Кэролайн Черри - Угасающее солнце: Кесрит

— Быстрее, быстрее, — подгонял один. Видимо, это было единственное слово из словаря землян, которое он соблаговолил выучить. И только когда из своей комнаты показался Ставрос, молодые регулы стали проявлять некоторое почтение и уважение.

Пожилой человек вызвал у них боязливое почтение, даже страх.

Но Дункан, взглянув прямо в лицо одного из регулов, который наклонился, помогая Ставросу сесть, увидел крепко сжатые щели ноздрей и губ, что означало неприкрытую ненависть.

Они прибыли на Кесрит, где будут жить среди регулов — своих будущих компаньонов и советчиков, уже многие века живущих здесь. И в течение тридцати дней, а может и больше, землян будет всего двое — без какой бы то ни было защиты и средств к обороне. Они прибыли на планету, которая принадлежала регулам и мри, планету, которую команда «Хазана» называла своим домом.

Дункану было ясно, что ненависть, которую регулы испытывали к ним, прибывшим на Кесрит завоевателям, была обусловлена не только расовыми и политическими мотивами.

И возможно, на Кесрит есть регулы, которые не согласны с договором, передающим их планету землянам.

Небольшие неприятности, как сказал бай Ставросу. Может, для бая эти неприятности и были небольшими — ведь регулы неспособны лгать. Но в глазах молодых регулов лжи не было вовсе, и в них Дункан прочел больше, чем услышал от Хулага.

После прибытия на Кесрит они будут жить в здании, именуемом Ном, в центре главного города планеты. Там они будут защищены от раздражающего действия атмосферы Кесрит в первые, особо критические дни. Там им предстоит приспособиться к местному климату.

Дункан увидел лицо Ставроса, впервые вышедшего из теплого чрева корабля в широкий мир, впервые взглянувшего на холмы, горы, широкие белоснежные долины, освещенные странным призрачным светом розового солнца.

Для Ставроса этот новый мир должен был стать родным домом. Его миссия заключалась в том, чтобы все подготовить к прибытию землян и затем немедленно начать строить новую земную колонию. Дункан понял, что предстоящие пять лет будут для него чрезвычайно долгим сроком.

Регулы и соленые озера, гейзеры, пыль, шахты; солнце, казавшееся большим воспаленным пятном на небе. Дункан бывал на многих планетах, видел и голые камни, и утопавшие в роскошных цветах равнины. Но он никогда прежде не видел планет, которые были бы настолько враждебны к человеку, как Кесрит.

Все здесь противилось присутствию землян — даже воздух был ядовит, наполнен какими-то раздражающими веществами.

Если Ставрос почувствовал что-либо, то не подал вида. Он позволил регулам обращаться с собой как со старшим регулом, и в совершенстве сыграл свою роль, когда те почтительно подняли его и опустили на тележку, ожидавшую внизу.

Было уже позднее утро. Солнце прошло четверть пути по небосклону. Вместо бурной и шумной встречи в порту их ждала какая-то зловещая тишина. Казалось, что они, да молодые регулы — единственные живые существа в порту.

И вдалеке в горах виднелось нечто, заставившее сердце Дункана учащенно забиться. Безотчетный страх стиснул его желудок. Он увидел зловещие силуэты четырех конических башен, образующих приземистую неправильную пирамиду.

Эдун мри. Дункан знал, что на Кесрит есть эдун. Он видел фотографии развалин эдуна на Нисрене. И все же он не был готов к тому, чтобы увидеть эдун так близко здесь.

Эдун возвышался над городом. И казалось, ничто не могло спрятаться от внимательных глаз, наблюдающих сквозь узкие окна башен.

Башни возвышались, мрачные, темные, зловещие, чужие, враждебные. Они напоминали, что здесь, на Кесрит, существует и третья сторона, с которой придется считаться во время переговоров.

— Быстрее, быстрее, — повторил регул, то ли раздраженный задержкой, то ли проследивший взгляд Дункана. Но Дункан не захотел обострять отношений. Он опустил голову и вошел в закрытую тележку, где отфильтрованный воздух был очищен от кислого жгучего запаха, раздражавшего человеческое горло.

Тележка помчалась к городу по дороге, выложенной плитами из грубого песчаника. Скорее всего, она везла их в новую тюрьму, ну разве что более просторную, чем та, из которой они вышли.

Ньюн обычно проводил все дни в горах. Там он бегал, охотился, упражнялся с оружием — в общем, старался заполнить пустоту дней.

Но сегодня ничто не могло заставить его удалиться от эдуна. Он подошел к башне Сенов, на вершине которой был пункт передачи и приема сообщений, постоял в нерешительности у главного входа, а затем, уступив грызущему душу нетерпению, повернулся и побежал на свой наблюдательный пункт на дамбе. Он забрался на белый камень и стал до рези в глазах всматриваться в направлении порта, стараясь уловить малейшее движение.

Он уже очень давно не ждал ничего хорошего, и теперь наслаждался ожиданием. Им владели противоречивые чувства, и все же он не мог забыть постоянного соперничества с Медаем и теперь, по прошествии стольких лет, признавался себе, что во многом завидовал кузену. Сейчас Ньюн старался забыть все враждебные чувства, ему хотелось увидеть Медая, он хотел этого страстно, отчаянно — пусть будет все, что угодно, только не одиночество, только не постоянное ощущение того, что эдун медленно, неотвратимо погибает.

И в глубине души у него шевелилась маленькая надежда, что когда вернется Медай, первый из многих ушедших, он подтолкнет госпожу к действиям и тогда будут предприняты меры, направленные на спасение Народа.

Он сидел сейчас, как сидел уже тысячи дней до этого дня, стараясь найти хоть что-нибудь, что привлекло бы его внимание, отогнало печальные мысли. Ползающие насекомые, загадочно покачивающиеся па ветру цветы, посадки и старты кораблей в порту. Каждый прилет мог означать появление чего-то нового, что изменит всю ситуацию на планете. Все было, как обычно. Даже воздух казался живым. Сердце Ньюна бешено билось, мышцы были напряжены так, что ломило спину и грудь. Вдруг он замер, затаив дыхание. Он заметил внизу движение и молил богов, чтобы это не оказался обман зрения.

В ярком дневном свете над дорогой всплыло облако белой пыли. Ньюн различил темные пятна, движущиеся вверх по дороге. Он сел на камень и, прищурившись от яркого света, стал всматриваться, стараясь различить отдельные фигуры.

Судя по размерам пятен и количеству пыли, можно было предположить, что это машины, которые он не раз видел раньше на дороге.

У него появилось предчувствие, что произошло что-то неладное. Тяжесть сдавила его бешено колотящееся сердце. Он сидел, обхватив колени длинными руками, и смотрел вниз. Ему не хотелось бежать в эдун. Регулы. Приближаются регулы.

В другое время он был бы вне себя от радости при виде приближающихся регулов. Но только не в это утро. Не теперь. Теперь у мри свои дела, более важные, чем общение с регулами.