Стивен Харпер - Империя Немых

Он ничего не чувствовал. Никаких сознаний. Он ощущал присутствие только своих родителей.

— Потому что их сознания здесь, в Мечте. Седжал! — кричала Катсу. — Мне нужна твоя помощь! Помоги мне!

Седжал просунул голову в детскую.

— Мама! Я должен помочь Катсу в Мечте. Я ухожу.

Не успела Видья и слова сказать, а Седжал уже закрыл дверь. Внутри у него все сжималось, он не был уверен, что сумеет правильно сосредоточиться, чтобы попасть в Мечту. Но вот он сделал два глубоких вдоха, и наставления Кенди взяли свое. Внешний мир постепенно рассеялся, и Седжал оказался в Мечте.

Он ожидал увидеть свой берег, но с изумлением обнаружил, что стоит лицом к лицу с черной массой. На него обрушились крики злобы, ярости, голодные вопли. Седжал зажал уши руками.

— Катсу! — закричал он, перекрывая шум. — Катсу! Не успев еще оборвать свой крик, Седжал понял, что прекрасно знает, где именно она находится. В реальной жизни он прикасался к сестре, и поэтому сейчас, в Мечте, ему не составило большого труда ее найти. Она была в самом центре черной массы.

Седжал все так же стоял, зажав руками уши. Он был в нерешительности. Когда он играл для сестры на флейте, он не ступал в глубь черноты. Сейчас же вокруг него бурлила тьма, в ушах звенели ужасные яростные крики. В темноте двигались какие-то тени, и он ощущал их голод и их боль. Все инстинкты подсказывали Седжалу, что надо бежать со всех ног. Но ведь Катсу там, в самом центре, и с ней все в порядке… Седжал ее брат, и все эти дети — их единокровные братья и сестры. Что хорошо для нее, должно быть хорошо и для него.

Сделав глубокий вдох, Седжал напрягся, собираясь с силами, чтобы ступить во тьму. Но не успел. Внезапно раздался еще один душераздирающий крик. Седжал застыл на месте. Он скорее почувствовал этот крик, чем услышал ушами. Отчаянный призыв, мольба о помощи — вот что ощутил Седжал. Голос раздался откуда-то сверху и показался ему странно знакомым. Седжал поднял голову и увидел, что над ним стремительно кружит, в отчаянии бьет крыльями сокол.

— Кенди, это ты? — спросил Седжал.

— Седжал! — сквозь вой и рев прорвался голос Катсу, и Седжал смог теперь ее рассмотреть в самой гуще черного месива. — Седжал, мне нужна твоя помощь!

Птица закричала вновь, в ее голосе тоже звучали мольба и отчаяние. Седжал забыл все прежние обиды на Кенди. Кенди в опасности. Кенди нужна его помощь. Но его помощь нужна и всей вселенной… Седжал все еще стоял на краю тьмы.

— Седжал! — в отчаянии выкрикнула Катсу.

Птица кричала, молила…

Седжал бросился в самую гущу тьмы; по его лицу катились слезы.

Было холодно, и красные вспышки сгорающей ткани Мечты давали лишь слабый свет. Он ощущал присутствие других сознаний, их было более тридцати, и все они мучились от голода. Седжал понимал, что это — не физический, но моральный, духовный голод, ужасное чувство отчаяния, одиночества и оторванности от мира. Там, где кончалась тьма, Седжал различал залитую светом равнину. Там спокойно, там нет боли, и там есть жизнь. Туда, к этой счастливой равнине, и тянулись обитатели детской. Они видели свою цель, но не могли до нее добраться, и от этого их гнев разгорался все сильнее.

Вой и стенания звучали здесь тише. Возможно, потому, что ярость и боль детей были направлены наружу. Их сознания витали вокруг Седжала, подобные холодным безжизненным теням в беспросветной тьме. Его лица и шеи касались ледяные пальцы. Седжал отпрянул, но пальцы не исчезли. Наоборот, прибавились новые, еще и еще. Его касались руки, пальцы, губы, языки. Седжал заставил себя стоять спокойно, как при встрече с незнакомой собакой, про которую не знаешь заранее, вцепится она тебе в горло или нет.

Совсем рядом, в нескольких шагах от него, танцевала Катсу. Кружась и покачиваясь, показывая немалое мастерство, она медленно приближалась к нему. И по мере ее приближения те, кто был рядом с Седжалом, стали заметно успокаиваться. От них исходило теперь некое подобие восхищения, даже покоя. Она им нравилась. Но в этот момент одна из теней бросилась бежать. Тень рванулась туда, где за границей тьмы начинался светлый мир. Скаля зубы в злорадном ликовании, еще две приготовились последовать за ней. Земля вздрогнула.

— Нет! — вскрикнула Катсу.

Седжал, не раздумывая, мысленно бросился в погоню. Он потянулся за беглецом точно так же, как он тянулся к Сей. В Мечте, однако, этот маневр имел свое физическое выражение. Из руки Седжала к беглецу протянулась золотая нить. Она обвилась вокруг ускользающей тени. Беглец дрогнул и замер, не добежав до границы тьмы всего лишь на длину пальца.

Катсу с облегчением вздохнула, не переставая при этом раскачиваться в такт музыке, слышной лишь ей одной.

— Вот поэтому ты мне и нужен. Их ведь так много. Если я перестану танцевать, чтобы ловить убежавших, остальные…

Вдруг Седжал почувствовал, как тень сильно дернула державшую ее нить. От резкого толчка он упал на колени. Сознание Седжала затопили слепая ярость и чувство всепожирающего голода. Он сосредоточился на беглянке, стараясь отчетливо различить ее эмоции. Нить затрепетала и провисла. Потом тень снова рванулась, и Седжал задохнулся от новой волны боли и замешательства. Никому и никогда еще не удавалось одолеть его. Всегда он руководил людьми, заставляя их делать то, что нужно ему.

Седжал, однако, осознавал, что сейчас имеет дело с не совсем обычными людьми. Дети были похожи на него самого. Свои ДНК они получили от его собственного отца, и тот же самый ретровирус вызвал в них мутацию.

Ему на голову опустились теплые, любящие руки. Руки Катсу. Напитавшись ее силой, Седжал потянул нить к себе. Золотая нить напряглась, сделалась плотнее. Повинуясь этой тяге, тень с бешеными криками вернулась обратно, удалившись от границы тьмы. Катсу оставила Седжала и продолжила свой танец, направляясь к беглянке. При виде ее изящных движений чувство болезненного одиночества, исходившее от всех теней, слегка ослабело. Катсу ласкала поникшую тень, и та постепенно успокаивалась.

Еще одна тень попыталась воспользоваться замешательством, чтобы совершить побег, но Седжал вовремя почувствовал ее намерение. Новая золотая нить потянулась к ней, чтобы не дать уйти. Тень сопротивлялась, скалила зубы и царапалась, пока наконец Катсу не успокоила ее так же, как первую. Остальные кружились на одном месте без всякой видимой цели.

— Скольких ты можешь удерживать одновременно? — спросила Катсу.

— Не знаю, — произнес Седжал сквозь сжатые зубы. — Нормальных людей я могу удерживать в повиновении добрую дюжину, не напрягая ни одного мускула, но здесь совсем другое дело. Сколько их вообще?