Джоан Виндж - Пешка

Я заметил высокого блондина, который выплюнул на пол героиновую жвачку; кто-то в нее вляпался, пока я наблюдал за ним. Господи! Да у него манеры хуже моих! Похоже, богатым наплевать на манеры. И им наплевать, если ты беден. И только те, кто подвешен между этими двумя полюсами, кому есть, что терять, должны знать, как себя вести. Я дотронулся до своей эмблемы.

Раздался грохот, затем где-то позади меня послышались ругательства и смех. Я волчком повернулся вокруг своей оси, потому что на миг показалось, будто я почувствовал пси-энергию. Я не был уверен. Может, просто кто-то расколотил тарелку с едой. Может, это нервы или вино так подействовало на меня… Я нервничал, поскольку хорошо помнил, что в этой толпе мог прятаться, поджидая удобного случая, чтобы повторить трюк, телекинетик. Идиот с нездоровым чувством юмора. Но, может быть, он понял, почему тогда, на обеде, его фокус не удался. Однако он меня не выдал. У него, наверное, тоже есть что скрывать. И вероятно поэтому он делал лишь маленькие гадости, которые невозможно было отследить. А может, меня оставили в покое? Сомневаюсь. Меня могли поймать врасплох. Я потихоньку стал вытягивать щупальца, прощупывая толпу…

— Мез Кот!

Я обернулся. Передо мной стояла Ласуль Та Минг.

— Да, мадам?

— Вы спите на ходу.

Я спешно подобрал щупальца, наводя резкость.

— Нет, мадам. Просто… ну… делаю свое дело. Черт! Не говори так! То есть я имел в виду…

— А, понятно. Вы и вздохнуть еще не успели, как вас протащили через все это. Вам, должно быть, наш мир чужд?

Я услышал, почувствовал в ее словах невольную снисходительность. Но Ласуль заговорила со мной, чего другие никогда бы не сделали. И, кроме того, она была права.

— Да, мадам. Чужой.

Я снова увидел в ней Джули, но сейчас мне не было так больно, как раньше.

Харон, хмурясь, наблюдал за нами. Я коснулся его мозга и тут же отдернул щупальце, чтобы не погореть. Ревность, подозрение, разочарование… Омерзение. Последнее предназначалось мне, остальное — жене. Я чувствовал, как неуверенность скручивалась в жгут внутри него каждый раз, когда он смотрел на Ласуль. Он женился на ней не по любви, а ради политики; он знал, что она не любит его.

В Ласуль Харон тоже видел Джули… свою дочь. Но только в идеальном ее варианте. И Харону становилось тяжело и неуютно; глядя на Ласуль, Харон чувствовал то, что не должен чувствовать человек, вспоминающий свою дочь. В нем еще жило чувство, которое должно было умереть давным-давно…

У меня по спине поползли мурашки.

— Что вы сказали? — спросила Ласуль.

Но я ей ничего не говорил.

— Ничего, мадам, — ответил я. Я не был вполне уверен, удалось ли звукам просочиться наружу или я просто промычал нечто неопределенное. — Джиро здесь? — переменил я тему, чтобы переключиться. Мальчика нигде не было видно, но, если мне нужно нащупать того, кто играет в дурацкие телекинетические игры, он — кандидатура номер один.

Она покачала головой:

— Нет. Джиро хотел прийти понаблюдать за встречей, но я запретила. Это наказание за его вранье.

Я чуть было не ввернул, что вранье — это как раз то, чему будущая элита учится в первую очередь. Но промолчал. Возможно, причина наказания — не ложь. Возможно, парню досталось только за то, что он признался. За правду.

Я увидел, как Харон направляется к нам.

— Мадам, — поклонившись, я отошел от нее.

Я пробрался сквозь толпу к Элнер. Она стояла в затемненной нише, беседуя с двоюродным дедушкой Джули Сальвадором, который казался моложе Элнер, хотя был вдвое старше.

— Мез Кот, — заметив меня, кивнула Элнер. Она выглядела уставшей, а чувствовала себя и того хуже. — Нам пора идти. Я должна вернуться к работе.

Элнер слегка лихорадило, но она испытывала огромное облегчение, что наконец-то можно освободиться от этой стаи родственников и что я ни разу не побеспокоил ее.

Я кивнул ей в ответ, радуясь этому еще больше. Джордан подошла к нам и, в кои веки раз, взглянула на меня без раздражения.

— Слава Богу! — сказала она.

В это время позади нас проходил Дэрик Та Минг, держа в руке огромную хрустальную кружку с вином. Он затормозил, и в глазах его заплясали едкие огоньки. Я выдержал этот взгляд, зная, что сегодня я не прокалывался и повода для злобных насмешек ему не найти.

— Итак, ты был сегодня пай-мальчиком, новый помощник… — сказал Дэрик и двинулся было дальше, но, слегка поколебавшись, вернулся. Рот его искривился в язвительной усмешке: — Ты знаешь, что твой полет раскрыт?

Я уставился в пол, все остальные — тоже. Это невозможно. Дэрик ошибся… Нет, не ошибся. Все видели, как я закрывал флайер.

Два дня подряд я сопровождал Элнер в Комитет. На Земле я всего неделю, а казалось, что гораздо дольше. За это время ничего особенного не произошло, кроме, может быть, того, что я стал помощником. Я переварил все данные, проглоченные мною в первый день, и пользовался ими. Каждый раз, садясь за терминал, я проглатывал порцию информации. Иногда я понимал в работе больше Джордан, а иногда не знал, вводить ли в модуль информацию, данную мне Джордан, или самому заглатывать ее. Поначалу это создавало некоторые неудобства. Но потом Джордан перестала удивленно коситься на меня. И леди Элнер забывала, что я выродок, и смотрела на меня уже без испуга.

Как-то утром я вызвал юридическую программу и привел свой контракт с Центавром в удобочитаемый вид. Потом зарегистрировал его. Следующие несколько часов я провел, блуждая вокруг комплекса Федерации по воздушным тропинкам улиц и уровней города. Причудливые сочетания старого и нового, стремительно взлетающие виражи; кривые, как лезвие ножа, выступы; камень, металл и керамопластик, стекло и композитные материалы… Меня словно закапканила утроба какого-то древнего кристаллического существа, рака-мутанта. В слоях его структуры я видел слои времени; чувствовал лоскутное одеяло жизней, поселившихся в его сердце, — обособленный поток бытия, текущий сквозь пустоты его тела.

Жизнь вокруг шла так, как ей и было положено. Правда, я встречался с Дэриком, братом Джули, чаще, чем мне того хотелось. И с Ласуль тоже.

Мне казалось, что я знаю, почему Ласуль с детьми ночевала у Элнер, а не в Хрустальном дворце. Ко мне это не имело отношения. Но это не облегчало мне сосуществования с ними. Я избегал Джиро и Талиты как какой-нибудь уличной банды, и причем по сходным причинам.

Я изо всех сил старался держаться подальше от их матери. Но полностью избежать встреч с ней было невозможно, если, конечно, не задаваться целью помереть голодной смертью, запершись у себя в комнате. И, когда бы я ни встретил Ласуль, я вынужден был чувствовать ее мысли обо мне. И сам думал о ней. Образ ее являлся ночами, когда я не спал, ожидая звонка от Брэди. Я понимал, что думать о веселеньком времяпрепровождении с женой Харона Та Минга все равно, что думать о самосожжении. Смысл один и тот же. Ни хуже, ни лучше от таких мыслей не становилось.