Сергей Болотников - Действо

Как бы то ни было, наш корабль взял курс на луну и следующие несколько часов не было ничего, кроме ровной, не мешающей тяги.

Возвращаясь в своей памяти к этому первому, еще спокойному, дню, мне неминуемо вспоминается нарисованная корова и один вопрос мучит меня посреди этого холодного окололунного полдня.

Было ли больно корове, когда отделившийся Психей разорвал ее рисованное тело на две равные половины?

-Трансфер 002. Андрей Якутин.

Первый пилот. Перигей.

Я знал, что это надолго, но теперь мне кажется что навсегда. Так и проведу вечность в клетке. Слышишь меня Земля? Я тут бороню межпланетные дали запертый в пыльный темный ящик, насквозь провонявший испортившейся пищей и холодный как морозильная камера. Я не то чтобы жалуюсь - жалобами делу не поможешь, тем более что у меня вроде бы положительные сдвиги. Даже в самых безнадежных ситуациях есть выход - если уж ты не можешь ее избежать, ты всегда можешь привыкнуть к ней. Просто уменьшаешь запросы, вот и все. В конце концов, перейти на микроуровень с макроуровня, ведь маленькая победа, это все равно победа...

Впрочем, по порядку. Захватив передатчик, я обещал себе, что расскажу вам обо всем - с чего это начиналось, как развивалось и чем кончилось. Может быть, это будет вам в назидание, может быть, вы просто получите от этого удовольствие. Важно другое - так или иначе, но вы это услышите. И эти слизняки из ЦАПа уже никак не смогут помешать вам в этом. Пускай подавятся своей лунной программой и бешенной пятнистой коровой на корпусе, ведь в конечном итоге, это они виноваты в том, что случилось.

Если выберусь отсюда, стану вегетарианцем, честное слово. Этот запах гниющего мяса невыносим.

К делу. Двигатели работали два часа разгоняя Агамемнон до второй космической скорости, а его заостренный, обросший антеннами дальней связи нос целил прямо в луну. Думаю, никакой корове и не снились такие ускорения. После того как динамический период окончился, началась вторая фаза нашего полета. Основная - в состоянии свободного падения мы должны были лететь еще два дня, пока не наступить время маневров на лунной орбите.

ЦАП душевно поздравил нас с успешным окончанием разгона, сыграл туш и долго и пафосно вещал насчет нашей великой миссии. Двести миллионов человек, затаив дыхание, слушали эти монументальные слова, а многочисленные компании-спонсоры, рекламные агентства и бюро путешествий "Избушки на луне" подсчитывали барыши. По окончании речи Цап сообщил, что благодаря нашему звездному путешествию продажи сливочного мяса и говядины подскочили в полтора раза и хотел сказать что-то еще, но его заглушила не вовремя прорвавшаяся реклама "Веселой буренки" - натурального коровьего мяса из субпродуктов.

-Вперед ребята! - напутствовал ЦАП, - мы верим в вас! Ваш полет - это крошечный шажок в пустоту, и огромный шаг для всего мясо - молочного бизнеса!

Я был столь окрылен речью, что, казалось, мог сейчас оторвать от земли и воспарить. Потом я вспомнил, что и вправду могу, отстегнул и на невидимых крыльях невесомости поднялся в центр кабины. Отсюда я уже легко мог видеть иллюминаторы и прекрасное зрелище удаляющейся родимой планеты - серо-голубой, с блестками городов. Она уже казалась меньше - земля, и утратила свою необъятную ширь, сворачиваясь в шар, подобно испуганному циклопическому броненосцу.

Тогда мне казалось, что я уже достиг той некое метафизической точки в жизни человеческой, когда лучше уже быть не может. Я парил на своей стальной космической птице среди бесконечности пустоты, со скоростью восьми тысяч километров в минуту удалялся от земли и знал, что такое переживание было доступно лишь единицам. Это осознание заставляло ощущать гордость за себя и все человечество.

Налюбовавшись ледяными далями спайс-пространства, я оттолкнулся от потолка нашей кабины и нырнул обратно в кресло. Все это время напарник маячил корявой тенью на фоне иллюминаторов, плавно покачиваясь в своем серебристом комбинезоне с коровой на груди. Он не произносил ни слова, но как только я занял место в кресле неожиданно очутился совсем рядом и сказал:

-Вылезай!

-Что? - удивленно спросил я, признаться, грандиозное зрелище космической пустоты так захватило меня, что я с трудом ориентировался в том, что происходило внутри кабины.

-Вылезай, - с нажимом повторил он, - ты сел мое кресло. А твое кресло вон там.

-Не все ли равно? - спросил я, - ведь сейчас нет никаких маневров?

-Это кресло второго пилота, - произнес он мрачно, - в нем должен сидеть второй пилот, а это я. Вдруг мне понадобится быстро действовать, а я не смогу быть на своем месте?

Я пожал плечами и выбрался из кресла. Мы то было совершенно наплевать, в каком кресле сидеть, но если хочет человек.

-И помни про кресло, - сказал он напоследок и замолчал, вперив неподвижный взгляд в милеометр, который неумолимо отмеривал нечувствительные пустые мили, которые остались до земного спутника. Судя по всему, наш корабль обещал прибыть к луне с солидным пробегом и без надежды на капремонт.

Теперь я помню про кресло. Помню про все остальное и свято берегу свои нерушимые границы...

На земле успела наступить ночь и тьма скрыла планету так словно исполинское веко в макияже вечерних тонов закрыло яркий серо-голубой глаз. Я помню, что совсем не устал - наоборот, был полон адреналина, и никак не удавалось расслабиться. Я твердил себе, что лететь еще двое суток и не стоит так напрягаться, но ничего не мог поделать. Цап дал очередную ориентировку время ужина, и мы принялись распаковывать концентраты.

На Агамемноне было подобие сейфа, где прикрытые сверху противоперегрузочной сеткой хранились концентраты с тупо лыбящейся коровой на каждой этикетке. Мой напарник снял сеть и скоро мне в руки поплыла упаковка сухого супа. Мне показалось, что этого мало и я потянулся за еще одной, но второй пилот уже захлопнул сейф.

-Эй, - сказал я, - а еще?

-Ты уже получил, - ответствовал напарник и перебрался в кресло.

-Но я хочу еще!

-Ты же спайсманавт, - был ответ, - наш рацион строго рассчитан и мы должны экономить.

Я мрачно сжал зубы и поплыл на свое место - кресло первого пилота. Мрачно дернул за пластиковый шнур своей снеди и стал смотреть как размешивается внутри порошок. При этом я, неожиданно, заметил что второй пилот взял не одну, а сразу две упаковки!

-Послушай! - гневно сказал я, - у тебя же два пакета!

-Один, - невозмутимо ответил он и единым махом всосал в себя один из пакетов. Другой, он, дружелюбно улыбнувшись, показал мне.

Признаться, это слегка не укладывалось в голове. Теперь то я понимаю, что все это было злобным, хорошо продуманным планом. Знаю теперь, но откуда мне это было знать тогда?