Леонид Смирнов - Зона поражения

«Ну уж этого добра…» — сказала ее круглая напудренная физиономия.

— Вы небось уже кого-нибудь присмотрели, кабальеро?

— Само собой, хозяюшка. Вот только…— Он кивнул в сторону косицеголового, который заигрывал с красоткой, и добавил совсем другим, строгим голосом: — Странно, что у вас позволяют отвлекать девочек от работы. — Археолог грозно сдвинул брови, чтоб никто не усомнился: клиент не шутит.

— Пойду узнаю, кабальеро. — Матрона мелкими шажками устремилась к занятому парочкой столику. — Он сказал, что присматривается, сделал заказ, — на ходу оправдывалась она. — Это солидный клиент…

— Солидный…— с сомнением протянул Платон. — Ну уж не сиятельнее меня, графа Платона Рассольникова.

Хозяйка подошла к обладателю рыжих косичек и, обняв его за могучие плечи, что-то зашептала ему на ухо. Тип повернул к археологу голову, и тот обмер. Перед Платоном был Адриан Папаиоану. Тот самый, что пытался убить его на Гее-Квадрус и был застрелен Непейводой. Или его брат-близнец. Или клон. Лишь с двумя отличиями от покойного агента: рыжим цветом волос и замысловатой — бабьей, как считал археолог, прической.

Папаиоану глянул на Рассольникова исподлобья, глянул — как из бластера пальнул. Узнал, стало быть… Матрона не заметила, каким взглядом «солидный» клиент одарил «сиятельного», и принялась расхваливать других своих работниц. Адриан упрямо качал головой, и тогда хозяйка предложила выгодную сделку:

— Берите двух по цене одной. — По ее мнению, отказаться было невозможно.

— Я предпочитаю одну по цене двух, — ответил Папаиоану.

Археолог хотел было вынуть из петлицы цветок кактуса, но передумал. Элегантным движением он снял белоснежный пиджак и кинул его на руки возникшему из воздуха кибергардеробщику. А тросточку свою он отдавать не стал. Со свистом крутанув ею в воздухе, он начал медленно приближаться к своему противнику.

Адриан Папаиоану привстал со стула, отстранил повисшую на нем матрону. Выпрямился во весь рост, выпятил колесом грудь (доселе выпячено было лишь его пивное брюхо) и начал снимать замшевую курточку. Она у него была вся увешана кисточками из лошадиных волос и усеяна начищенными медными бляхами. Под курточкой обнаружилась голубая джинсовая рубашка и белый платок на шее. На Адриане были коричневые джинсы с кожаными вставками, там где тело соприкасается с седлом, и невысокие сапоги со шпорами-колесиками. Кожа была натуральная и потому страшно дорогая. Этакий ковбойский стиль, принятый в Союзе Рио-Гранде и в Нью-Техасе.

— Прошу прощения, милейший, — усмешливо обратился к Папаиоану Рассольников. — Не вас ли я утихомирил на Гее-Квадрус месяц назад? — Скользнул взглядом по двери.

Кребдюшина Капоте и след простыл.

— Не бывал-с. А не вы ли в одних трусах удирали из борделя на Сан-Виценцо? — в тон ему ответил Адриан и в некоем подобии улыбки ощерил острые зубы.

Об этой печальной истории, произошедшей пят лет назад, знали единицы: охотники за кладами из банды Семирука, что обложили Платона в тот пыльный вечер, да дюжина тамошних путан. Такая осведомленность лишний раз подтвердила: тут нет удивительного совпадения. Этот парень имеет самое прямое отношение к покойному Адриану Папаиоану. А значит, и к его странной нелюбви к черным археологам.

Матрона, прижимаясь к стене, бочком-бочком пробиралась к своему единственному защитнику — вышибале. Для нее подобные ссоры были не внове. Вышибала встал в боевую стойку и вращал головой, переводя взгляд с одного бойца на другого. Ждал приказа. А девочка, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, горящими от любопытства глазами следила за происходящим. Небось придет в неописуемый восторг от первого же обмена ударами.

— Не соблаговолите ли послушаться мадам? Она предложила вам богатый выбор, — поигрывая тросточкой, произнес Платон. Он по привычке давал сопернику шанс. Намек предельно прост: еще не поздно дать стрекача, сохранив видимость лица.

В руке Адриана невесть откуда появилась плетка-семихвостка с молекулярными лезвиями на концах. Одним взмахом такой «игрушки» можно до кости располосовать человеку лицо и выбить глаза.

— Я уже нашел себе киску, — весело произнес Папаиоану. — И я не стану преследовать вас, если вы решите покинуть эту обитель добродетели, — сделал он ответное предложение.

Теперь формальности были соблюдены. Можно начинать.

Археолог почувствовал приток адреналина и произнес торжественно— так, как говорили его славные предки:

— К барьеру, мсье!

— Ваше шампанское, сэр, — раздался за спиной звонкий голос официанта.

Платон отвлекся на мгновение. Адриан взмахнул плеткой. Она со свистом разрезала воздух, спилив у белой шляпы Рассольникова переднюю часть тульи. Археолог забыл ее снять перед боем.

— Ах ты, черт! — вырвалось у него от досады. Любимый головной убор безнадежно испорчен. Где в этой дыре найдешь другую такую шляпу?

Платон все еще горевал, а его бамбуковая тросточка вовсю летала, отбивая новые атаки противника. Она двигалась так быстро, что стала почти не видна, сплошным щитом прикрыв хозяина. Но вот беда: отбивая удары плетки, она, хоть и редко, но встречала молекулярные лезвия — щепилась и теряла осколки. Через минуту в руках археолога останется лишь рукоять да измочаленный огрызок ствола.

Нынешний Папаиоану был гораздо более серьезным противником, чем тот, прежний. Он улыбался во весь рот, чувствуя, что может сделать с Платоном все, что пожелает. Он был абсолютно уверен в победе и только оттягивал ее, не спеша нанести решающий удар.

Рассольников, будто на уроке фехтования, вдруг сделал стремительный выпад, а из наконечника трости выдвинулся щуп металлоискателя. Адриан успел отскочить назад, повалив столик на кралю, завороженно следящую за ходом схватки. Девушка вскрикнула, бокалы с шампанским и вазочка с мороженым опрокинулись ей на колени и живот.

Матрона подхватила ее крик. Вышибала и остальные девочки онемело наблюдали, как два сумасшедших убивают друг дружку из-за десятикредитной шлюхи.

Платон наступал, используя длину своей «шпаги», а Папаиоану семихвосткой отбивал его атаки. Еще одно попадание молекулярного лезвия — и срубленный кончик щупа, звякнув, упал на пол. Археолог рассвирепел. Он вдруг понял: если сейчас не покончит с врагом, ему хана. Тросточка может рассыпаться в любой момент.

— А-а-ах!!! — Платон исступленно рубанул тросточкой воздух, она вырвалась из его руки и, как дротик, полетела в цель.

Адриан в последний миг сумел увернуться, но потерял равновесие и обрушился на соседний, пустующий столик. Тросточка вонзилась в косяк входной двери. Платон тигром прыгнул на Папаиоану. Сцепившись, они покатились по полу, сшибая стулья и столики. В этой драке не было ни капли подлинного аристократизма, зато в достатке имелась благородная ярость.