Сергей Болотников - Действо

Идиот! Теперь я всегда буду ненавидеть коров! Всю свою жизнь! Впрочем... Это не так уж и долго.

Вот почему на борту нашего спускаемого аппарата совершающего уже неизвестно какой по счету кувырок вокруг древнего спутника нарисована улыбающаяся корова с черными и белыми пятнами. Иногда я думаю о ней - там, на внешней стороне обшивки, под палящими лучами солнца и в ледяной мгле обратной стороны - она тоже смотрит на звезды? На млечный путь - звездное молоко из вселенского вымени?

Опять мысли расползаются... Так или иначе, у нас тут везде эта корова черно-белый логотип почти на всех существующих поверхностях - комбинезоны, предметы быта, тюбики с питанием. Может быть, корова и стала толчком к...

Хватит о ней. Я ни капельки не боялся предстоящего полета, а известию о том, что буду не один, только обрадовался - будет с кем перекинуться словом, покоряя звездные дали во славу человечества и Тверди Земной. Моего напарника я увидел лишь за три дня до старта - и то мельком. Помню, мы обменялись приветствиями, пожали друг - другу руки. Он улыбался, я тоже. Все вокруг улыбались...

Проклятье! Проклятье! Проклятье! Извините... Одна мысль о нем вызывает у меня отвращение! Омерзение! Я ненавижу его! Ненавижу! Я...

Пожалуй, допишу в другой раз. Сейчас не могу - душит гнев!

-Трансфер 001 Андрей Якутин.

Первый пилот. Орбита луны.

Привет тебе земля в иллюминаторе. Сейчас, когда пишу, смотрю на тебя. Еще три минуты и ты скроешься за синевато-желтым трупом луны. Луна похожа на лицо моего компаньона - столь же изрыта оспинами и равнодушием. Врут, что луна когда-то была частью земли - не могла наша земная твердь породить этого лишенного всякой жизни уродца. Луна пришла извне, я это знаю. Она как звезды. Как цепной пес, который давно сдох на своей цепи - не в силах вырваться из плена земного притяжения.

Помню, в детстве у меня была морская свинка. Крохотная, покрытая густой шерстью, черно-белая, как корова на логотипе. Я назвал зверька Гек - он так смешно чихал и морщил розовый нос!

Мне было лет восемь или около того. Гека я любил, а он вроде отвечал мне взаимностью. Во всяком случае, не шарахался от рук, и всегда брал протянутое кончиками пальцев угощение. Милый грызун! Летом мы всей семьей выезжали на дачу и я выпускал свинку прогуляться по траве - грызун рыскал между сочных мясистых стеблей, таращил черные пуговки глаз на всякую мелкую луговую жизнь. В клетке он, в основном, спал, перебирая розовыми лапами во сне. Долгие зимы пролежал Гек на боку, зарывшись в картон на дне служившей ему домом клетки и сладко посапывая. Он ни в чем не знал нужды, мой Гек.

И все же однажды он убежал. Хитроумно, стремительно и себе на погибель.

Однажды утром я обнаружил что клетка Гека пуста. Дверь была на замке и я все недоумевал, пока не увидел, что один из деревянных прутьев перегрызен. Прут был толстый. Даже несравненным передним резцам морской свинки понадобился не один и не два дня, чтобы перегрызть его. Но Гек это сделал! Он целенаправленно грыз один и тот же прут, пока ослабленное ранами дерево не уступило ему! Мы обыскали всю квартиру, но зверька нигде не было. Думаю, выпав на пол, он дождался утра, а потом выскользнул с кем-то из домочадцев за дверь.

На улице был февраль. Я точно помню - шел снег и было нетипично холодно для наших широт. Вряд ли даже толстая шерсть смогла защитить Гека. Некоторое время я ждал, что он вернется, но он, конечно уже не вернулся, предпочтя смерть в холодной пустыне стерильному уюту клетки.

Когда высохли слезы и тоска отступила, я задался вопросом - зачем Гек это сделал? Он ведь еще многие годы мог почивать в своей клетке, наращивая жир и отращивая холеную шерсть? Что пришло в голову моему зверьку и заставило его покинуть домашний уют после долгого времени, проведенного бок о бок с людьми?

Где ты Гек? Где ты сейчас на этом сине-зеленом шарике колыбели человеческой? О чем ты думал, убегая в кружащуюся льдом метель - не о зеленых ли травяных стеблях в напоенном июньским сладким духом луге?

Я, кажется, понимаю тебя. Только сейчас понимаю. Иногда клетка становится столь невыносимой, столь затхлой, что даже ледяной зимний ветер становится предпочтительнее запаха высушенной мертвой травы у тебя под ногами.

Или вакуум. Или земная твердь.

Мой зверь, отвечая на ласковые поглаживания моих рук, ты на самом деле всегда стремился к свободе и целеустремленно перегрызенный прут только доказывает это! И также я, вот только моя клетка волочилась за мной, каждый раз возникая в новом обличье, и последнее из ее воплощений почти не оставляет шансов на побег - клеткой стала вселенная. Но и отсюда есть выход. Вот только хватит ли воли поступить как ты, Гек!

Меня опять развезло. Боевые действия выматывают, вы знаете. Все время напряжение нервов...

Короче Гек сбежал и тем самым проявил силу воли, которую я никак не найду у себя.

Время летело быстро - как всегда в таких ситуациях. Жвачное улыбалось нам с плакатов. Я морально готовился к полету и давал многочисленные интервью на пресс-конференциях. Я был в свете софитов, а мой напарник, как правило, оставался в тени - чуть в стороне, не по центру - он держался скромно, хотя по идее был первым пилотом. Я почти не обращал на него внимания, пригляделся уже только потом, когда было поздно. Лунные ночи были прекрасны.

Пришло время, когда нам показали наш корабль - гордый венец научно технического прогресса в стиле хай-тек. Агамемнон - 13 мощная стремительная машина, созданная единым волевым усилием группы ученых-энтузиастов и призванная доставить нас на лунную орбиту. Пристыкованый к мощному, сверкающему, так и рвущемуся ввысь ракетоносителю Психей-10 этот космический челнок внушал восхищение. С того момента как я увидел это межпространственное чудо, желание у меня осталось только одно - как можно скорее вознестись на ракете над Твердью Земной и устремиться в холодные сверкающие дали отрытого Спайс-пространства! Улыбающаяся корова пялилась на меня с бока ракеты - ей предстояло сгореть вместе с разгонной ступенью, и как только теперь стало ясно - она и была первой жертвой нашего путешествия.

Я считал дни, а мой первый пилот каждый день ходил и обмеривал спайс-шатл с помощью рулетки. Я не мешал, хотя это и казалось странными. Но, в конце концов, каждый имеет право на свои маленькие суеверия.

Так или иначе, но час икс наступил. Меня облачили в серебристый комбинезон, сшитый в модном ателье всего неделю назад. Сам инструктор полета вручил мне кожаную папку с рабочими инструкциями. Ночь сверкала от вспышек фотографий. Это был миг моего торжества - я стоял на вершине подъемника, подо мной расстилались степи космодрома, которые сейчас были невидимы под массой людей в дорогих костюмах и шикарными белыми лимузинами, припаркованными на аккуратных асфальтовых дорожках. Тут и там на меня пялились внимательные глаза телекамер. Мне кричали ура и бросали цветы. И я думаю, что не подвел этих людей - освещенный светом ксеноновых прожекторов исполинская бело-серебристая громада связки Агамемнон-Психей и моя маленькая фигурка у самого верха казалась каким то исполненным силы и благородства памятником интеллектуальной мощи прогрессивного человечества и даже улыбающаяся корова над головой не портила дело. Вспышки так и сверкали - я улыбался, и, наверное, на многочисленных фотографиях во всех центральных газетах так и запечатлелась эта сцена, став достоянием вечности - маленькая фигурка у самой вершины огромной ракеты.