Стивен Харпер - Черная тень

— Извини, — пробормотал он.

— Все в порядке, — произнес Щен тем же тоном, что и прошлой ночью. — Просто неожиданно.

— Я… Мне нужен друг, а не раб. Но если мне полагается личный раб, будь уверен, я вытащу тебя из болота. — Ящерка в задумчивости замолчал. — Если только не будешь скучать без своей подружки, с которой ты встречаешься.

Щен засопел.

— Ладно, твоя мама уже, наверное, заждалась.

Мальчик выбросил руку, имитируя удар, Щен сделал вид, что страшно испугался, и все опять стало как прежде.

— Кстати, как там мама, интересно? — Ящерка постучал в дверь, разделявшую их комнаты.

Белл, оказывается, уже закончила одеваться. Ее новый наряд — туника и брюки — был такого же цвета, как и у сына. Вскоре принесли завтрак. Они подкатили сервировочный столик к широкому окну, отдернули шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет, и, завтракая, разговаривали. Им было хорошо вместе. Ящерка заметил, что лицо у мамы разгладилось, и она явно повеселела. На какое-то мгновение он представил, что они дома, в Сиднее, когда по воскресеньям к завтраку собиралась вся семья. Счастливая перемена в их жизни произошла потому, что они оказались Немыми… Ящерка посмотрел на мать и понял, что и она думает о том же.

— Ты считаешь?.. — начал Ящерка.

Белл вздохнула и поставила на стол чашку с кофе.

— Не знаю, — ответила она. — Мы можем лишь надеяться.

— О чем это вы? — спросил Щен. — На что надеяться?

— На то, что у нас вся семья — Немые, — сказал Ящерка.

— А-а…

— Ты о них часто вспоминаешь, мама? — спросил мальчик.

— Каждый день, — тихо отозвалась она. — И каждую ночь я говорю с твоим отцом, хотя знаю, конечно, что он меня не слышит, и молюсь, чтобы с твоим братом и сестрой все было в порядке.

Открылась дверь, и в комнату вошла госпожа Бланк. Все трое рабов вскочили на ноги, глаза они привычно опустили долу. Ящерка заметил, что на хозяйке сегодня зеленое платье, такое же, как и в тот день, когда она приобрела на аукционе его и его мать.

— Я долго размышляла о том, как с вами поступить, — заявила она. — У меня достаточно обширные межпланетные связи, но не настолько, однако, чтобы это оправдывало обучение и содержание личного Немого раба. А тем более двух. Поэтому я решила выставить вас на продажу.

Ее слова были подобны взрыву. Вся кровь отхлынула от лица Ящерки, комната поплыла у него перед глазами. Голос госпожи Бланк доносился откуда-то издалека. Потом он понял, что сидит на полу, зажав голову между коленями. Руки у него дрожали, лицо онемело. В ярком солнечном свете блестел металлический браслет, охватывающий его запястье. Постепенно он осознал, что кто-то обнимает его за плечи.

— Все в порядке, все в порядке. Во имя всей жизни, ничего страшного. Все хорошо.

Это был голос его матери. Он звучал как будто на последнем пределе, будто бы одно неверное слово, и он сорвется на истерический крик. Мальчик сделал над собой усилие, заставляя себя дышать ровнее. Комната перестала вращаться. Наконец он поднял глаза. Госпожа Бланк ушла. Над ним склонялись мама и Щен. Мать обнимала его за плечи. Ящерка уставился на металлический наручник Белл. Белл, а не Ребекки. А он — Ящерка, а не Ивэн.

— Все в порядке, все хорошо, — повторяла мать.

Поддерживаемый Белл и Щеном, который не проронил ни слова, Ящерка поднялся на ноги. Все трое стояли в полном молчании. Прошло какое-то время, и Щен деликатно покашлял.

— Госпожа Бланк сказала, что вы должны спуститься вниз, — сказал он. В его голубых, как небо, глазах блестели непролитые слезы, и мальчик знал, что его приятель ни за что не позволит себе заплакать на людях.

— Она купила нас обоих, — произнесла Белл все тем же напряженным голосом. — Купила нас вместе. И кто-нибудь другой тоже купит нас обоих. Иначе не может быть. Иначе просто не может быть.

В дверях появилась Пайва, строго окинувшая присутствующих своими стальными глазами.

— Госпожа Бланк ждет вас внизу, — заявила она.

В поведении экономки снова произошла перемена — по ее тону, хотя и вежливому, было понятно, что рабы, пусть и Немые, все равно всего лишь рабы и должны беспрекословно подчиняться своей хозяйке.

В каком-то оцепенении Белл двинулась к двери. У Ящерки пересохло во рту, руки все еще дрожали. Он повернулся к Щену, и внезапно сама мысль о том, что с ним придется расстаться, показалась ему невозможной и невыносимой. Ему так много надо сказать… Он схватил приятеля за плечи.

— Щен, — начал он. — Щен, я…

— Что?

Щен весь напрягся, и в его глазах появилось настороженное выражение. В голосе слышался испуг. Внутри у мальчика все сжалось, и он не сказал тех слов, которые были уже готовы сорваться с губ.

— Мне очень жаль, что у тебя не вышло… стать личным рабом, — произнес он вместо этого. И, отступив на шаг, крепко сжал приятелю руку.

— Да мне и самому жаль, — отозвался тот.

Ящерка кивнул, потом повернулся и пошел следом за матерью.

Зал, где проходили торги, ничем не отличался от того, в котором в первый раз был продан Ящерка. Желтые дорожки огибали красные возвышения и зеленые квадраты, голоса эхом отражались от стен. Разница была лишь в том, что мальчику дали стул, и он мог присесть.

Его мать уже продали.

Ящерка впал в неистовство, когда новый хозяин уводил ее прочь — он в тот момент, не совладав с собой, с диким криком соскочил с платформы. Сколько с тех пор прошло времени? Два часа? Или три? Мальчик не мог сказать точно. Теперь он сидел, вялый и безразличный ко всему, а люди и иные существа с других планет снова задавали ему одни и те же вопросы. Какая-то маленькая часть сознания Ящерки апатично фиксировала, что вялые и невпопад ответы, скорее всего, снижают его цену, и эта мысль принесла мальчику некоторое удовлетворение.

От внезапного удара, пронзившего снизу доверху позвоночник, он мгновенно очнулся от своей летаргии. Небольшого роста полненькая женщина с коротко стриженными черными волосами, смуглой кожей и кофейного цвета глазами убрала руку с его лодыжки.

— Извини, я просто хотела удостовериться, — сказала она, делая какие-то пометки в миникомпе. — Не переживай, я еще вернусь. И ты будешь свободен.

Мальчик смотрел ей вслед, не до конца понимая, что хотела сказать эта женщина. Свободен? Это невозможно — его продают на аукционе, и он стоит немалых денег. По всему залу около сотни рабов сидели на своих квадратах прямо на полу или на корточках. Стулья были кроме него еще у троих.

«…Ты будешь свободен».

Эти слова звучали у него в сознании, но Ящерка не стал задумываться об их смысле. Он — раб, он стал рабом три года назад и останется им на всю жизнь, что бы ни вздумала твердить эта женщина.