Юрий Брайдер - Ищейка

- Разойдись! Нечего здесь стоять, тетери глухие! Сказано вам, не будет сегодня торговли!

Старухи послушно отступили на несколько шагов и вновь застыли в прежних позах - молчаливые и скорбные, привычные к повиновению, к понуканию, к терпению.

- Что же ты, гвардеец, свинью мне такую подложил, да еще перед самыми праздниками? - спросил у сторожа участковый инспектор Скворчевский, спросил, впрочем, не особо строго: краж на своем веку он насмотрелся предостаточно, они были для него неизбежным злом, надоедливой рутиной, такой же как соседские свары, семейные скандалы, хищение кормов, буйное, упорное пьянство мужиков и тихое, но не менее упорное пьянство баб. Признавайся, где был? Дрых, должно быть?

- Никак нет! - сторож вытянулся по стойке "смирно". - Бдительно нес службу!

- А это что? - участковый указал на распахнутую дверь магазина.

- Не могу знать!

- А ну дыхни...

- Гы-ы-ы...

- Все ясно. С тобой потом будем говорить.

Тем временем следователь Олиференко и начальник розыска Печенкин решали, что же делать - ждать эксперта из Управления или проводить осмотр места происшествия самостоятельно. В конце концов доводы Олиференко, сводившиеся к тому, что ни один уважающий себя эксперт не попрется в такую даль и по таким дорогам, чтобы зафиксировать кражу нескольких пачек сигарет и пары горстей окаменевшей карамели (как было известно заранее, ни спиртное, ни дефицитные промтовары в эту торговую точку давно не завозились) взяли верх и оперативная группа гурьбой направилась к магазину. На крыльце Печенкин обнаружил целую кучу вещественных доказательств - несколько свежих щепок, два кривых ржавых гвоздя и открытый замок с глубокими царапинами на дужке. Все это Печенкин приобщил к делу, а попросту говоря, спрятал в свой вместительный саквояж. В розыске он был человек новый и свою некомпетентность старался компенсировать неуемной энергией и истовым отношением к делу. Раньше Печенкин подвизался в Госпожарнадзоре, где показал себя работником исполнительным и усердным. Он в срок обследовал закрепленные объекты, ретиво штрафовал нерадивых хозяйственников, вовремя приостанавливал эксплуатацию неисправных отопительных приборов, создал фотовыставку "01 информирует" и организовал кружок юных пожарников. Кроме того, он всегда правильно выступал на собраниях и умел дружить с нужными людьми. Поэтому, когда встал вопрос об укреплении уголовного розыска (а люди там подобрались со странностями, формы носить не любили, в строевом отношении не дотягивали, речь свою засоряли блатными словечками, вечно запаздывали с принятием соцобязательств, дрыхли на политзанятиях и вообще много о себе понимали) лучшей кандидатуры, чем Печенкин, не нашлось.

Любо-дорого было посмотреть со стороны на его бессмысленную, но кипучую деятельность. С оружием в руках он первым ворвался в магазин и так быстро затоптал все следы, что Олиференко только крякнул в сердцах. Затем Печенкин обшарил все углы и заглянул во все щели, словно надеясь обнаружить там преступника, а поскольку такового не оказалось, излил свой праведный гнев на участковом.

- Я тебя, Скворчевский, предупреждал! Неоднократно предупреждал! И начальник предупреждал! И заместитель предупреждал! А тебе наши слова, как с гуся вода! Мохом оброс! Спишь, как сурок, целыми днями! Вот вся твоя работа, как на ладони! Где профилактика? Где связь с общественностью? Почему топочного листа возле печки нет? А вьюшка какая? Ты посмотри разве это вьюшка? Вот как ты народное добро бережешь!

На это участковый вполне резонно ответил, что если возле печки прибить даже двадцать пять топочных листов, а вместо вьюшки поставить дверь от сейфа, сие все равно не спасет магазин от кражи. В дымоходе воров искать нечего. И с больной головы валить на здоровую не надо. Если "глухарь" за отделом повиснет, вместе будем отвечать. Так что особо не разоряйся, а помогай искать, коли уж приехал. А то сейчас пешочком домой пойдешь. Сыщик, мать твою!

Кульков, едва сунувшись в дверь, сразу ретировался обратно и, заткнув ноздри заранее припасенной ватой, остался стоять на крылечке. В магазине витало плотное, почти непроницаемое для обоняния облако резкого, удушливого аромата. Источник его определить было нетрудно - сразу за порогом валялись осколки флакона из-под дешевого цветочного одеколона. Таким способом преступники предполагали сбить со следа служебную собаку. Действовали они в общем-то правильно, но не учли одного обстоятельства: одеколон был отнюдь не французский, а наш отечественный, сработанный без всякой амбры, на одной химии, а посему - нестойкий. Махорка с молотым перцем была бы куда эффективней.

Кульков вызвал заведующую и попросил, чтобы она настежь открыла заднюю дверь. Вскоре сквозняк немного развеял тошнотворное благоухание, и Кульков стал различать много других ароматов, свойственных маленьким сельским магазинам, где торгуют всем, чем придется, начиная от спичек и кончая хомутами. Запахи кожи, керосина, мышей, резины, хлеба, лаврового листа, уксуса, табака, мыла и всякой другой бакалейной мелочи он сразу отделил, как естественный и не имеющий никакого отношения к делу фон. Довольно сильно пахло людьми: молодыми и старыми, мужчинами и женщинами, неряхами и чистюлями, однако запахи эти так перемешались, что выделить из них чей-то индивидуальный образ было совершенно невозможно. Присутствовал также и слабый запах кошки, но кошка могла жить в складе или по крайней мере наведываться туда. Было и еще несколько несвойственных магазинам, но в общем-то объяснимых запахов. Недоумение вызывал лишь едва различимый, сладковатый аромат, напоминавший о больнице или аптеке. "А может это заведующая лекарства принимает?" - подумал Кульков и повел носом в ее сторону. Нет, не то. Пот, пудра, вчерашние духи, жареный лук.

- Аптечка у вас имеется? - поинтересовался Кульков.

Смущаясь чего-то, заведующая достала из-под прилавка фанерный ящичек с изображением красного креста. Несколько ампул нашатырного спирта и початая пачка таблеток от кашля составляли все его содержимое. Если аптечка чем-то и пахла, то только пылью и паутиной.

Кулькову ничего не оставалось, как занести загадочный запах в разряд необъяснимых, что впрочем случалось не так уж и редко. Ему приходилось бывать в учреждениях, где пахло, как на бойне, и в туалетах, благоухающих оранжерейными цветами. Был он знаком уже и с обонятельными галлюцинациями, штукой весьма неприятной.

Осмотр места происшествия тем временем подходил к концу. Олиференко сделал все необходимые замеры, составил протокол, взял объяснение у сторожа, зафиксировал на клейкой ленте несколько еще неизвестно кому принадлежащих пальцевых отпечатков и пару раз щелкнул фотоаппаратом. Участковый нашел завалившуюся за мешки с мукой граненую фомку, которую никто здесь раньше не видел. Печенкин не нашел ничего и теперь как коршун кружил вокруг заведующей, пытаясь выяснить, как же могло случиться, что преступники не взяли из магазина ничего, за исключением денег - семисот десяти рублей, всей недельной выручки, хранившейся в брезентовой рукавице, которая была засунута в валенок, который, в свою очередь, был спрятан в складе под нижней полкой и вдобавок тщательно замаскирован всякой ветошью. При этом ни одна консервная банка не была сдвинута, ни одно корыто не перевернуто, ни один ватник не сдернут с плечиков. Создавалось впечатление, что проникшие в магазин злоумышленники совершенно точно знали, где именно хранятся деньги. Именно это обстоятельство и порождало у Печенкина вполне определенные подозрения. Он принялся подробно, во всех деталях расспрашивать и без того расстроенную женщину о событиях минувшего дня, по ходу беседы запуская хитрые подковырки и многозначительные намеки.