Геннадий Прашкевич - Малый бедекер по НФ

— Я домой хочу!

— А будешь хотеть, — добавила тетя Мотя, — мы тебя вообще нагрузим квадратно-гнездовым способом.

От таких слов у Сени зачесались ягодицы и заныло под лопатками. А неуемные соседи, услышав про сульфозин, как мыши, порскнули под одеяла. Тут же, будто на специальный сигнал, вошли зверовидные санитары. Они деловито бросили брыкающегося геолога на койку, оборудованную специальными ремнями, и зафиксировали надежнее, чем в самолете.

— Тут тебе не городской мост!

Дверь захлопнулась. Сеня опасливо покосился на братьев не по разуму, но в палату снова заглянула тетя Мотя.

— Ну ты прямо змей! — восхищенно сказала она. — Когда только успел сообщить? Я глаз с тебя не спускала. Или у вас с собой рация, мистер Смит? А то какой-то иностранец сейчас звонил, тобою интересовался.

Тетя Мотя была чрезвычайно возбуждена.

Она чувствовала себя в эпицентре необыкновенных событий.

— Хитрый звонил. Слова по-простому не скажет. У фас, говорит, оттыхает известный геолог. Я говорю, никогда о таком не слышала. А он говорит, пожалуйста, позофите к телефону главного фрача. Это ночью-то! Он бы еще попросил поподробнее про оборону нашей страны рассказать! — От искреннего возмущения грандиозное тело тети Моти, облаченное в белый халат, всколыхнулось, как потревоженный горный ледник. Она даже развела толстые руки, будто показывала размер упущенной ею рыбы. — Еще, говорит, передайте прифет известному геологу Семену Шустофу. Вот какой ловкий иностранец! Так и рвется к койке с фиксаторами.

Короче, повезло Сене только с соседями.

Тот, который часто заглядывал под койку, оказался культурным марсианином.

Он сам так представился — культурный. Недавно телепортировался с Марса прямо на городской телеграф. Радуясь успеху, отбил телеграмму на Марс — на имя Всемирного Совета мира, а телеграфисты обиделись.

А второй сосед оказался безобидным автоматом для торговли водой.

— Вот брось в меня денежку, — предложил он Сене, широко раскрывая рот. — Я как затрясусь, затрясусь!

— Ты и без того трясешься.

— Так это я на холостом ходу.

А культурный марсианин посоветовал:

— Ты с тетей Мотей поосторожнее.

Говорил он с милой мягкой недоверчивостью к запутанному интеллекту ординарного землянина.

— Тетя Мотя не человек. Она киборг. Ее создали искусственно. Ты старайся ее обманывать. Как можно чаще ее обманывай. Она не терпит правды, от правды может сгореть. Спросит твое имя, ты мое назови. А о своем молчи. Спросит, откуда ты, тоже соври. И во всем так.

— Да зачем обо всем врать?

— А чтобы она не сгорела.

— А если не врать?

— Да как хочешь, — отступил культурный марсианин. — Только тебя все равно будут лечить.

— От чего? — испугался Сеня.

— Да какая разница?

— Но я не болен. Я научное открытие сделал.

— А вот этого не надо! Про открытие не рассказывай! — испугался марсианин. — Нас и без того круто лечат.

Под утро появилась тетя Мотя.

Расфиксировав Сеню, она за руку сводила его в туалет.

— Видишь, змей? — мягко укорила она. — Затекли ручки-ножки?

И погрозила толстым пальцем:

— Твой иностранец опять звонил. Ты дай нам его телефончик.

— Да я не знаю, — соврал Сеня, памятуя слова марсианина, — какой у него телефон. У него отец идеализировал средневековье времен великих князей Гедимина и Витовта.

— Ну, тогда конечно, — понимающе согласилась тетя Мотя.

И прищурилась:

— Друзьям написать хочешь?

— А можно?

— Даже нужно, — сказала тетя Мотя. — Пусть книжек всяких пришлют. Ну, этих… Запрещенных… — Она пошевелила многочисленными пальцами на руках и ногах. — Которые всякие умники читают…

Культурный марсианин и человек-автомат незаметно подмигивали Сене, но он презрел их лукавство. Взяв у тети Моти простой карандаш и бумагу, он тут же накатал письмишко в далекий Учкудук. Выручайте, мол, ребята, попал я в какой-то неправильный пансионат.

Тетя Мотя осталась довольна.

Даже показала в коридоре почтовый ящик, прибитый прямо к стене.

— Ну, отдыхай, змей.

Культурный марсианин презрительно сплюнул:

— Написал?

— Ага.

— В ящик бросил?

— Ага.

— А это ящик для дураков, — обидно объяснил культурный марсианин. — Теперь твое письмо вошьют в историю болезни.

— Да нет у меня болезни!

— Но история-то болезни есть, — резонно возразил марсианин, — Я лично, знаешь, как поступаю? Сворачиваю из писем бумажных голубков, потом пускаю их в форточку. Иногда бывает так, что некоторые вылетают по ветру за территорию. Кто-нибудь найдет письмо и отправит.

— А как ты адрес указываешь?

Опасливо оглянувшись, культурный марсианин показал уже подготовленного к отправке голубка.

На крыльях было выведено:

Solnechnaja sistema ,

planeta Mars,

Vsemirnyi Sovet Mira,

Predsedatelu .

Я включаю газ, согреваю кости.

Я сижу на стуле, трясусь от злости.

Не желаю искать жемчуга в компосте!

Я беру на себя эту смелость!

Пусть изучает навоз, кто хочет.

Патриот, господа, не крыловский кочет.

Пусть КГБ на меня не дрочит.

Не бренчи ты в подкладке, мелочь.

Прошел день.

Наступила и прошла ночь.

Наступило утро. Субботнее, к сожалению.

Никаких обходов, никаких докторов. Тишина и покой. Правда, из какого-то особого расположения тетя Мотя позволила Сене вымыть полы в коридоре и в палате. «У нас хорошо лечат, — подбодрила она упавшего духом геолога. — Вернешься домой практически здоровым». И без перехода похвасталась: «Твой иностранец опять звонил. Ловкий. Ну никак не отстанет. Ты что за открытие сделал, змей, что тебя сразу к нам?»

Сеня отнекиваться не стал. Он теперь считал полезным всем популяризировать свое научное открытие. В конце концов, решил он, когда-нибудь тетя Мотя тоже может оказаться в эпицентре мощного землетрясения. Так почему ей не знать самого надежного способа защиты?

Пораженная его рассказом, тетя Мотя пустила по столу большую эмалированную кружку с горячим чаем, а когда дымящаяся кружка стала падать, тихонько зачарованно выдохнула:

— Бре-е-ежнев… жеребец!

Но кружка упала и чай разлился.

— Псих! — обиделась тетя Мотя. — С тобой точно угодишь в дурдом. Сиди здесь, пока не распорядятся. И не вякай.

К счастью, упорный литовец Римантас Страздис дозвонился до своих влиятельных московских друзей, а потом и до далекого Учкудука.

Начальство здраво решило: зачем России еще один псих?

Пусть лучше сидит в пустыне, всем спокойнее. И отправили Сеню обратно в Учкудук, взяв с него клятву навсегда забыть открытую формулу.

В 1978 году я получил письмо с таким адресом на конверте: «Новосибирск, Геннадию Прашкевичу». В письме лежала рекомендация. Думаю, ее можно привести целиком, поскольку является она документом времени. Если Юлиан Семенов действительно был полковником или даже генералом КГБ и близко дружил с Ю.А.Андроповым (как утверждают слухи), тем интереснее.