Чарлз Шеффилд - Темнее дня

— Все-таки недостаточно секретное, — сказал Джек. — Скажите, Милли, вы когда-нибудь об этой Сети Головоломок слышали?

— Да. — Сейчас не время было вдаваться в детали. Милли слишком хотела узнать, что именно сообщил Ублюдок.

— Если вкратце, — продолжила Зеттер, — то Бестон предложил заключить рабочее соглашение между станцией «Цербер» и Сетью Головоломок. Они образуют совместное предприятие для интерпретации сообщения СЕТИ. Бестон обеспечит им доступ ко всему, что он и его команда сумеют обнаружить. Команда Сети Головоломок, в свою очередь, на эксклюзивной основе передаст ему любые результаты, какие ей удастся получить.

— Если обрисовать все иначе, — вмешался Джек, — то нас попросту кинули. Ублюдок выписал себе лучшие мозги в Солнечной системе по решению подобных задач. Эти типы работают с изощренными интеллектуальными проблемами просто удовольствия ради. Не знаю, насколько они хороши, но склонен предположить, что они самые лучшие.

— Это так, — сказала Милли. — Они абсолютно лучшие.

— Тогда нас вдвойне кинули. Они психи, но они смышленые психи. Это самая худшая разновидность. — Джек осел на стуле, пристроив подбородок на ладонях. Несколько мгновений спустя он поднял взгляд. — А каким это образом, Милли Ву, вы так об этом осведомлены? Не обхаживал ли вас Ублюдок, пытаясь к себе переманить?

Это было до неловкости близко к истине. Милли решила пойти в другую сторону.

— Я знаю Сеть Головоломок, потому что я долгое время в нее входила. По сути, я в течение трех лет была чемпионкой среди юниоров. Я выпала оттуда только когда поняла, что мысли о СЕТИ отнимают у меня все больше и больше времени.

— В самом деле? — Глаза Джека Бестона превратились в зеленые щелки. — Три года подряд? — Милли явственно слышала, как у него в голове реле щелкают. — Зеттер, на данный момент это все. Мне надо с Милли Ву несколькими словами обменяться. Наедине.

Узкая мордочка Зеттер затвердела, а рот сжался до тонкой черты.

— Вы хотите, чтобы я ушла?

— Вы правильно меня поняли.

— Но как же наш… источник. Какие инструкции мне следует ему дать?

— Скажите — пусть продолжает смотреть и слушать. Со всем остальным мы собираемся отсюда справиться.

Зеттер кивнула и не ответила, но уходя, бросила на Милли ненавидящий взор, которого та вроде бы ничем не заслужила.

— Итак, Милли. — Джек Бестон пододвинул свой стул поближе. — Если вы были чемпионкой три года подряд, в то время в Сети Головоломок у вас должна была сложиться очень приличная репутация. У вас наверняка остались там близкие друзья.

Существовали вещи, которые никогда не следовало говорить начальству, независимо от степени провокации. Теперь Милли сказала как раз одну из таких вещей:

— Подите к черту, Джек Бестон. Я не стану этого делать. — Возможно, дело было в нехватке свежего кофеина. — Даже если вы встанете на карачки и пресмыкаться передо мной начнете.

— Я запросто могу это сделать. Но Милли, послушайте меня хоть одну минутку. — Он пододвинул свой стул еще на несколько сантиметров. — Вы сами всю кашу заварили. Да, это называется аномалией Ву-Бестона, но все куда скорее помнят Ву, чем Бестона. Как это и должно быть. Но мы с вами знаем, что регистрация — только часть всей истории, и не самая главная. Сегодня никто не помнит, кто открыл Розеттский камень, а помнят только имена тех людей, которые использовали его, чтобы расшифровать иероглифы. Ублюдок не хуже нас это знает. Меня не удивит, если он годы тому назад все это замыслил. Он хитрый дьявол.

А теперь предположите, что вы входите в команду Сети Головоломок, которая работает над интерпретацией сигнала. Ваше имя будет связано со всеми фазами работы: регистрацией, подтверждением, интерпретацией. На все времена единственным именем, которое будут связывать с первым сигналом СЕТИ, станет Милли Ву.

— И Джек Бестон. Но что он отсюда извлечет?

— Удовлетворение от сознания того, что побил Ублюдка на всех фронтах. Милли, вы понятия не имеете, как это будет сладостно. Можете вы это сделать? Можете вы присоединиться к усилиям Сети Головоломок по интерпретации?

— Нет. Это невозможно. Я слишком долго была от нее в стороне. — Однако, говоря об этом, Милли уже представляла себе возможный подход.

Дело было в том, что Милли не совсем, как она уверяла Джека Бестона, сожгла мосты. По сути, не далее как шесть месяцев тому назад с ней связался один из Мастеров, Хапуга, пожилой мужчина со вкусом к девочкам подросткового возраста и определенной симпатией к Милли (Мастерам Сети Головоломок полагалось быть хитроумными, но никто не говорил, что они должны быть высоконравственными). Хапуга послал ей головоломку и пригласил пообедать. Милли в тот же день решила головоломку, вернула ответ и отклонила предложение об обеде. Тем не менее, она чувствовала уверенность, что дверь открыта. Хапуга был насколько любезен, что заверил ее в том, что Милли по-прежнему является первой кандидаткой на уровень Мастера Сети Головоломок.

Джек Бестон внимательно за ней наблюдал. Как достаточно часто говорила ей Ханна Краусс, он не был тем человеком, который легко принимает слово «нет» за ответ. Куда скорее Людоед принимал за ответ то, что ему хотелось. Милли, с другой стороны, всего этого уже досыта наелась.

— Предположим, — внезапно сказала она, — что я ошибаюсь и что мне удастся присоединиться к работе Сети Головоломок по интерпретации. Не существует никакого варианта, при котором ваш брат стал бы пересылать информацию на станцию «Аргус».

— Конечно, он этого делать не станет. Нам придется отправиться туда, где будет размещен информационный центр.

— Нам? Что вы имеете в виду? О ком вы говорите?

— О нас двоих. О вас и обо мне. Теперь, когда у нас есть подтвержденный сигнал, наша интерпретационная команда и без меня отлично справится.

— Охотно в это верю. Но что вам делать на Ганимеде? Чемоданы мне подносить? Потому что я могу совершенно точно заверить вас в одном: на высшие уровни Сети Головоломок ни один человек не будет допущен без соответствующего послужного списка и поручителей.

Бледная физиономия Джека Бестона вдруг сделалась ярко-красной. Милли приготовилась к патентованной вспышке людоедского гнева, но ее не последовало. Вместо этого Джек перевел дыхание, после чего тихо сказал:

— Не сомневаюсь, что вы правы. Если я отправлюсь на Ганимед, то буду делать все самое полезное для интерпретации сигнала. — А затем, более настойчиво: — Милли, вы должны понять, каково мне сейчас. Проект СЕТИ страшно для меня важен. Я посвятил ему большую часть своей жизни и не могу вынести мысли о том, что буду находиться где-то еще, кроме самого центра событий.

— Когда я сюда прибыла, я тоже хотела посвятить проекту СЕТИ всю свою жизнь. Но в первые же несколько недель я почти с этой мыслью рассталась. Вы слишком долго управляли этим объектом, Джек Бестон. Это ваши деньги, это ваш проект, а станция «Аргус» — ваша станция.