Джоан Виндж - Пешка

Из окон офиса Испланески город был виден как на ладони. Это вполне соответствовало положению его хозяина, находящегося на вершине отдела Федерации, самого большого и самого прибыльного, за исключением рудников телхассиума. Стеклянные окна-глаза огромного, напичканного охраной офиса равнодушно взирали на волнообразную гряду городских построек, на ярусы и ярусы искусственных гор.

— Элнер… — Испланески медленно поднялся с пурпурного шезлонга, украшенного какими-то странными узорами из завитушек и росчерков. Подходя к нам, Испланески мотнул головой, как бы стряхивая оцепенение. Сначала я подумал, что он спит. Но оказалось, что он принимал информацию. Усиление только что из ушей у него не лезло, но посторонний наблюдатель не заметил бы ничего.

— О Господи! Какое удовольствие видеть вас. Так долго… Иногда мне кажется, что я погребен в Сети и всеми забыт… — Он снова потряс головой, растирая виски и щурясь. — Как хорошо, что вы пришли, а не просто отделались звонком.

Как и отряды вербовщиков агентства, Испланески был весь в черном, но его одежда претендовала на то, чтобы быть костюмом, а не униформой. Черный цвет шел ему. На вид Испланески было лет сорок; крепкий, но не толстый, с бронзовой кожей и Длинными черными волосами, уложенными в прическу, с густой курчавой бородой. Он передвигался так, словно встал с кресла первый раз за много дней.

— Натан, я использую любой повод, каждую свободную минуту, чтобы иметь возможность быть с вами, — Элнер ослепила его своей волшебной, изменяющей ее облик улыбкой, и Испланески осклабился в ответ; его белые зубы сверкнули в черной бороде. Друзья, и ничего больше… но настоящие друзья. Элнер считала Испланески чертовски славным малым. Но что с нее возьмешь? Она ведь и Страйгером восторгалась. — Кроме того, — продолжила Элнер, — вам нужен кто-то, кто напомнит вам про прогулку на свежем воздухе.

— Кто это? — спросил Испланески хрипло, еще не оправившись от многочасового молчания. Он улыбнулся, глядя на меня, как будто и на самом деле ему было интересно это узнать.

Элнер представила меня, и Испланески пересек комнату, чтобы поздороваться со мной за руку. Он стал говорить мне, что я, должно быть, счастлив, работая с одним из лучших людей в Комитете. Я не ответил, потому что у меня парализовало горло. Мой мозг пытался нащупать в мозгу Испланески черную мертвую сердцевину, которая могла бы рассказать, как Испланески, являясь главой самого большого в Федерации отдела по поставке рабов, мог улыбаться так искренне, как улыбался он. Но ничего не смог обнаружить… Отчаяние начало выжигать дыру в моей концентрации: наркотики были слабыми, и вместо четкой схемы чужого мозга я видел только серую пелену, скрывающую самое главное: сердцевину, порождающую мысли. С таким же успехом я мог бы быть слепым, без пси-энергии.

Испланески налил Элнер чаю, а мне предложил пиво, открыв бутылочку и для себя. Прямо пикник на вершине мира. На моей бутылке коричневого стекла стояла дата: 1420 год. Пробка тихонько хлопнула, и я сделал большой глоток тысячелетнего пива. Отличный напиток. Я выпил всю бутылку.

— Мне не нравится этот спор со Страйгером… — говорил Испланески, и я насторожился. — Дело пахнет скандалом. Слишком многим выгодна дерегуляция…

— Да, я знаю, — кивнула Элнер, прихлебывая чай маленькими глотками. — Страйгер абсолютно искренен в своих убеждениях, но на меня он производит впечатление наивного человека. Страйгер может вступать в переговоры с дьяволом просто потому, что он верит в ангелов, выражаясь его языком.

По лицу Испланески снова поползла улыбка:

— Не то, что мы, мудрые и циничные с головы до пят.

Сидя на кушетке, я облокотился о подоконник, слушая, как они обсуждают Страйгера, выставляя его каким-то безобидным маньяком. Когда у меня выдалась парочка свободных минут в Сети, я вытащил оттуда все данные о Страйгере. Я слушал его речи, изучал основы его взглядов и веры. Страйгер всю свою жизнь поклонялся Богу. Он был священником Вселенской Экуменической Церкви. Но фанатиком экуменизма Страйгер не был никогда. Все, что я смог раскопать о его молодых годах, свидетельствовало о том, что Страйгер был порядочным человеком, который живет так, как проповедует в своих речах: работая ради ближнего своего.

Но потом его посетило что-то вроде религиозного откровения — по крайней мере Страйгер сам так заявил — когда, упав, он на несколько минут лишился рассудка. Взгляды Страйгера изменились. После этого случая он прилетел на Землю изучать докосмическую религию, потому что в откровении ему было сказано, что именно на Земле его ждет Божественная Истина. Вот прямо так сидит и ждет Страйгера.

Межзвездные перелеты раз и навсегда доказали человечеству, что Земля — не центр универсума, а путешествие на Гидру показало людям, что, в конце концов, они не одиноки во Вселенной. Человеческая вера подверглась тогда пересмотру и была как бы воссоздана заново. Выжили те религии, которые проповедовали единство и согласие всех форм жизни и следовали своим проповедям на практике, воздерживаясь от идеологических выпадов и обвинений других в ереси. Такая позиция принесла свои плоды. Религия перестала быть соперником командиров в соревновании за преданность подданных.

Но Страйгеру хотелось вернуть старую, докосмическую религию, которая говорила, что где-то существует реальный, настоящий Бог, который заботится о своих последователях, коими и являются люди. Отсюда следовало, что гидраны ими не являются. Мне не удалось выяснить, когда Страйгер начал ненавидеть гидранов и почему. Он был достаточно осторожен, чтобы не говорить об этом. Страйгер не был дураком и понимал, что те, кого он хочет видеть своими сторонниками, тоже не болваны. Вероятно, они ненавидели гидранов не меньше, чем он, но сейчас, когда большая часть выживших гидран была у командиров в руках или, как они выражались, «переселена» в вонючие гетто наподобие Старого города, провозгласить политику геноцида было не так просто, как раньше.

Страйгер начал путешествовать, собирая сторонников и деньги, играя на идее прав человека, с тем чтобы привлечь внимание к своим выступлениям в Сети и распространять свое слово от мира к миру. Этим он и занимался довольно долгое время. Ему было сорок три года. И я был прав: он не всегда выглядел таким, как сейчас. Косметологи хорошо потрудились: вы едва ли узнали бы Страйгера на старых голограммах. Он проповедовал достоинство и красоту Человека — некибернетизированного, неизмененного — такого, каким его создал Бог. Но мало-помалу Страйгер начал брать на себя роль Бога, становясь в своих собственных глазах образцом человеческого совершенства.

И через несколько лет Страйгер убедил и шефов синдикатов, и Совет Безопасности в том, что он почти так же совершенен, как кажется со стороны. Находиться между двух огней всегда трудно. Но Страйгеру блестяще удавалось заставить два враждующих лагеря понимать одни и те же слова по-разному — слышать только то, что они хотят слышать. Чтобы играть в такую игру, мало того, что вы должны быть ловким, хитрым и скользким. Вы — и это еще важнее — должны так верить в себя, чтобы заставить других захотеть поверить вам. Страйгер добился своего. Я чувствовал это. И многие уже поверили ему. Движение Возрождения финансово было гораздо независимее большинства корпораций. Страйгер мог купить все, что захочет. Для этого у него достаточно средств.