательство. Потом кто-то начинает сомневаться и удивленно спрашивает: "А куда же девался кот?"

- Я уже слышал этот анекдот, - сказал Барни, - и не вижу связи…

- Эта шутка - квинтэссенция онтологической проблемы. Если только задуматься.".

- Черт побери, - со злостью сказал он. - Кот весит пять фунтов. Это чушь - он не мог съесть мясо, если весы верные.

- Вспомни о хлебе и вине, - спокойно сказала Энн.

Он вытаращил глаза. До него, кажется, дошел смысл сказанного.

- Да, - продолжала она. - Кот - это не мясо. А тем не менее…, он мог быть формой, которую в этот момент приняло мясо. Ключевое слово здесь - "быть". Не говори нам, Барни, что то, что проникло в Палмера Элдрича, - Бог, поскольку ты не знаешь Его до такой степени; никто не знает. Однако это существо из межзвездной бездны вероятно - так же, как и мы, - создано по Его образу и подобию. Тем способом, который Он выбрал, чтобы явиться нам. Так что оставь в покое онтологию, Барни; не говори о том, что Он собой представляет.

Она улыбнулась, надеясь, что он ее поймет.

- Когда-нибудь, - сказал Барни, - мы, возможно, станем поклоняться этому памятнику.

"И не в знак признания заслуг Лео Булеро, - думал он, - хотя он заслуживает - вернее, будет заслуживать - уважения. Нет, мы сделаем его олицетворением сверхъестественных сил в нашем убогом понимании. И в определенном смысле мы будем правы, поскольку эти силы в нем есть. Однако, как говорит Энн, что касается его истинной природы…"

- Я вижу, ты хочешь остаться один на один со своим огородом, - сказала она. - Я, наверное, пойду к себе в барак. Желаю успеха. И, Барни… - Она протянула руку и крепко сжала его ладонь. - Никогда не пресмыкайся. Бог, или кем бы ни было это существо, с которым мы столкнулись, не хотел бы этого. А если бы даже и хотел, ты не должен этого делать.

Она наклонилась, поцеловала его и пошла.

- Ты думаешь, я прав? - крикнул ей вслед Барни. - Ты считаешь, имеет смысл устраивать здесь огород? Или все это кончится как обычно…

- Не спрашивай меня. Не знаю.

- Ты заботишься только о спасении собственной души! - со злостью крикнул Барни.

- Уже нет, - сказала она. - Я страшно сбита с толку, и все меня раздражает. Послушай…

Она снова подошла к нему; ее глаза были темны и глубоки.

- Ты знаешь, что я видела, когда ты схватил меня и отобрал порцию Чуинг-Зет? Действительно видела, мне не показалось.

- Искусственную руку. Деформированную челюсть. Глаза…

- Да, - тихо сказала она. - Электронные, искусственные глаза. Что это значит?

- Это значит, что ты видела абсолютную реальность, - ответил Барни. - Истину, скрытую за внешними проявлениями.

"Пользуясь твоей терминологией, - подумал он, - ты видела стигматы".

Несколько мгновений она вглядывалась в него широко раскрытыми глазами.

- Значит, такой ты на самом деле? - наконец сказала она, отшатнувшись от него с гримасой отвращения. - Почему ты не такой, каким кажешься? Ведь сейчас ты не такой. Не понимаю. Лучше бы я не рассказывала тебе этот анекдот про кота, - дрожащим голосом добавила она.

- Дорогая моя, - сказал он, - для меня ты выглядела точно так же. Какое-то мгновение. Ты отталкивала меня рукой, которой у тебя явно не было при рождении.

И так легко это могло случиться снова. Постоянное его присутствие, если не физическое, то потенциальное.

- Что это - проклятие? - спросила Энн. - Я имею в виду, что на нас уже лежит проклятие первородного греха; неужели это повторяется снова?

- Ты должна знать, ты помнишь, что видела. Его стигматы: мертвую искусственную руку, дженсеновские глаза и стальную челюсть.

"Символы его присутствия, - думал он. - Среди нас. Непрошеного. Не желаемого сознательно. И нет таинства, через которое мы могли бы пройти, чтобы очиститься; мы не можем заставить его с помощью наших осторожных, хитрых, испытанных временем кропотливых ритуалов, чтобы он ограничился специфическими проявлениями, такими, как хлеб и вода или хлеб и вино. Он везде, он распространяется во всех направлениях. Он заглядывает нам в глаза; он выглядывает из наших глаз".

- Это цена, которую мы должны заплатить. За наше желание познать Чуинг-Зет, - сказала Энн. - Это то же самое, что и яблоко с древа познания.

В голосе ее звучала горечь.

- Да, - согласился он, - но думаю, я ее уже заплатил. "Или был очень близок к этому, - подумал он. - То, что мы знали лишь в земной оболочке, пожелало, чтобы я заменил его в момент смерти; вместо Бога, принимающего смерть за людей, который имелся у нас когда-то, мы столкнулись - на какое-то мгновение - с высшим существом, которое требовало, чтобы мы умерли за него.

Можно ли из-за этого причислить его к силам зла? - думал он. - Верю ли я в аргументы, которые представил Норму Шайну? Ну что ж, это наверняка ставит его на низшую ступень по отношению к Тому, кто пришел к нам две тысячи лет назад. Кажется, это не что иное, как желание, как говорит Энн, существа, созданного из праха, достичь бессмертия. Мы все этого хотим, и все мы охотно принесли бы ради этого в жертву козла или ягненка. Жертва необходима. А стать ею никто не хочет. На этом основана вся наша жизнь. И это именно так".

- До свидания, - сказала Энн. - Я оставляю тебя одного; можешь сидеть в кабине экскаватора и докапываться до истины. Возможно, когда мы снова увидимся, оросительная система будет закончена.

Она еще раз улыбнулась ему и пошла в сторону своего барака.

Посмотрев ей вслед, он вскарабкался в кабину и запустил скрипевший, забитый песком механизм. Машина жалобно взвыла. "Счастливы те, кто спит", - подумал он. Для машины как раз прозвучали трубы Страшного Суда, к которому она еще не была готова.

Он выкопал около полумили канала, пока еще лишенного воды, когда обнаружил, что к нему подкрадывается какое-то марсианское животное. Он сразу же остановил экскаватор и выглянул наружу, пытаясь в лучах холодного марсианского солнца разглядеть, кто это.

Оно немного напоминало худого, изголодавшегося старика, стоящего на четвереньках, и Барни сообразил, что это наверняка тот самый шакал, о котором его постоянно предупреждали. Во всяком случае, кто бы это ни был, он, вероятно, не ел уже много дней и жадно глядел на него, держась на безопасном расстоянии. Внезапно он уловил чужие мысли. Он был прав. Это был шакал-телепат.

- Можно тебя съесть? - спросил шакал, тяжело дыша и с вожделением разевая пасть.