Дэвид Вебер - Война Хонор

– Ну уж нет, – резко возразила Причарт. Джанкола почувствовал, что улыбка сползает с его лица, ибо в стальном голосе президента звучали набатные колокола.

– Госпожа президент…

– Всё, что касается джентльменских соглашений о конфиденциальности дипломатической переписки, мне известно, – прервала его она. – Но к ним это больше не относится.

– Госпожа президент…

– Больше не относится, Арнольд! Написать этот вздор они могли лишь с одной целью: оправдать сценарий вроде того, о чём сказал Тони. А это значит, что в нужный момент – скорее всего, после нападения на нас – они опубликуют нашу дипломатическую переписку в своей версии. И судя по вот этому, – она снова ткнула в мантикорскую ноту, – их вариант будет иметь очень отдалённое отношение к истине. А раз так, я прослежу, чтобы истина была как можно скорее объявлена журналистам и всей Галактике!

Джанкола тяжело сглотнул. События развивались намного быстрее, чем он рассчитывал. Решение Причарт обнародовать текст последней ноты Декруа не было для него неожиданностью, но он не был готов к тому, что она отреагирует так быстро. Он немного волновался, что произойдет, когда Республика и Звездное Королевство опубликуют обе версии дипломатической переписки и расхождения выйдут на свет, но сильно на этот счет не переживал. Или, по крайней мере, раньше не переживал. Он рассчитывал, что к этому моменту обе звездные нации будут готовы поверить, что противная сторона вносила правки в реальный текст посланий с целью поддержать свои территориальные амбиции. И, конечно же, они с Гросклодом позаботились о том, чтобы в официальных архивах все послания и ноты сохранились лишь в известной Элоизе Причарт версии.

А вот возможности такой эмоциональной реакции со стороны Причарт Джанкола не предусмотрел. И это, как он вдруг понял, было чудовищной глупостью с его стороны. Причарт одурачила его. Она всегда была спокойна и выдержанна. Всегда призывала все продумать и «дать миру шанс». Он считал, что так все и будет продолжаться. Он рассчитывал по меньшей мере на ещё один обмен посланиями, в ходе которого вопрос о Звезде Тревора будет волшебным образом урегулирован. Но он не учел, что, прежде чем стать президентом и даже народным комиссаром, Причарт была «комбригом Дельта», одним из трех высших полевых командиров в самом эффективном повстанческом движении, сражавшемся против Законодателей до прихода к власти Пьера.

И когда Арнольд Джанкола понял, как ошибся, просчитывая её реакцию на тщательно срежиссированную им мантикорскую «провокацию», его проняло ледяным ветром.

– Насколько я понимаю, – заговорила она, обрушивая каждое слово, как удар молота, – эта пародия, эта… мешанина лжи представляет собой не что иное, как одностороннее решение о выходе из переговорного процесса. Поэтому я намерена зачитать данный документ на совместном заседании Конгресса и, основываясь на том, что он явно представляет собой бесчестную и плохо завуалированную попытку оправдать аннексию Звездным Королевством систем, населенных гражданами Республики, вне зависимости от волеизъявления этих граждан, объявить о своем решении возобновить военные действия!

– Добрый вечер, леди Северной Пустоши. Я так счастлива, что вы сумели прийти ко мне!

– Ну что вы! Это я вам благодарна, – с улыбкой ответила Джорджия Юнг, – ваше приглашение доставило мне удовольствие.

Величественная гостиная, в которую ввел её дворецкий, казалась очень просторной для квартиры даже здесь, в Лэндинге, городе, отнюдь не страдавшем теснотой и дефицитом площадей, свойственных столицам перенаселенных планет. Конечно, она уступала, скажем, Зеленой гостиной лэндингской резиденции графа Тор, но не намного. И неудивительно, ибо гостиная вполне соответствовала огромной, в три тысячи квадратных метров, «квартире», находившейся, разумеется, в одной из престижнейших жилых башен столицы.

«Неплохо для простолюдинки», – подумала Джорджия, с милостивой улыбкой подавая дворецкому роскошную накидку. Он улыбнулся ей в ответ, и графиня едва удержалась, чтобы не поднять вопросительно бровь. Во-первых, хорошо вышколенные, профессиональные слуги никогда не позволяют себе реагировать на улыбки – или иное настроение – гостей своих хозяев, а, во-вторых, в улыбке этого человека ей почудилось нечто… необычное. Что именно, она определить не смогла.

Дворецкий отвесил легкий поклон и удалился, а Джорджия мысленно встряхнулась. Возможно, в его улыбке и была некая странность. А возможно, она просто придумывает невесть что. Нельзя сказать, чтобы мелкие глупости входили у неё в привычку, но весь сегодняшний день складывался настолько своеобразно, что даже лучшая в Ассоциации консерваторов специалистка по улаживанию конфликтов слегка нервничала. Графиня даже подумала мельком, а не стоило ли, прежде чем принять это приглашение, сообщить о нем Высокому Хребту, – но еще раз пришла к выводу, что умолчание было правильным. Дать барону повод считать, будто она нуждается в одобрении её действий, было ошибкой, а еще большей ошибкой было бы поверить в это самой.

– Присаживайтесь, – пригласила её хозяйка. – Не угодно ли перекусить? Может быть, чаю? Или чего-нибудь покрепче?

– Нет, спасибо, – ответила Джорджия, устраиваясь в чрезвычайно удобном кресле. – Честно скажу, получив ваше приглашение, миледи, я была и обрадована, и удивлена. А поскольку мой день был плотно расписан задолго до того, как вы доставили мне это нежданное удовольствие, я, увы, не смогу провести в вашем обществе много времени. Сегодня нас с графом ждут у премьер-министра на благотворительном приеме. – Она улыбнулась. – И хотя я благодарна вам за приглашение, надеюсь, вы простите меня за прямоту, если я усомнюсь в том, что вы просто пригласили меня на светский вечер.

– Разумеется, я вас прощаю, – улыбнулась хозяйка. – В сущности, я уверена, что вы наслышаны, что я и сама отличаюсь ужасающей прямолинейностью. Боюсь, мои манеры далеко не безупречны, что всегда огорчало моих родителей. Тем не менее, миледи, думаю, стоит уточнить, что в общественном отношении больше не стоит именовать меня «миледи». Боюсь, сегодня перед вами просто Кэти Монтень.

– А меня, – ответила Джорджия, расплываясь в любезной улыбке, – до замужества звали «просто» Джорджия Сакристос, так что мы обе легко обойдемся без титулов.

– Это великолепно – и весьма дипломатично! – Монтень снова широко улыбнулась.

Джорджия невольно задумалась: чему это она, собственно говоря, так радуется? Хороший это признак или плохой? Судя по досье бывшей графини Монтень, та была наиболее опасной, когда улыбалась.

– Раз уж мы перешли на дипломатический тон, – вслух сказала Джорджия, – позвольте мне поздравить вас с избранием в Палату Общин и с поддержкой, которую вы там, по всей видимости, обретаете. Надеюсь, вы простите меня за то, что я не повторю поздравлений публично? Стефан и премьер-министр перестанут со мной разговаривать, если узнают, что я расточаю любезности в адрес злейшего врага. Ну, а уж графиня Нового Киева, наверное, устроит мне какую-нибудь гадость.