Сергей Болотников - Действо

-Тварь попробовала человеческого мяса! Теперь она ни перед чем ни остановится! - сказал он.

Несмотря на речь, около трети работников после этого случая поспешили покинуть ферму - часть уволилась по собственному желанию, а часть просто сбежала. Зато оставшиеся поклялись хозяину в верности и пообещали поймать зловредного зверя, а заодно попросили поднять зарплаты. Так, экономике фермы был нанесен еще один удар - экономический аналог хука в левую скулу.

Так выяснилась еще одна неприятная подробность - тварь была достаточно сильна, чтобы одолеть человека. Так что о кунице или лисице разговор уже не шел, больше того, старожилы и припомнить не могли - что же такое ужасное может водиться в здешних мелких лесах? Выходило, что ничего чересчур зубастого и быть не может. Вот тут робкие разговоры и пересуды стали потихоньку набирать силу, а то и выходить на уровень узаконенных легенд. Ощутимо повеяло мистикой, и рассказы передавались один другого страшнее. Ночной душитель, свиной черт - вот как быстро окрестили тварь в окрестных хуторах. Крестьянство боялось особенно, хотя у них то, как раз никто ничего не крал.

Слухи, понятно сделали свое дело и от Золотникова отвернулось несколько давних клиентов - причем один совершенно в открытую заявил, что боится, как бы неудача не перекинулась на него. Золотников проклял про себя все суеверия, а также безмозглых их разносчиков. Но увы, все чаще он теперь замечал на себе косые взгляды сильных мира сего.

Оставшиеся при хозяине сплотились. Больше было решено по одному в вольерах не оставаться, а плотными группами патрулировать вольеры, вооружившись огнестрельным оружием и рогатинами, с которыми ходят на медведя. С этого часа свинки больше ночами не спали, пробуждаемые от дремоты тяжким топотом охранников, и зычными их перекличками. Охранники боялись, и потому говорили как можно громче.

От бессонницы нежные звери начали хиреть на глазах, их гладкая блестящая шерстка тускнела и вылезала клочьями. Валерию же Валерьяновичу казалось, что от нервной его жизни клочьями волосы полезут уже у него. Перспективы впереди обретали пугающе мрачный окрас.

Кроме того, народные эти дружины так и не помогли - тварь все равно наведывалась на ферму и била свинок во множестве. Когда, и каким образом она успевала это делать, оставалось загадкой - в выпученных глазах грызунов читалась тяжкая обреченность, и потому один из работников старожилов предположил, что на ферму нападает рептилия. Мол, гипнотизирует она свинок как удав зайца, вот и молчат зверьки до самой гибели.

Золотников сказал, что ему плевать, как тварь разделывает грызунов, ему надо, чтобы она перестала это делать.

Дружины удвоили, потом утроили, а свинки стали нервозны и пугались яркого света.

Однажды вечером Костик снова посетил хозяина и задыхающийся голосом сообщил, что у ограды видели темную фигуру, и она, видать, вот-вот полезет за периметр. С тяжело бьющимся сердцем Золотников выскочил из дома, и во главе группы сподвижников провел стремительный и неукротимый ловчий гон твари. Сподвижники прочесали поле, и благодаря хитрому тактическому маневру темная фигура была загнанна к самым воротам фермы.

Под прицелами двух десятков стволов тварь заметалась, а потом сверху на нее пал свет прожектора и высветил в пришельце явно человеческие черты.

Посетитель пал на колени и пополз к Валерию Валерьяновичу, высказывая на ходу, что про все расскажет, и примет с гордостью положенное наказание, если только означенный Валерий Валерьяныч соблаговолит спасти его от ужасной твари, что гналась за ним вдоль периметра и чуть не догнала.

Золотников подобрал пришельца и под конвоем сопроводил его в дом, где плененный еще долго ползал на коленях и вымаливал прощение.

Из его слов оказалось, что он шпион, посланный на ферму за экономическим шпионажем соседом Синявкиным. Должен он был пересчитать свинок, а также шкурки готовые к производству, и еще много чего еще, но у самого периметра страшный зверь взял его след, и шел позади, потихоньку нагоняя. Что за зверь, шпион сказать не мог, но, судя по дыханию, было это что-то большое и неимоверно злобное. Тварь загнала человека к самым воротам, а потом исчезла, спугнутая сбежавшимся людом.

Видя бледное, перепуганное лицо страдальца, а, также выслушав его бессвязные, но искренние благодарности, Валерий Валерьянович шпиона отпустил, напоследок дав ему десяток плетей для науки.

А большая и неимоверно злобная тварь опустошила очередной вольер и осталась как всегда незамеченной.

Золотников считал убытки, мрачно глядел в антрацитовое будущее и стал подумывать о суициде с помощью любимого, инкрустированного костью, дробовика, как неожиданно пришли добрые вести.

Старый пастух с гор, вид которого эти вести обрели, пришел под вечер и скромно дожидался аудиенции. Когда ему было велено войти, пастух прошествовал к Золотникову и просто сообщил, что знает где логово твари. И в доказательство принес шкурку морской свинки.

Увидев шкуру, Золотников онемел, потому что шкурка была редкой масти, из той самой серии, что порешила тварь еще в самом начале. А значит, не врал пастух, который ушел в этот день домой богатым человеком.

А привыкший действовать Валерий Валерьянович, наконец, понял, что скоро сможет сразиться с тайным своим врагом лицом к лицу.

Шкурку он повесил над входом в дом - как флаг или трофей.

Валерий вздохнул - лимузин нес его сквозь теплую ночь, дорога петляла и вот на одном из отрогов стала видна ферма, уютно расположившаяся в неглубокой долине. Отсюда она казалась маленькой - скопище цветных огоньков, словно кто-то положил на дно долины кучку цветных фонариков, вроде тех, что висели у мэрии, но Золотников знал - там, внизу много людей, большие строения, вольеры, свинки, там замешано много чего - внизу, свитой в кольцо цветной гирляндой лежала крошечная его, Золотниковская империя. Эти огни были вершиной айсберга, который почти полностью состоял из денег, надежд и опасений.

И айсберги тонут. Теперь хозяин знал это наверняка.

Золотников тоскливо смотрел на свою ферму, которая выглядела сейчас такой цветущей, словно и не нависла над ней и ее хозяином тень краха.

Крах - страшное, жесткое слово. Вот, что Валерий Валерьянович боялся всегда. Вот о чем, всегда думал он, засыпая вечером и просыпаясь ранним утром. Крах. Остаться без денег. Обеднеть. Опуститься. Пасть на дно. Чем выше ты, тем больнее тебе падать.

Наверное, это единственное, что он по настоящему боялся. Крах был невидим, неуязвим, потому что не материален. С ним трудно было бороться - и он всегда, всегда мог прийти, независимо от твоих тщетных усилий.

-"Потерять все деньги?" - думал Золотников бессонными долгими ночами, "Обеднеть? Продать дом, машину, все! Стать бездомным? Побираться, мерзнуть холодными ночами, медленно спиваться, бояться всех и вся. Нет! Не бывать этому! Лучше умереть как лев, чем жить как дворняжка!" - и только тут он засыпал, слегка успокоенным. Рожденный в небедной семье, Золотников не знал, почему страх бедноты так настойчиво преследует его. Словно он знает, каково это побираться. Это знание пугало и настораживало.