Тэд Уильямс - Город золотых теней

Пройдя зал из конца в конец и опустившись на четвереньки перед троном, он подавил краткую, но освежающую фантазию — как он делает обматывающие старую сволочь бинты действительно погребальными.

— Поднимись, слуга мой.

Дред встал. Даже стоя на возвышении, он казался карликом рядом с фигурой своего хозяина и нанимателя.

«Он не может не напомнить мне, кто из нас наверху».

— Расскажи мне о проекте «Небесный бог».

Дред глубоко вдохнул, загоняя гнев вглубь, и коротко доложил о последних приготовлениях. Осирис, Владыка Жизни и Смерти, слушал с откровенным интересом, но хотя его лицо мумии оставалось, как всегда, неподвижным, Дреду показалось, что Старик чем-то отвлечен: его забинтованные пальцы слегка шевелились на подлокотниках трона, а однажды он даже попросил Дреда повторить слова, которые тот произнес совершенно четко.

— За этого идиота-программиста ответственность понесешь сам, — объявил Осирис, узнав о вызове Челестино. — Прими меры, чтобы он не стал слабым звеном в нашей цепи.

Дред ощетинился от предположения, что столь элементарные вещи ему необходимо объяснять, но, сделав над собой усилие, сохранил в голосе спокойствие.

— Профессионалка, с которой я уже работал, направляется к месту операции. Она присмотрит за Челестино.

Осирис махнул рукой, точно услышал нечто очевидное и несомненное.

— Неудача недопустима. Я оказал тебе большое доверие, несмотря на все недостатки твоего поведения. Неудача недопустима.

Эти слова невольно заинтриговали Дреда. Старик явно встревожен — и если не только что услышанным, то чем-то другим.

— Разве я тебя когда-нибудь подводил, дед?

— Не смей меня так называть! — Осирис скрестил руки на груди. — Я тебе уже говорил, что простому слуге такое обращение недозволено.

Дред едва сдержал яростное шипение. Но нет, пусть старая сволочь скажет все, что хочет. Игра тянется давно — Старик сам научил его в нее играть — и это может оказаться первой трещинкой в обороне его повелителя.

— Прошу прощения, о владыка. Все будет сделано, как ты скажешь. — Он опустил большую и черную шакалью голову, слегка коснувшись кончиком морды каменных плиток пола. — Неужели я снова совершил нечто, вызвавшее твой гнев? — Он быстро задумался. Может, стюардесса?.. Нет, ее тело еще не успели бы найти, к тому же на сей раз он сдержался и не оставил подпись, пожертвовав искусством ради необходимости.

Бог Верхнего и Нижнего Египта наклонил голову, и Дреду на мгновение показалось, что он видит яростный разум, сверкнувший в глубине глаз Старика.

— Нет, — произнес он наконец. — Ты ничего такого не сделал. Возможно, я немного вспыльчив, но я очень занят, а многие мои дела неприятны.

— Боюсь, я, наверное, не пойму твоих проблем, владыка. Даже управление проектом, который ты мне поручил, уже потребовало всех моих способностей — и я не смогу даже вообразить всей сложности того, чем занимаешься ты.

Осирис откинулся на спинку трона, устремив взгляд через зал.

— Да, не сможешь. Сейчас — прямо сейчас! — мои враги собираются в палате для совещаний. И я должен их одолеть. Они устроили заговор против меня, а я еще не… — Он смолк, тряхнул огромной головой и подался вперед. — А к тебе никто не обращался? Никто не спрашивал про меня, предлагая что-либо за информацию или помощь? Я обещаю: ужасен станет мой гнев, обращенный против предателя, но моя щедрость к верным слугам превзойдет даже его.

Дред выдержал паузу, опасаясь ответить слишком поспешно. Старый дьявол никогда прежде не говорил столь откровенно, никогда не проявлял перед ним тревоги или уязвимости. Жаль, что нельзя записать этот момент и потом изучить его, и приходится запечатлевать каждое слово и жест в ненадежной человеческой памяти.

— Ко мне никто не обращался, владыка. Клянусь, я сообщил бы тебе немедленно. Но не могу ли я чем-то помочь тебе — собрать нужную информацию, избавить от союзников, в которых ты начал…

— Нет, нет, нет. — Осирис нетерпеливо махнул рукой, подавая слуге знак замолчать. — Я сам этим займусь, как занимался всегда. А ты внесешь свой вклад, проведя операцию «Небесный бог» как запланировано.

— Конечно, владыка.

— Ступай. Я вызову тебя еще раз перед началом операции. И найди кого-нибудь, кто не станет спускать с того программиста глаз.

— Да, владыка.

Бог шевельнул жезлом, и система выплюнула Дреда.

Потом он еще долго сидел, игнорируя мигающие огоньки трех различных вызовов, и обдумывал увиденное и услышанное. Наконец он встал. Команда зачистки уже закончила работу и грузилась в свой фургон.

Дред выщелкнул окурок сигары с балкона в темную воду и вошел в дом.

— Слушай, нам осталось лишь еще разок связать концы, и готово. — Фредерикс поднял охапку лиан. — Ведь там волны, Орландо, а в них Бог знает что. Акулы… может, и какие-нибудь морские чудовища. Да пойми ты, если чуть больше поработаем сейчас, то на воде нам станет спокойнее.

Орландо посмотрел на плот. Выглядел он вполне достойно: пучки обвязанных лианами прочных и толстых стеблей тростника, скрепленные в большой прямоугольник. Возможно, эта штука даже станет держаться на плаву. Просто сейчас его ничто не волновало.

— Мне надо минутку посидеть. — Он доковылял до тени под ближайшей пальмой и плюхнулся на песок.

— Прекрасно. Тогда я сделаю это сам. Мне не привыкать. — Согнувшись, Фредерикс принялся за работу.

Орландо поднял дрожащую руку и прикрыл глаза от солнца, просачивающегося между пальмовыми листьями. В полдень город выглядел уже иначе; его облик весь день менялся, цвета и блистающий металл мутировали вместе с перемещением солнца, а тени удлинялись или укорачивались. Сейчас он был похож на поляну, заросшую гигантскими грибами, а золотые крыши распускались цветками, выросшими из суглинка собственной тени.

Он уронил руку и прислонился к стволу пальмы. Он был очень и очень слаб. Легко было представить, как он закапывается в песок, словно корень пальмы, и никогда больше не шевелится. Болезнь вымотала его и сделала движения неуклюжими, и Орландо не представлял, как переживет еще одну ночь, какой оказалась прошлая, полная путаницы, страхов и безумия и уж в любом случае не подарившая ему ни минуты отдыха.

— Так, я дважды все связал. Может, ты мне поможешь хотя бы в воду его столкнуть?

Орландо долго смотрел на друга, но розовое и унылое лицо Фредерикса упорно отказывалось исчезнуть.

— Иду, — простонал он.

Плот действительно держался на плаву, хотя части его упорно погружались ниже ватерлинии, и на нем не нашлось даже сухого пятачка, чтобы присесть. Погода, однако, стояла теплая, и особого неудобства они не испытывали. Орландо порадовался, что уговорил Фредерикса прихватить на плот одну из стенок шалаша, связанную из пальмовых листьев, пусть даже друг полагал, что путешествие станет недолгим. Теперь он держал стенку наклонно, уложив ее себе на плечи, и она заслоняла обоих от жгучего полуденного солнца, но не могла охладить жар, сжигающий его голову и суставы.