Сергей Болотников - Действо

Но теперь я взглянул на него новыми глазами. Напарник улыбался и пускал в невесомость маленькие радужные пузыри, которые замерзали, едва оторвавшись от его губ и на лету превращались в неэстетичного вида снежинки.

Мне было холодно - температура в Агамемноне приближалась к минусовой и хотелось чего ни будь теплого и я отправил свой пакет в положенную для этого микроволновку. Дегидрированный суп принялся разогреваться, а я вернулся в кресло и предался тяжким думам. Мой идеализм куда то испарился. Вернее, если принять во внимание царящий холод, выпал колкой изморозью. Впервые в моей благопристойной жизни я наврался на настоящие неприятности, которые к тому же грозили стать первыми и последними.

От осознания этого факта мне стало так тоскливо, что я не сразу сообразил что мой суп давно миновал точку перегрева и сейчас активно кипит в своей упаковке. Шум доносящийся из печи заставил меня поднять голову и поспешно рвануться к дверце. Рывком я распахнул задыхающийся в собственном паре нагревательный прибор и замер, когда поток жара рванулся мне на встречу. Решение было простым и захватывающим. Я застыл у потолка кабины и почувствовал, что улыбаюсь.

-Агамемно, прием! - проснулся ЦАП из-под толщи льда оковывающей переднюю панель, - У вас там холодно? Мы, кажется, нашли выход. Это называется "Ершить себя изнутри" - древний сибирский способ. Очень прост в исполнении. Самое главное тщательная, последовательная работа грудных мышц...

-ЦАП, я знаю что делать! - заорал я, - у меня есть решение!!

Мой напарник оторвался от своих пузырей и удивленно посмотрел на меня кажется, он считал меня сумасшедшим.

Упаковка супа кипела в печке еще полтора часа, распространяя влажное банное тепло, а когда суп полностью испарился, я заменил ее другой. По моим расчетам обогрева должно было хватить недели на три.

-Трансфер 004. Якутин.

Первый пилот. Траектория разгона.

Ну вот. Возвращаясь к моих запискам. У меня тут произошли некоторые положительные сдвиги, и, мне кажется, мы скоро попадем домой. Боже, как я устал! Бесконечная война страшно меня утомляет. Сколько длится эта война - в основном холодная, но иногда перерастающая в эпические кровавые битвы?

Мир, услышь меня - кажется, трансферы это единственное, что меня держит, что позволяет остаться в рассудке.

Весь вечер напарник бодро гадил на своей половине. Плевался и мазал слюнями стены. Мне было тошно. Ночью плохо спал - было душно, стильный серебристый комбинезон лип к телу и пропитывался потом. Второй пилот храпел и переговаривался во сне. Мне показалось, что он говорит даже не с одним, а с несколькими собеседниками.

Иногда он замолкал, а потом начинал тихо и тоскливо выть на приближающуюся луну. Именно той ночью я впервые ощутил себя запертым в клетке с несколько лет постившимся диким павианом - кошмарное, тягостное ощущение, а самое главное - не поддающееся никакому прогнозу.

Была лишь надежда - запертая в клетку вместе со мной, а ей прогнозы были не к чему - она была слепа и невменяема, как большинство таких надежд.

Утро красило нежным светом утратившие всякий лоск внутренности кабины только вместо застенчивого румянца только что показавшегося из-за горизонта солнца нам светила луна, раз и навсегда заменив собой извечный светоч. Желтый ее неприятный свет понуро скользил по разрисованным изморозью приборам, по запотевшим стеклам циферблатов, по многочисленным бессмысленным флажкам этикеток, по слюням, грязным носкам и пропитавшимся потом серебристым комбинезонам от известного кутюрье. Голые волосатые ноги второго пилота парили в воздухе, частично перекрывая мне вид на далекую землю.

Сквозь кашляющий эфир ЦАП донес нам звуки побудки и едва дав ей закончиться, почти без паузы, тараторя и захлебываясь звуками как диктор итальянского радио начал поздравительную речь о достижении нами лунной орбиты.

К речи я остался совершенно равнодушный, потому что смотрел на корявые ступни напарника, распространяющие в воздухе совершенно неописуемый аромат.

Если вы теперь спросите меня, как пахнут луна, я без тени промедления отвечу вам - грязными носками. Впрочем, сейчас то я привык к этому запаху.

-Хочу быть ближе к природе, - заметив мой взгляд лаконично сообщил напарник, - пройтись так сказать, своими ногами по лунной пыли...

Я вежливо кивнул, хотя внутри исходил криком. ЦАП закончил речь, которую я совершенно не уловил и предложил преступить к собственно маневрам.

Короткий завтрак с ритуальным запуском смятых оберток в воздух. Заменить одну выкипевшую в микроволновке корову на другую.

-Агамемно, прием! - торжественно сообщил ЦАП, - приступайте к перемещению на орбиту луны. Весь мир сейчас смотрит на наш спутник с надеждой, затаив дыхание. Продажи мясо молочных продуктов подскочили на сто пятьдесят процентов. Агамемно! Так держать!

Я подумал о тех бесчисленных миллионах у которых сейчас день, но промолчал, а вместо этого занял место в кресле, предварительно по инструкции пристегнувшись. Мой второй пилот, шевеля голыми ступнями, встал на боевой пост.

Влекомый пробудившимися маневровыми двигателями Агамемно начал совершать замедленный, неторопливый кувырок, ставя вселенную в запотевших иллюминаторах с ног на голову. ЦАП контролировал телемилию, сообщая что-то о градусах и параллелях. Мои руки оперировали приборами экономными четкими движениями и, словно отдельно от меня. Уроки данные на земле не прошли зря. Я справлялся. Но лишь до поры до времени.

-Не трожь! - трубно заорал напарник, стоило моей руки протянуться к тумблеру в опасной близости от его кресла.

Я упрямо нажал и тут же сильно получил по ладони. Прижав руку к груди, я очередным усилием воли удержался от того, чтобы ринуться в драку. Земля в иллюминаторах стала смещаться куда то влево и вниз. Кинув на напарника умоляющий взгляд, я снова рванулся к тумблеру и он ударил снова.

-Нажми, кретин!! - заорал я вне себя от боли и страха.

Он нажал. Я вернулся к своим приборам.

-Это мои приборы, - сказал второй пилот, нахмурясь, - никогда их не трогай.

Я не ответил - ловил взбесившийся челнок.

-Агамемно, что у вас там происходит? - взволнованно спросил ЦАП и ответил без ответа.

-Третья панель слева! - крикнул я, - можно нажать?!

-Моя половина!

-Можно нажать!!!

-Нет!

Под заунывные тревоги ЦАПовцев наш челнок совершал свой маневр, похожий на попытку паралитика у которого бездействует половина тела исполнить трюк из арсенала профессиональных гимнастов. Земля впереди стала потихоньку сменяться луной. Я старался как мог.

-Шатл! - крикнул ЦАП, - рукоятка прямо по центру, три градуса на себя... немедленно!

-Это моя рукоятка! - сказал я.