Дэвид Герролд - Сезон бойни

– А? От кого? Хотя какая разница… – Я включил связь. – Капитан Джеймс Эдвард Маккарти на связи. С кем я говорю?

Ответил мужской голос с ленивым протяжным техасским выговором: – Вы просили об эвакуации?

– Да, просил. Кто вы?

– Э… скажем, меня послал один ваш хороший друг.

– Этого не может быть. У меня нет никаких друзей.

– Ладно, пусть нет, но ваше оборудование еще имеет кое-какую ценность как утиль. Вы хотите, чтобы мы вас забрали, или нет?

– Хотим! – ответил я, наверное, чуточку поспешнее, чем следовало бы.

– Хорошо. Слушайте внимательно. – Голос звучал с обманчивой ленцой. – Примерно через семь минут мы будем прямо над вами…

– Мы ничего не ловим своим радаром. На чем вы летите? – усомнился я. – Вам известно, какой толщины слой розовой пыли?

– У нас высотный грузовой скример. Мы находимся примерно на милю выше пыли. Теперь слушайте меня. Мы сбрасываем спасательную гондолу, так что держите канал связи открытым. Гондола будет наводиться по вашему лучу и приземлится как можно ближе к вам.

– Мы здесь не очень-то свободны в передвижениях, – сказал я. – Приклеились намертво. Нам придется добираться до нее на своих двоих. Что вы подразумеваете под «как можно ближе»?

– Постараемся опустить ее прямо к вашему порогу, – пообещал голос. – Парашютом будет управлять оператор-человек. В зависимости от ветра радиус приземления – от двадцати до тридцати метров.

Я на секунду прикрыл глаза, пытаясь зрительно представить, как это будет выглядеть. Хотя все равно. У нас нет выбора. Открыв глаза, я обвел взглядом мой экипаж. У всех было одинаково озабоченное и тревожное выражение. Самой трудной частью была не сама эвакуация.

– Все в порядке! – рявкнул я. – Чего расселись? Собирайтесь! Надеть кислородные маски и накидки. Зи-гель, ты отвечаешь за контейнеры с пробами. Захвати все. Локи, Валада, вы поможете Зигелю. Лопец, понесешь блоки памяти. Рейли, отвечаешь за огонь. Стрелять только замораживающими ракетами. Вы с Уиллиг прикроете Наш отход. – В микрофон я сказал: – Мы будем готовы.

– Пакуйтесь полегче, – посоветовал голос. – Вас всего семеро, верно? Так что запас веса остается небольшой.

– Я тоже беспокоюсь насчет веса. Вы должны обязательно забрать нас с первой попытки. Сколько времени Даете на погрузку?

– Немного. Нам бы хотелось, чтобы вы оторвались от земли за три минуты или даже быстрее.

– Управимся, – ответил я и повернулся к команде. Зигель уже бунтовал.

– Почему прикрывают Уиллиг и Рейли?..

– Потому что ты можешь унести больше, чем они, вот почему. У тебя еще будет шанс, Курт, но не сегодня. А теперь давай, готовься!

Он явно обиделся, однако начал собираться.

Впрочем, в одном Зигель был прав: он лучше других управился бы с оружием в случае нападения. Он был сильнее и обладал более быстрой реакцией. Но если черви выберутся из гнезда и нападут на нас по пути к спасательной гондоле, в первую очередь они атакуют людей с оружием.

Нравилось мне это или нет, но я должен был принять решение. Кем можно пожертвовать? И кто определенно не запаникует?

Ответ был очевиден.

Рейли и Уиллиг подходили больше, чем Зигель, Локи, Лопец или Валада, хотя бы по той простой причине, что они стояли на месте гораздо лучше, чем бегали.

Вылупившись на свет, ядовитая жигалка меньше мошки. Она должна беспрерывно кормиться в течение трех часов, чтобы выжить; также жигалке необходимо кормиться перед спариванием.

Жигалка спаривается после каждого сеанса кормления. Она сразу же откладывает яйца и потом снова должна искать пишу. Каждый раз при кормлении она растет. Чем крупнее жигалка, тем больше половых партнеров она привлекает. Зарегистрированы взрослые жигалки размером со шмеля.

Жигалка кормится и производит потомство, пока не умирает. Средняя продолжительность жизни жигалки в хторранской мандале не превышает недели.

«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)

Гондола спускалась, как ангел с небес. Прекрасная и грациозная – сама Добрая Глинда не выглядела бы столь приветливо.

Мы увидели ее сначала на радаре, а потом в видеокамеру. "Сперва телеобъектив показал, как на фоне розовой дымки появилось слегка светящееся пятно, потом постепенно, спускаясь, оно становилось все ярче и приобретало более ясные очертания. Это была круглая штука – яркая и переливающаяся. Она висела на стропах тройного парашюта, как гондола воздушного трамвая.

Оператор, управляющий ею, несомненно был профессионалом. Он опускал гондолу сужающимися кругами, резко и коротко подергивая стропы и выпуская маленькие облачка из холодного реактивного двигателя – чтобы оставаться внутри перевернутого конуса, упирающегося вершиной в нас.

– Лучше бы ему приземлиться поближе, – сказал Рейли. – Грязи очень много, идти по ней – сущее мучение.

– Даже хуже: придется красться на цыпочках, верно? – Валада с тревогой посмотрела на меня.

– Не знаю, – ответил я после короткого молчания, сам весьма встревоженный. – Я не знаю, что делают квартиранты, когда выпадает розовая пыль. И никто не знает.

Теперь на меня смотрели все мои ребята. Первым заговорил Зигель: – Вы эксперт, капитан; что думаете вы?

– Если честно, не знаю. – По их лицам было видно,' что этого недостаточно. – Могу только предположить… что квартирантам нет нужды роиться, когда вокруг достаточно пищи. Может быть, в пыли каждый кормится в одиночку… Но, с другой стороны, квартиранты не способны думать – они просто реагируют на раздражитель. Вопрос в том, является ли раздражителем земля, покрытая большими сугробами пыли.

Я с досадой потер небритый подбородок. Экипаж ждет от меня решения, а не лекции.

– Послушайте, – сказал я. – Мы будем в защитных костюмах – накидки, кислородные маски и все остальное. Пусть каждый постарается добраться до гондолы как можно быстрее. Она приземлится достаточно близко.

Рейли недоверчиво хмыкнул. На его дисплее предполагаемое место посадки представляло собой широкий эллипс, границы которого постоянно менялись по мере снижения гондолы и экстраполяции возможного разброса точек приземления. Я понимал, почему Рейли сомневается. Эллипс по-прежнему охватывал слишком большую площадь. На наших глазах он менял очертания и сжимался, пока наконец не превратился в ярко-красный косой крест, который несколько секунд еще дергался туда-сюда по экрану, а потом, словно преодолев нерешительность, замер в одной точке. Дерьмо! Она оказалась недостаточно близко.

Спустя мгновение модуль ударился о землю. Удар был сильный, аппарат дважды подпрыгнул, спружинив на рессорах и подняв огромное облако пыли, почти полностью закрывшее место посадки. Даже транспортер вздрогнул. Запарусившие парашюты сдуло с гондолы раньше, чем она погрузилась в розовую слякоть; огромный шелковый балдахин надулся, отполз в сторону и наконец распластался, словно прилег отдохнуть на склоне.