Чарлз Шеффилд - Холоднее льда

— Но что вы с нами проделали? — спросила Вильса.

— Я вас улучшила. Вы были модифицированы еще до рождения, получив контроль над своей вегетативной нервной системой и гораздо лучшую взаимосвязь между сознательными и подсознательными процессами. При необходимости вы можете замедлять или ускорять скорость своего обмена веществ и время реакции. Вы способны совершенствовать все свои телесные функции. Вы можете достигнуть уровней мышечного контроля, немыслимых для любого другого. Вы также можете — при соответствующей стимуляции — обрабатывать данные такими способами, какие остальным из нас трудно даже представить. Здесь в той же мере умственное превосходство, в какой и физическое. Пойми, Камилла, вы трое такие же, как все, — только вы лучше.

Нелл Коттер внезапно подумала о Джоне Перри с его абсолютным чувством места — как он спокойно направляет «Каплю» сквозь моретрясение, пока его пальцы так стремительно летают по пульту управления спускаемым аппаратом, что за ними даже не уследить. О Вильсе за клавиатурой — как пальцы ее рук и ног с невероятной точностью и координацией работают подобно двадцати независимым инструментам. И о Камилле — как ее внимание полностью обращается внутрь, пока она под руководством Хильды Брандт творит такие чудеса вычисления, какие все, включая саму Камиллу, считают доступными только компьютеру.

Затем Нелл посетило другое видение — комки льда, выпирающие под гладкой, до предела растянутой кожей.

— Вы хотите сказать, что когда Камилла попала в ловушку и замерзла…

— …ее тело сделало то, что оно должно было сделать, — Хильда Брандт кивнула. — Она выпила всю воду, какую смогла найти. Пока вода замерзала ближе к поверхности ее тела, Камилла использовала высвобождавшуюся скрытую теплоту для поддержания нужной температуры своего внутреннего ядра, что и позволило ей остаться в живых. Эта было нечто вроде зимней спячки, но Камилла совершенно не осознавала, что происходит. Все сделали встроенные в нее механизмы выживания. — Она повернулась к Джону и Вильсе. — То же самое с вами. Вам хватало мизерного объема воздуха, причем гораздо дольше, чем Габриэль Шуми мог себе представить.

— Мы просто сидели в «Данае», — сказала Вильса. — Мы заснули, но ничего необычного не делали.

— Необычного для вас, — Хильда Брандт с любовью смотрела на всех троих. — Но абсолютно необычного для любого другого человека — пока не появятся еще такие люди, как вы. А они обязательно появятся… Господи, да что там еще?

Вопрос Брандт был адресован не Камилле и не двум другим, а Баззу Сандстрему, который так прорвался в дверь, словно хотел ее вышибить.

— Там Ганимед. Скверные новости. — После спасения Джона и Вильсы Сандстрем восстановил было свою воинственность, но теперь, похоже, опять оказался в глубокой яме. — Наш тамошний персонал сюда позвонил. Новости уже разошлись по всем информационным каналам. Утверждается, что формы жизни в Европейском океане не аборигенные! Кто-то дал утечку о том, что это земные формы жизни, измененные и импортированные.

— Гм. Интересно, кто бы мог это сделать, — Хильда Брандт воззрилась на Сову, но тот покачал головой. — Хорошо, верю. И что вы, Базз, им сказали?

— Ничего.

— Почему?

— Мне нечего были им сказать. А кроме того, они вовсе не со мной хотели поговорить. Они хотели поговорить лично с вами.

— Они совсем растерялись. Идите и заверьте их, что я уже вылетаю. — Хильда Брандт вздохнула и встала, но из комнаты не вышла. Вместо этого она повернулась к Свами Савачарье. — Знаете, что меня больше всего во всей этой истории огорчает?

— Знаю. Страх того, что невежественные люди могут теперь счесть ваших детей монстрами и уродами.

— Моих детей. Они не… — Тут Брандт осеклась. — Что ж, каждый день узнаешь что-то новое. Вы просто феномен, Свами Савачарья. Вам об этом известно? Вы отрицаете эмоции, и все же когда вы беретесь эмоции понимать…

Она повернулась к Джону, Вильсе и Камилле.

— Конечно же он прав. Именно своими детьми я вас и считаю. Вы действительно мои дети — пусть даже в эмоциональном, а не в генетическом смысле слова. Я никогда не причинила бы вам вреда.

И Хильда Брандт снова обратилась к Сове.

— Понимаете, именно это, более всего прочего, ранит меня и огорчает. Что вы, интеллигентный человек, которого Магрит Кнудсен описывает как чуткого и проницательного, смогли убедить себя в том, что я стану убивать ради защиты европейской окружающей среды. Убедить настолько, что вы примчались сюда, чтобы удержать меня от убийства. Причем даже не убийства какого-то незнакомца, а человека, которого я знаю с самого рождения — точнее, знала еще до рождения. Что же я, по-вашему, за зверь?

— Я допустил ошибку. И уже это признал. Я не имел с вами достаточного общения. А кроме того, я не мог забыть нападения на Ярроу Гобеля.

— Которое вовсе не было преднамеренным, и вам следовало бы это знать! — Хильда Брандт укоряла Сову как учительница — нерадивого ученика. — Если человек с весом менее шестидесяти кило, как генеральный инспектор Гобель, принимает дозу, рассчитанную на персону весом в… двести пятьдесят кило?

— Двести девяносто.

— Вы меня поняли. Ваша потеря памяти стала бы временной и частичной. Она относилась бы только к событиям последних месяцев, и вы давно бы уже вернулись в нормальное состояние.

Хильда Брандт наконец подошла к открытой двери.

— Впрочем, это меня не извиняет. Я беру на себя всю ответственность за неприятность с Ярроу Гобелем. Точно так же, как я беру на себя всю ответственность за все мои действия. Когда я вернусь, вы сообщите мне, что вы намерены по этому поводу предпринять. Но сначала я должна поддержать моих сотрудников на Ганимеде. Они думают, что теперь всей вселенной конец. Что, разумеется, вовсе не так.

Она повернулась к Сайрусу Мобилиусу.

— Теперь, когда разошлась весть о том, что наш океан заражен земными формами жизни, нам, скорее всего, невозможно будет сохранить Европу. Так что вы победили, Сайрус, а я проиграла. Но победители и проигравшие часто меняются местами. Я не сдамся. К тому же во многих других смыслах я победила.

И Хильда Брандт ушла, прежде чем Мобилиус или кто-то еще сумел ей что-либо ответить.

Нелл Коттер выучилась удерживать свой разум и свою камеру на главных событиях. Когда Хильда Брандт вышла из комнаты, это оказалось непросто. Нелл почувствовала перемену фокуса в группе, но где теперь новый фокус, ей было так сразу не понять.

Джон Перри и Вильса Шир сидели между Нелл и Тристаном. Сразу за Тристаном сидела Камилла, а рядом с ней — Дэвид Ламмерман. Все шестеро с неловкостью смотрели друг на друга, старательно игнорируя Савачарью и Мобилиуса, которые сидели к ним лицом. Как только Нелл повернулась оглядеть остальных, она почувствовала, как Джон Перри чуть-чуть от нее отодвигается.