Ричард Морган - Сломанные ангелы

Я мчался на пляж бегом, на финише проиграв Хэнду два метра. Сигареты и мои не вылеченные как следует легкие ни на что не влияли в виртуальности. Должно быть, резвость чиновника происходила от большой заботы за корпоративные финансы. Похвальное рвение.

Мы первыми оказались рядом с Вордени. Остальные члены группы сильно отстали, они еще не адаптировались к новым телам.

Археолог стояла перед упавшей скалой – в той самой точке, где была совсем недавно, при первом посещении виртуального берега. И я не сразу понял, на что она смотрит.

– А где же Хансен? – глупо спросил я. Вордени указала вперед:

– Он вошел внутрь. Решил посмотреть, что там.

Теперь я увидел их. Серые отметины на камне от лазерного луча, двухметровая, образовавшаяся в скале расщелина и проход, уводивший неизвестно куда.

– Ковач? – в интонации Хэнда слышалось едва уловимое веселье.

– Вижу. А как давно обновили модель?

Хэнд подался вперед, внимательно рассматривая лазерные отметины:

– Сегодня.

Таня Вордени негромко проговорила, обращаясь сама к себе:

– Зондирование поверхности высокоорбитальным спутником.

– Именно.

Вордени потянулась в карман за сигаретами:

– Ладно. Собственно, здесь нам нечего искать.

– Хансен! – проорал Хэнд в пролом, сложив ладони рупором. Очевидно, он забыл о переговорном устройстве.

– Слышу вас хорошо, прием, – послышался из наушников спокойный голос нашего эксперта по взрывам. – Здесь ничего нет.

– Разумеется, нет, – прокомментировала Вордени, не обращаясь конкретно ни к кому. И привела подходившую к случаю цитату: – "…нечто, напоминающее круглую площадь, около двадцати метров в диаметре. Скальные породы выглядят необычно, вероятно, оплавлены".

Хэнд с раздражением бросил в микрофон:

– Не более чем экспромт. Компьютер "Мандрагоры" еще анализирует то, что внутри.

Прячась от ветра, Вордени старалась зажечь сигарету.

– Задайте более простой вопрос: есть ли что-то внутри.

Хэнд переадресовал вопрос дальше. Спустя секунды пришел ответ.

– Да, по центру что-то вроде валуна или сталагмита.

Вордени кивнула.

– Это и есть ваши ворота. Вероятно, компьютеру лучше взять старые данные, снятые при первых сканированиях. Пока машина анализирует свежие снимки поверхности, на которых нет ничего, кроме каменной осыпи, и…

– Здесь кто-то есть, – сказал Хэнд, едва не проглотив микрофон.

– Да, похоже на то. Смотрите-ка…

Археолог меланхолично выпустила в небо дым, показывая направление. Недалеко от берега, в каких-то нескольких сотнях метров, на якоре стоял траулер. Судно слегка болталось на волне, в поднятой над морем сети угадывался какой-то груз.

Небо ярко вспыхнуло.

При выходе из виртуальной модели ощущения не были столь неприятными, как это происходило внутри комплекта обнаружения и поиска после катастрофы. Все же возвращение в реальность напоминало ванну со льдом. Конечности онемели от неимоверного холода, и меня начало трясти. Открыв глаза, я увидел перед собой очередное произведение психографического искусства.

– Чудесно, чудесно. – Эти слова я выстучал зубами, садясь и пытаясь найти опору. Дверь моей кабины открылась с приглушенным звуком. В проеме я увидел Хэнда. Он стоял в расстегнутом комбинезоне, щурясь от яркого света реального мира. При виде чиновника я скривился.

– Это было необходимо?

– Ковач, сначала оденься. – Он застегнул на шее молнию, продолжая говорить:

– У нас есть кое-какие дела. Мне нужно быть на месте не позднее, чем к вечеру.

– А ты не слишком резко… – Хэнд уже развернулся к выходу.

– Хэнд! Наши рекруты до сих пор не адаптированы к новому телу. Они долго не выдержат.

– Они уже осваиваются с местностью. – Хэнд бросал слова через плечо. – Десять минут реального времени или два дня виртуального. Потом загрузим их в реальность и оставим там. А если кто хотел попасть в Дэнгрек раньше нас, этим людям придется пожалеть.

– Пожалеть, что не оказались в Заубервилле! – Мой голос сорвался. – Тогда пожалели бы… как остальные!

Я слышал, как его ботинки протопали по коридору. Человек из "Мандрагоры" шел, застегнувшись "на все пуговицы", в отличном, подогнанном по фигуре комбинезоне. Кливер поднят, за все уплачено. Он ушел, озабоченный предстоящим делом, а я остался сидеть голой задницей в луже собственной, ни на кого не направленной злости.

Невозможно пересечь половину планеты на космическом корабле и посадить его незаметно.

Мы и не пытались.

"Мандрагора" включила нас в приоритетный старт и дала нисходящую параболу, совпавшую с суборбитальной трассой военных транспортников Картеля. В заданной точке мы нахально ушли с курса, приземлившись на секретной посадочной полосе близ окраины Лэндфолла. Полуденная жара только начинала спадать.

Летели на новеньком штурмовике "Локхид-Митома". Приземлившись, корабль идеально слился с бетоном. Он показался мне отлитым из закопченного стекла скорпионом, которому оторвали жало. Увидев наш борт в первый раз, Амели Вонгсават скептически хмыкнула.

– Серия "Омега", – проговорила она, обращаясь персонально ко мне. Вероятно, потому что я забрался в кабину за ней следом. Говоря, она одновременно приводила в порядок волосы, закручивая пряди вверх, чтобы освободить доступ к расположенным на затылке разъемам полетной симбионики, а затем подколола их клипсами. – Наша крошка может сесть на Корпоративном бульваре, даже не обломав деревьев. Потом вы пускаете плазменные торпеды в парадную дверь Сената, делаете стойку на струе и оказываетесь на орбите раньше, чем они поразят цель.

– Не более чем пример, – сухо отозвался я. – Ради такого дела пришлось бы стать кемпистом и, соответственно, получить в распоряжение трижды пробитую дерьмовую посудину вроде "Моваи-10". Так, Шнайдер?

– Да уж, лучше об этом не думать.

– О чем лучше не думать? – вмешалась в разговор Иветта Крюиксхэнк. Ей нужно было знать все. – Как стать кемпистом?

Шнайдер ответил, поедая глазами формы ее свежеиспеченного тела:

– Нет, летать на "Моваи". Кемпист – звучит не уж так плохо. Если отбросить пропагандистское пение.

– Да ты что, кемпист? – Крюиксхэнк озадаченно заморгала.

– Он шутит, – отозвался я, бросив предостерегающий взгляд на Шнайдера. Офицеров политической полиции здесь быть не могло, но кое-кто из экипажа испытывал по отношению к Кемпу весьма сильные чувства, и еще неизвестно, к чему могла привести эта дискуссия. И, по-моему, подобным способом глупо производить впечатление на красивую женщину. С другой стороны, сегодня утром Шнайдеру не подфартило тратить свои гормоны, так что он не мог говорить трезво, как я.