Борис Борин - Земное притяжение

Облака. На них можно смотреть часами. То белые, распластанные в полете, как лебединые крылья, то густо-синие, словно черные, глыбы, громоздящиеся друг на друга, откуда-то изнутри с грохотом раскалываемые фиолетовыми клиньями молний.

Цветы. Солнечные капли лютиков и густая кровь георгинов. Скромные Иван-да-Марья и пиршество запахов, красок, форм - розы...

Звуки. Молоточки дождя, шелест травы, треск кузнечиков и по ночам соловьи, перекатывающие в горле шарики из хрустально чистого, необыкновенно звонкого серебра...

Я влюбился в Землю. "Разве можно, - думалось мне, - променять такую прекрасную планету на какую-нибудь другую? Разве можно попрощаться с ней и на годы улететь в черную пустыню космоса? Нет, никогда. Дядя Женя тоже больше никуда не полетит, мы выберем себе земные профессии, мы будем жить только на Земле!"

Шли дни, похожие один на другой, как далекие звезды. Но дядя Женя уже больше не задавал своей машине вопросов о прошлом. Теперь на телеэкране появились схемы и чертежи: звездолеты различных конструкций, двигатели, солнечные паруса... Дядя Женя стал расхаживать по террасе молча, руки заложены за спину, брови сползли к переносице. С ним бывало такое и раньше, на "России", но тогда я знал: он тоскует по дому, по планете Земля. А теперь ведь мы наконец прилетели, мы дома, мы никуда не собираемся... А он с утра ходит по террасе - пятнадцать шагов вперед, пятнадцать шагов назад, будто снова в рубке звездолета.

Сегодня дядя Женя сказал:

- Не убегай далеко, малыш, у нас будут гости...

И вот мы сидим в гостиной перед матовой стеклянной стеной. Вскоре она осветилась, и я увидел строгое, чуть печальное лицо Главного Космонавта и ослепительную улыбку Тангара.

- Как живете, товарищи? - спросил Тангар. - Отдохнули? Чем хотите заняться?

Дядя Женя встал, поблагодарил за внимание. Потом, ломая в пальцах зубочистку (он всегда так делает, когда волнуется), спросил:

- Мог бы я ознакомиться с последними системами космических кораблей? Чертежи и схемы не дают, видите ли, полного представления...

Лицо Главного Космонавта потеплело:

- Вы хотите вернуться к профессии межзвездного пилота?

- Да... То есть не совсем... - Дядя Женя запнулся, минуту помолчал и продолжал уже спокойней: - Я бы не хотел расставаться с мальчиком. А малыш не хочет улетать с Земли. Ведь в полете мы мечтали о возвращении на родную планету. Я столько рассказывал мальчику о ней. И нет ничего удивительного...

- Чего же вы хотите? - удивился Главный Космонавт. - Я вас не понимаю...

- Я просто хотел бы ознакомиться со звездолетами последних конструкций.

- Пожалуйста. - Главный Космонавт, недоумевая, провел ладонью по волосам (теперь я знал, что они не светлые, а седые). - Может быть, вы не хотите говорить прямо потому, что рядом мальчик? Но ведь ему тоже придется делать выбор... Вам, Карелов, будут предоставлены все возможности для ознакомления со звездолетами. Вы увидите корабли, по сравнению с которыми ваш звездолет, бывший когда-то чудом технической мысли, - музейный экспонат. И вам, пилоту-испытателю, пилоту-космонавту, несомненно захочется летать...

У меня заколотилось сердце. Неужели дядя Женя, единственный близкий мне человек, оставит меня? Он слушал, склонив голову так, что я почти не видел его лица. А Главный Космонавт продолжал:

- Вы сами знаете, Карелов, что я прав. Значит, все дело в мальчике. Кем ты хочешь быть? - повернулся ко мне Главный Космонавт.

Я тоже встал, подошел к дяде Жене и сказал, чувствуя на плече его большую твердую руку:

- Еще не знаю. Но я не хочу расставаться с дядей Женей и не хочу улетать с Земли.

- Постой, Грат, - сказал Тангар, - так нельзя. Дай мне...

Он занял вдруг весь телеэкран, словно вошел в нашу комнату. Усаживаясь поудобнее в кресле, Тангар сказал:

- Садись, малыш. Потолкуем...

Мы сидим в одинаковых креслах, почти касаясь друг друга коленями. Тангар неторопливо расспрашивает:

- Что бы ты хотел делать, малыш? Лечить людей? Строить машины? Выращивать деревья? Писать стихи? Мы дадим тебе возможность научиться всему, чему ты захочешь.

- Я еще не выбрал, дядя Тангар, - отвечаю я тихо, - но я бы хотел иметь земную, только земную профессию.

- Ты чудак, малыш! - усмехается Тангар. - "Только земных профессий" теперь нет. Ведь и раньше не было рязанских и донских, немецких и французских профессий. Люди жили тогда на Земле, и все профессии были земные. А теперь мы живем на планетах Солнечной системы и нет профессий земных и марсианских, юпитерских и венерианских... Понимаешь? Вот посмотри сегодняшнюю телегазету.

Тангар исчезает. А на экране загораются крупные заголовки: "Требуются космоэнергетики для работ на Венере", "Садовники вылетели на Марс", "Молодежь, на освоение Сатурна!", "Второй день нет известий от геологов с Плутона", "Экипаж звездолета "Вперед" сообщает нашим планетам"...

Надписи пропадают с экрана. Тангар, по-прежнему улыбаясь, сидит против меня.

- Понял, Андрей? Люди живут на планетах единой семьей.

Я киваю головой:

- Понял. Но я все-таки хотел бы жить только на Земле...

- Как тебе не стыдно! - темное лицо Тангара становится суровым. - Я думал, ты не все знаешь, а ты просто эгоист. Ты хочешь жить на старой, удобной и самой благоустроенной планете. А другие? Они должны жить, где похуже, да? Конечно, если ты хочешь, мы сделаем для тебя исключение. Ну, скажем, как для не сумевшего преодолеть земного притяжения. Но ведь это не по-товарищески, малыш...

Я краснею. Это на самом деле не по-товарищески. И тут у меня мелькает счастливая мысль.

- Нет, - кричу я, - не так! Пускай все люди живут на Земле! И пускай всем будет хорошо! Ведь она такая красивая!

- Для одной Земли людей слишком много, - светлеет в улыбке Тангар. Исчезло большинство болезней, нет войн, голода, самоубийств. Средний возраст человека - сто пятьдесят лет. Мы уже заселили многие планеты Солнечной системы, и, поверь мне, малыш, скоро они будут ничем не хуже Земли... А потом ты же не знаешь: может быть, красные марсианские леса тебе понравятся больше зеленых земных. Так кем же ты хочешь быть?

- Я очень люблю земные деревья, дядя Тангар...

- Прекрасно, - взмахивает рукой Тангар, - скоро мы будем закладывать земные леса на моей родной Венере. Научишься этому делу - приезжай. Я тебя будут ждать.

- Но ведь ты Председатель всей системы, - удивляюсь я, - и ведь ты живешь на Земле...

- Не совсем так, мой мальчик, - смеется Тангар, - не совсем так. Председатель - это общественное поручение, как говорили раньше. Это всего на два года. А потом я уеду к себе на Венеру...

- А почему Председателем выбрали тебя? - спрашиваю я.

Тангар пожимает плечами:

- Я историк. А историков выбирают чаще, чем других: мы хорошо помним людские ошибки...