Евгений Прошкин - Истребитель «Родина»

— Как называли ее предки, я понятия не имею. Для нас — Сфера. Вот за нее на Земле-2 и поцапались. Экономическое соревнование стало напоминать подготовку к войне. А вскоре открыли Колыбель, и противостояние усилилось.

— С чего бы это? — буркнул Канунников. — Каждой стране — по собственной планете, и будьте здоровы.

— Они не одинаковые. Сфера похожа на вашу родину, только с ресурсами там плоховато. У нашей земли можно взять много, но зерно и мясо не превратишь в металл. С Колыбелью все наоборот: много суши, в континентальных зонах воду добывают из атмосферы. Зато где ни копнешь — руда... но для сельского хозяйства это не плюс, а минус. Половину из того, что у них растет, в пищу употреблять нельзя. Ну и как это поделить? Оба государства хотели бы иметь по участку на Сфере и на Колыбели, но и такой вариант тоже никого бы не устроил. На Земле-2 успели накопить большой опыт в разделе океанов, они уже знали, что справедливых решений в территориальных спорах не бывает.

Андрей снова хлебнул из горлышка и, оглядев собеседников, передал бутылку майору.

— Вот бы посмотреть, — сказала Ксена. — Как там, на этой Второй Земле...

— Уже никак. И смотреть там не на что.

— То есть?.. — произнес Владимир.

— То и есть: печеная картофелина с кислотной атмосферой. Короста сгоревшей почвы и зараженная вода, в которой выжило шестнадцать видов бактерий... В итоге они все-таки поделили Колыбель и Сферу, но совсем не так, как предполагали. Цивилизация Земли-2 схлопнулась к тому же, с чего и начинала: к двум небольшим колониям, но их разделял уже не океан, а несколько световых лет.

— Что же получается... — задумался Канунников. — С одной стороны, Земля-2... то, что мы видим на ней сейчас... в смысле, «как бы сейчас»... Это девственная планета, ждущая людей. Но в «настоящем сейчас» она уже мертва?

— Я раньше любила книжки про всякое такое, — проговорила Катя. — Чтобы мозги набекрень. Дайка! — Она взяла у Николая бутылку и, выпив, зажмурилась. — Выходит, ваша Аномалия...

— Наша? — с сарказмом переспросил Андрей.

— Ну просто — Аномалия. Значит, это не только дверь в прошлое, это еще и линза, через которую видно то, чего давно нет?

— Тебе уже хватит, — предупредил ее Серый.

— Про «всякое такое» ты читала не зря, — кивнул Андрей.

Катерина сделала еще глоток.

— И ты прибыл на Землю, — продолжала она, — чтобы сообщить об Аномалии.

— Нет, нет. Все-таки с книжками у тебя перебор. Точное расположение Аномалии неизвестно, гипотетически она где-то на пути к Виктории.

— Но ты ведь должен нас предостеречь? Чтобы мы не летели на Землю-2 и...

— И тем самым уничтожить обе цивилизации, вражескую и свою, — закончил Андрей.

— Угум... Если колонисты не полетят к Виктории, то и вас не будет. Логично. Тогда какого черта вы здесь забыли?

— Подожди-ка, милая, не торопи, — замахал на нее Канунников.

— Дальше мы не расселялись, — проговорил Андрей. — Удобных планет мало, очень мало. Да их просто нет — по крайней мере, в исследованной части пространства. А терраформирование выглядит простым делом только для местных теоретиков. Болтать — не мешки ворочать, так у вас говорят? Я понял, понял, что тебя беспокоит, Коля, — добавил он, перехватив настойчивый взгляд майора. — Мы осваиваем космос уже восемьсот лет, и мы не могли не найти Землю... Давно нашли, Но Солнечная система всегда была строжайшим табу — и для Сферы, и для Колыбели. Человечество — единственный вид, стремящийся к самоуничтожению, но не настолько же! Для нас появиться на Земле — все равно что вернуться в прошлое и убить своего деда. Старенький такой замыленный парадокс, Но проверять его желания нет.

— Все-таки «человечество», — сказал Серый и, посмотрев на Андрея, пояснил: —Ты назвал человечеством и нас, и вас, и тех, из Миссии.

— Полторы тысячи лет — срок небольшой. — Он развел руками. — Но и не малый, вроде бы. Потомки колонистов успели мутировать. Чуть-чуть, едва заметно. Мы тоже успели. На Колыбели и на Сфере разные условия жизни. Теперь мы отличаемся. Но наши виды по-прежнему совместимы, — добавил он, подмигнув Катерине.

Та усмехнулась, но отвечать передумала и взяла у Канунникова бутылку.

— Все! — рявкнул Владимир. — Все, Катюха, завязывай!

— Откуда столько шума в служебной машине? — посетовал майор. — Сударыня... Катя! Смотри на меня. В глаза. Ты абсолютно трезвая. Такая трезвая, что самой противно. Раз... два... три! — Он звонко щелкнул пальцами. — Ну?!

Катерина хлопнула ресницами.

— Чо-о-орт...

— Вот так вы и будете жить, — сказал Николай Серому. — Ни выпить толком, ни страховку получить. Хотя плюсов, кажется, больше. Пришелец поделится опытом. Правда, Андрюша?

— Кто начал новую войну? — спросил Владимир. — Ты говорил, что после гибели Земли-2 уцелели только маленькие колонии на двух планетах. В таком состоянии вы воевать не могли? Значит, был и период мира?

— Мира не было. Около ста лет мы не убивали друг друга, но это еще не мир. Новые цивилизации выросли гораздо быстрее, мы спешили. Месть за уничтоженную родину — такая идея сворачивает горы. Беда в том, что саму эту идею свернуть нельзя. Она питала несколько поколений, не видевших Земли-2, но рождавшихся с мыслью о неизбежной войне. Освоив новые территории, мы начали создавать орбитальную защиту и средства нападения. Мы не истребили друг друга в одночасье лишь потому, что наши государства разделены годами полета. Все это пространство превратилось в поле боя, а обе планеты стали фабриками по производству оружия и солдат. Сфера из-за недостатка руды вгрызается в спутники, а Колыбель, не в силах прокормить армию, синтезирует пищу из всякого дерьма.

— Сотни лет две цивилизации выбрасывают ресурсы в пустоту? — не поверил Владимир.

— Туда, туда, — кивнул Андрей. — Прорыв к планете — случай исключительный, такое бывает редко, Иначе война давно бы закончилась.

— И сколько она будет продолжаться? — подала голос Катерина. —А теперь еще и здесь, на Земле...

— Прекратить такую войну невозможно. Наши миры родились в войне. Ненависть к врагу сформировала нашу культуру, она даже перестала быть ненавистью, теперь это часть генокода, как и наше соперничество. Мы всегда будем бороться за среду обитания, ведь мы по-прежнему принадлежим одному виду. Но Землю как перспективную территорию никто не рассматривал, — твердо добавил Андрей. — Мы лишь наблюдали... ненавязчиво, бережно. Следили за вашей историей и таким образом закрывали белые пятна в своей. Несколько раз в околоземном пространстве корабли Колыбели и Сферы замечали друг друга, но всегда расходились. Мы не договаривались о запрете на вторжения, мы давно не ведем переговоров. Это табу возникло само, оно продиктовано здравым смыслом, Что угодно, только не на Земле. Так было многие годы, пока Колыбель не проиграла войну. Сейчас у них остался последний шанс — победить... задним числом. В нашей войне было единственное правило, но они перестали соблюдать даже его. Это похоже на агонию. Тем страшнее.