Джон Браннер - Зыбучий песок

И внезапго, с обескураживающей отчетливосьтью Пол понял, что знает, в чем тут дело.

"Ублюдок! Он подозревает, что я прав, и что это действительно неординарный случай, которого нет в литературе; он никогда в этом не признается, но будьте уверены, не упустит шанса сообщить нем раньше меня!"

12

Часы с неизменным "банг, бум и клинк" отбили четверть второго, когда Элсоп забрался, наконец, в свой "ванден-плас-принцесс", а Пол, устало вздохнув, развернулся в сторону столовой.

"Наверное, он прав, нужно действительно взять этот курс. Но почему все эти проклятья сваливаются тогда, когда Айрис нету дома? Могу себе представить ее лицо, когда я скажу: привет, дорогая, рад тебя видеть, завтра я уезжаю и вернусь через две недели. А может, оно и к лучшему. Декларация независимости."

Он чувствовал себя не в своей тарелке. Нежданно свалившееся на него личная ответственность за Арчин, свалившаяся потому, что вечный его кошмар о чужом мире стал для этой девушки реальностью, заставил его говорить сегодня с Элсопом в куда более резком тоне, чем он обычно себе позволял кульминацией стал десятиминутный спор об одном из пациентов, которого должны были сегодня выписать. К немалому его удивлению, Элсоп вовсе не рассердился, а наоборот - сохранил предельную доброжелательность и даже впервые за месяцы их сотрудничества предложил прослушать специальный курс.

"Я : я подумаю."

В дверях столовой Пол стокнулся с Ферди Сильвой.

Ни Фила Керанса, ни Натали не было. Только Мирза подозрительно рассматривал тарелку с тушеными яблоками, которую поставила перед ним Лил.

- Натали ушла? - спросил Пол.

- Ее увел под ручку Рош Хашана, наш еврейский Новый год, - ответил Мирза, на последнем слове дотрагиваясь кончиком языка до ложки с десертом и тут же отдергивая его обратно. - Лил, дорогая, выбрось это, пожалуйста, и принеси мне что-нибудь более соответствующее человеческим потребностям, ну, хотя бы сыру.

Кстати, Пол, суп сегодня такой же отвратный, на всякий случай, если ты собрался его есть.

- Чем-то же надо заполнить желудок, - вздохнул Пол. Но Мирза был прав суп оказался тепловатой бурдой с плававшими на поверхности кружками жира. Ладно хоть бублики были свежими. Он сжевал их всухомятку.

- Зачем тебе понадобилась наша златогривая лошадка? - спросил Мирза, раскатисто выговаривая "р".

- Она просила держать ее в курсе насчет Арчин.

- Ну, сарафанное радио ей уже наверняка все сообщило. Я сам за сегодняшнее утро выслушал не одну историю.

- С чего это вдруг? - Пол опустил ложку и уставился на Мирзу.

- Ты прикидываешься или действительно не понимаешь, что подобного случая Чент не видел с начала эры, или со дня рождения святого Джо, не знаю, что было раньше? - Мирза изящным движением нарезал сыр и разложил кусочки по поверхности бисквита.

- Больные знают, персонал знает, один ты не знаешь.

- Не слишком ли ты высокого мнения о диагностических способностях пациентов? - огрызнулся Пол.

Мирза посмотрел на него с удивлением.

- - Пол, я думал, крепкий сон твое раздражение вылечил. Прости, если наступил тебе на мозоль.

Усилием воли Пол взял себя в руки.

- Нет, это я дожен просить прощения. Продолжай, что ты хотел сказать.

- О диагностических способностях пациентов? - Мирза успокоился и вернулся к своей обычной насмешливой манере. - Знаешь, я действительно о них высокого мнения. Иначе, как бы я мог выжить в Англии?

- Если у тебя есть, что сказать, говори серьезно. Или заткнись. У меня нет настроения шутить.

- Я абсолютно серьезен. - Мирза послушно сменил тон, а заодно и выражение лица.

- Ты вдумайся, Пол, я приехал из страны, - он вытянул руку и принялся загибать пальцы, - мусульсанской, неразвитой, только что деколонизированной, преимущественно аграрной и во всех отношениях отличной от индустриальной, цивилизованной и номинально христианской Британии. И вот я здесь и претендую на то, чтобы ремонтировать ту часть человеческого существа, которая является в наибольшей степени продуктом культуры. Да, я учился в английской школе и английском университете - и что? Это только внешний лоск на моем существе. Я не был в мечети с восемнадцати лет, но мечеть внутри меня. Этот надтреснутый звон, - большой палец уставился в потолок, - действует тебе на нервы еще и потому, что Англия - страна утренних колоколов. У меня нет таких культурных ассоциаций. Но когда у того парня из буйного отделения плохое настроение, и он начинает вопить дурным голосом - ты знаешь, о ком я говорю? - я дергаюсь, как лягушачья лапа в гальванической ванне, поскольку начинает он свой хит с тех самых трех нот, которые я слышал каждое утро все свое детство, и еще до того, как начал себя осознавать, в моем мозгу намертво отпечаталось: Йа-аллах йа-аллах: Муэдзину было почти девяносто лет, и он был почти слеп, но каждое утро перед восходом солнца он карабкался по сорокафутовой лестнице.

Погруженный в воспоминания, Мирза умолк, взгляд его уперся в далекую точку за пределами комнаты.

"Мне должно быть стыдно, я ведь когда-то осуждал борьбу против этой идиотской сословной системы. Как бы я на месте Мирзы справился с такими проблемами?

Культурный шок."

"Культурный шок!"

Идея была настолько поразительной, что он полностью отключился от того, что говорил Мирза, и опомнился, только когда тот спросил, не надоело ли ему слушать.

- Прости Мирза! - поспешно отозвался Пол, - Кое-что пришло в голову. Потом скажу. Ты продолжай, это очень интересно.

- По твоему отсутствующему виду не скажешь, - усмехнулся Мирза. - Я говорил, что не бывает абсолютно невменяемых больных. Даже к тем, кто наглухо закрыт для общения, иногда возвращается память о том, что они делали во время тажелой фазы, пусть и не полностью. Я кстати не верю в полную закрытость. А менее тяжелые больные, те, например, кто страдает от спровоцированного невроза, полученного, кстати сказать, стараниями семей, а не общества и не их самих, сохраняют огромные запасы относительного здравомыслия. День и ночь они проводят со своими товарищами по несчастью, и хотя им и не хватает профессиональной подготовки, чтобы поставить диагноз, вполне способны сложить из того, что они видят, довольно ясную картину. Я часто слышу, как больные говорят о вновь прибывшем:

"А, это еще один мистер такой-то". И потом, когда я смотрю историю болезни мистера такого-то, я говорю, черт подери, они правы. Ты меня слушаешь?

Пол отказался от супа, и Лил поставила перед ним тарелку с макаронами, посыпанными сыром и терым картофелем.

- Нужно взять в штат диетолога, - кисло произнес Мирза. - Знаешь, с тех пор, как я перебрался в Чент, я похудел в талии на два дюйма. Ужас!

- Я понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал Пол, разжевав макаронину и решив, что это блюдо, по крайней мере, съедобно. - Однажды, еще студентом, мне нужно было описать нового больного, чтобы сравнить потом диагноз с уже поставленным, и я был в полном тупике, пока один из пациентов не сказал кое-что, что навело меня на мысль.